Для того, чтобы разобраться в возможностях авиагрупп сравниваемых нами авианесущих кораблей, необходимо изучить тактику применения палубной авиации. Сделаем это на примере американцев, тем более что на сегодняшний день они располагают наибольшим опытом применения палубных самолетов в сравнении с остальными морскими державами мира.

Основной «боевой единицей» надводного флота США можно считать авианосную ударную группировку (АУГ), более-менее типовым составом которой следует считать:

1. Атомный авианосец типа «Нимиц» или «Джералд Р. Форд» — 1 ед.;
2. Ракетный крейсер «Тикондерога» — 1-2 ед.;
3. Эсминцы типа «Арли Берк» — 4-5 ед.;
4. Многоцелевые АПЛ типа «Лос Анджелес» или «Вирджиния» — 2-3 ед.;
5. Корабль снабжения – 1 ед.

Несмотря на то, что «Тикондероги» — далеко не новые корабли (последний корабль этого типа «Порт Ройал» вступил в строй 9 июля 1994 г., то есть почти 24 года тому назад), а флот пополняется эсминцами «Арли Берк» новейших подсерий, американцы до сих пор предпочитают включать в составе АУГ хотя бы один ракетный крейсер. Это связано с тем, что, проектируя свои ракетные крейсера, американцы предусматривали их использование в качестве корабля управления, обеспечив «Тикондероги» всей необходимой аппаратурой.

Ракетный крейсер «Банкер Хилл»

Это не значит, что с борта «Арли Берка» нельзя координировать действия кораблей ордера, скажем, при отражении массированной воздушной атаки, но «Тикондерога» удобнее и справляется с этим лучше. Но ракетные крейсера США устаревают, а на смену им не идет ничего. Планы создания нового корабля этого класса так и остались планами, а если вспомнить, чем закончилась эпопея создания новейшего эсминца «Замволт», так может оно для ВМС США и к лучшему. Поэтому следует ожидать, что спустя 10-15 лет, когда «Тикондероги» окончательно уйдут на покой, надводный эскорт американского авианосца будет осуществлять 5-6 эсминцев типа «Арли Берк».

Что же касается авиагруппы, то каждый авианосец США располагает приписанной к нему воинской частью, называемой крыло палубной авиации. В настоящее время типовой состав такого крыла включает в себя 68 – 72 самолета и вертолета, в том числе:

1. Четыре эскадрильи истребителей-штурмовиков «Хорнет» F/A-18 и «Супер-Хорнет» F/A-18E/F – 48 ед.;
2. Эскадрилью самолетов РЭБ «Хорнет» E/A-18 Growler – 4-6 ед.;
3. Эскадрилью самолетов ДРЛО Е2-С Хокай – 4-6 ед.;
4. Эскадрилью транспортных самолетов С-2 «Грейхаунд» — 2 ед.;
5. Две эскадрильи многоцелевых вертолетов МН-60S и МН-60R Си Хок – 10 ед.

В последнее время получила широкое распространение точка зрения о том, что указываемая в справочниках численность крыла палубной авиации (90 летательных аппаратов) – это фикция, и приведенный выше состав и есть тот максимум, базирование и боевое применение которого способен обеспечить атомный авианосец типа «Нимиц». Но это неверно, потому что авианосцы этого типа по факту обеспечивали работу более крупных авиагрупп. Так, например, во время «Бури в пустыне» на «Теодор Рузвельт» базировались 78 самолетов, в том числе 20 F-14 «Томкэт», 19 F/A-18 «Хорнет», 18 А-6Е «Интрудер», пять ЕА-6В «Проулер», четыре Е-2С «Хокай», восемь S-3B «Викинг» и четыре KA-6D, а также шесть вертолетов SH-3H.

Существующие ограничения численности крыльев палубной авиации связаны не с возможностями авианосцев, а с возможностями бюджета, выделяемого на содержание ВМС США, а кроме того, обычно указывается, что помимо крыла указанной численности на авианосец может дополнительно базироваться эскадрилья «Хорнетов» или боевых вертолетов корпуса морской пехоты.

Какие изменения могут ждать нас в ближайшем будущем в численности и составе крыльев палубной авиации? Как ни странно, но таковых немного. Вероятно, в относительно скором будущем две из четырех эскадрилий многоцелевых истребителей «Хорнет» F/A-18 и «Супер-Хорнет» F/A-18E/F будет заменены на новейшие F-35C (когда-то же американцы доведут их до ума), и еще следует ожидать замену самолетов ДРЛО Е-2С на более современную версию Е-2D, обладающую схожим функционалом, но несколько лучшими возможностями. И это, пожалуй, все, поскольку планы о создании новейших палубных штурмовиков и противолодочных самолетов давно отменены, а слухи о начале работ над перехватчиками, наподобие F-14 «Томкэт», пока всего лишь только слухи – да и согласно им появление такого самолета не следует ожидать ранее 2040-ых годов.

При этом классическое использование АУГ предусматривает переход в район развертывания и ведение там систематических боевых действий. В условиях превосходства противника может быть использована тактика «бей-беги», когда АУГ выходит в заданный район, наносит удар, и отступает. Во всяком случае задачи крыла палубной авиации сводятся к:

1. Осуществлению ПВО соединения во время перехода в район развертывания и выхода из него, а также в самом районе;
2. Нанесение ударов по корабельным группам и наземным целям противника;
3. Противолодочная оборона соединения (АУГ) и назначенных ей районов.

Разберемся по порядку, как это работает.

Тактика палубной авиации при решении задач ПВО

Основной «единицей», обеспечивающей ПВО АУГ, является боевой воздушный патруль (БВП), который в зависимости от условий, в которых действует авианосец и эскортирующие его корабли, может иметь различный состав. Минимальный состав БВП используется во время скрытного движения АУГ (в район боевых действий, или при его смене, или отступлении из него) и состоит из одного самолета РЭБ и двух истребителей, осуществляющих воздушное патрулирование не далее, чем в 100 км от авианосца. При этом БВП (как, собственно, и АУГ) находятся в режиме радиомолчания и осуществляют поиск противника при помощи своих радиоэлектронных средств (РЭС), работающих в пассивном режиме. Таким образом, очевидно, достигается минимальная радиозаметность соединения. В состав БВП может быть включен также самолет ДРЛО Е-2С «Хокай», но в этом случае его бортовая аппаратура также будет работать в пассивном режиме.

После обнаружения противника БВП усиливается до численности 1 самолет ДРЛО, 1 самолет РЭБ и 4 истребителя и выдвигается на удаление до 350 км в сторону угрозы, где осуществляет патрулирование и наблюдение за вражеской авиацией. Естественно, в зависимости от степени угрозы в воздух могут быть подняты дополнительные силы. Особенностью таких боевых действий является то, что палубные самолеты до последнего не обнаруживают себя использованием РЛС – вывод истребителей в атаку осуществляется по данным, получаемым РЭС в пассивном режиме. В сущности, радары истребителей включаются только в начале атаки.

Самолет ДРЛО в данном случае выполняет не столько разведывательную функцию (разумеется, его аппаратура, работая в пассивном режиме, также производит сбор информации о противнике), сколько функцию «летающего штаба» и ретранслятора данных на командный пункт ПВО АУГ. При необходимости он может, конечно, перейти в активный режим, включив свою «тарелку» для доразведки и уточнения целей перед самой атакой, но лишь в том случае, если аппаратура, работающая в пассивном режиме, не позволяет вывести в атаку истребители.

Дело в том, что нет способа лучше предупредить противника об атаке, как обнаружить себя работой мощнейшей РЛС самолета ДРЛО, а ведь даже секунды в воздушном бою могут значить очень многое. Поэтому стандартной тактикой для американских истребителей является «тихий» выход в атаку, когда их бортовые РЛС включаются уже для выдачи целеуказания на ракеты воздушного боя. Далее – все стандартно, истребители применяют УРВВ (управляемые ракеты «воздух-воздух») большой и средней дальности, а затем сближаются с противником на дистанцию применения УРВВ малой дальности и вступают в ближний бой.

Итак, мы видим очень важный нюанс. Освещение воздушной обстановки и доразведка противника производится пассивными РЭС, при этом радар самолета ДРЛО вообще не должен переключаться в активный режим – ситуация, при которой возникает такая необходимость, считается форс-мажорной. Надо сказать, что «на просторах интернета» автору настоящей статьи неоднократно попадалось следующее соображение – взлетевшие самолеты, конечно, можно использовать в режиме радиомолчания, но вот проводить взлетно-посадочные операции в нем нельзя, поэтому радиомолчание не имеет смысла – подъем БВП в воздух во всяком случае демаскирует АУГ.

Но по сведениям автора (увы, достоверность их не абсолютная), это работает так – АУГ США могут использовать свои РЭС в трех режимах. Первый из них, это полное радиомолчание, когда никакие передачи не ведутся и РЛС не включаются в активный режим. Второй – «на полную катушку», когда никаких ограничений по использованию РЭС нет, естественно, в таком режиме АУГ легко обнаруживает себя. Но есть и третий режим, в котором РЭС АУГ используются с малой интенсивностью: в этом случае АУГ может быть замечена, но ее опознание крайне затруднено, поскольку ее активность в эфире не превышает таковую у обычного гражданского крупного морского судна. При этом в указанном режиме АУГ может осуществлять взлетно-посадочные операции средней интенсивности, таким образом обеспечение постоянного нахождения БВП в воздухе АУГ не демаскирует.

Рассмотрев организацию ПВО АУГ на переходе, перейдем к ПВО АУГ в районе развертывания. Оно осуществляется одним или двумя БВП, каждый из которых включает в себя 1 самолет ДРЛО, 1 самолет РЭБ и 2-4 истребителя. Первый БВП патрулирует на удалении 200-300 км от АУГ в направлении потенциальной угрозы, второй может быть выдвинут в том же направлении на удаление до 500-600 км. При этом «удаленный» БВП осуществляет контроль воздушного пространства аналогично БВП, прикрывающему АУГ на переходе за единственным исключением – использование РЛС самолета ДРЛО для доразведки целей для этого БВП является штатным (а не форс-мажорным) обстоятельством, но только для наведения истребителей на вражеские самолеты и не более чем на три оборота антенны (то есть включение в активный режим очень кратковременно). Ограничения на использование РЛС в активном режиме для ближнего БВП могут быть установлены либо отменены в зависимости от боевой обстановки.

Вообще, ПВО АУГ отличается достаточной гибкостью. Так, вышеупомянутые БВП могут быть дополнены третьим БВП, состоящим из самолета РЭБ и пары истребителей в непосредственной близости (до 100 км) от авианосца. Или наоборот – может быть поднят БВП той же численности, что применяется на переходе АУГ, и уже по его данным развернуты передовой и ближний БВП с самолетами ДРЛО. Если же боевые действия ведутся против заведомо более слабого противника, то может быть использовано «сплошное покрытие», когда контроль воздушного пространства осуществляют патрули самолетов ДРЛО, чьи РЛС постоянно работают в активном режиме – так было, например, во время проведения операции «Буря в пустыне».

И, конечно, не надо забывать, что имея в воздухе от 2 до 10 истребителей, авианосец всегда готов поддержать их экстренным подъемом дежурной эскадрильи (или даже эскадрилий).

Что хотелось бы отметить по этому поводу? В «интернет-баталиях» обычно встречаются реплики такого плана: «Хорошо, АУГ выстраивает эшелонированную оборону в одном каком-то направлении, а как же все остальные?». Но дело в том, что АУГ не ведет войну в сферическом вакууме, а решает поставленные командованием задачи во взаимодействии с иными родами сил. Например, действия АУГ у побережья Норвегии а значительной мере обеспечиваются работой сухопутных РЛС Норвегии и Англии, а также самолетами ДРЛО Е-3А «Сентри». Это не значит, разумеется, что указанные силы каким-то образом завязаны на обеспечение АУГ, они решают свои задачи контроля воздушного пространства в интересах ВВС и сухопутных сил НАТО. Но в результате их работы количество направлений, которые необходимо контролировать палубной авиацией, резко сокращается. То же верно и для дальневосточного театра, где имеется Япония с ее радарами, более чем двумя десятками самолетов ДРЛО и прочими средствами контроля воздушной обстановки. Ну а в Средиземном море АУГ вообще находится в кольце дружественных стран, так что прорваться к ней необнаруженным – задача едва ли решаемая.

Если же рассматривать некую отвлеченную от существующих военных планов баталию в открытом океане, то да, действительно, эшелонированное ПВО может быть выстроено только на одном направлении, но нужно понимать, что тактика АУГ в океанском бою является строго атакующей. Это при воздействии по берегу по образцу и подобию «Бури в пустыне» АУГ, маневрируя в заданном районе, представляет собой цель для атаки, но в океане все «работает» не так. Выявление вражеских корабельных групп осуществляет спутниковая разведка: хотя она и не обеспечивает точных координат местонахождения неприятеля (требуется значительное время для расшифровки спутниковых данных, отчего данные о неприятеле устаревают на много часов вплоть до полутора суток), но все же дает представление о районе нахождения неприятеля. К этому району и выдвигается АУГ, и потому она имеет возможность развернуть свои патрули в направлении потенциальной угрозы.

Тактика палубной авиации при уничтожении надводных сил противника

Первое, о чем хотелось бы сказать – это расстояния, на которых способна действовать палубная авиация. В ВМС США встречный бой авианосцев является одной из классических форм боевого обучения, отрабатывается регулярно и проводится на дистанциях 700 — 1 100 км. Однако, с появлением в составе отечественного флота ТАКР «Кузнецов» американцы на маневрах отрабатывали уничтожение возглавляемого им ордера на расстоянии 1 600 – 1 700 км (с дозаправкой в воздухе).

Как мы уже говорили ранее, первоначальное обнаружение корабельной ударной группы (КУГ) противника возложено на спутники, после чего, при возможности, ее положение уточняется самолетами радиотехнической разведки сухопутного базирования (мы ведь уже говорили, что АУГ не сражается в вакууме). Палубная авиация осуществляет доразведку неприятеля и наносит по нему удар, а делается это так.

Доразведка КУГ может осуществляется БВП, выдвинутым на максимальный радиус действия или же отдельной группой самолетов. После этого из состава крыла палубной авиации формируется отряд, численность которого, в зависимости от сложности цели, может превысить 40 самолетов. Эти самолеты делятся на несколько групп, название и назначение которых мы перечислим ниже.

К сожалению, среди некоторой части любителей истории и современности военно-морских флотов до сих пор бытует очень упрощенное восприятие воздушной атаки корабельного ордера силами морской палубной авиации. Предполагается, что атакующие самолеты являются не более чем средством доставки управляемых боеприпасов (как правило речь идет о ПКР «Гарпун»). То есть самолет рассматривается всего лишь как средство увеличения дальности противокорабельных ракет, а это далеко не так. Атака палубной авиации предусматривает комплексное воздействие на корабли неприятеля, значительно более опасное и эффективное, чем простой залп ракет в том же количестве, которое несут атакующие самолеты.

Ударные группы – в них входят многоцелевые истребители, несущие боевую нагрузку в варианте штурмовиков. Обычно формируется несколько таких групп, которые должны будут атаковать неприятельский КУГ с различных направлений, нанося по нему основной удар. По мнению американцев, для атаки КУГ, состоящей из четырех кораблей, достаточно включить в ударные группы порядка 15 самолетов, если же КУГ насчитывает восемь-девять кораблей, то необходимо 25-30 самолетов.

Группа наведения и управления – представляет собой два или три самолета ДРЛО, действующих под прикрытием пары истребителей каждый. Их задача – сблизившись с вражеским ордером до 200-250 км, контролировать его движение, координировать действия других групп и управлять боем, а также ретранслировать данные на командный пункт авианосца.

Группа доразведки – если по какой-то причине существует опасность того, что группа наведения и управления не сможет вскрыть положение вражеского ордера, в эту группу могут быть назначены один или два самолета. Их задача – сблизиться с атакуемыми кораблями для прояснения обстановки.

Группы истребительного прикрытия – их количество, как и количество задействованных в них самолетов, определяется степенью воздушной угрозы и численностью ударных групп. Считается, что на непосредственное прикрытие группы из трех-четырех штурмовиков (то есть многоцелевых самолетов, выполняющих ударную функцию, которые мы для упрощения будем называть штурмовиками, хотя на самом деле они таковыми не являются) требуется один или два истребителя.

Группа расчистки воздуха – состоит из двух-четырех истребителей и, по большому счету, является одной из групп истребительного прикрытия. Но ее отличие в том, что она не завязана на прикрытие штурмовиков или самолетов РЭБ или ДРЛО, а целиком и полностью предназначается для уничтожения истребителей неприятеля.

Группы демонстративных действий — в каждую из них входит 2-4 самолета, а их состав может быть разным и подбирается исходя из конкретной ситуации. В группы демонстративных действий могут быть включены штурмовики, истребители и самолеты РЭБ. Их задача, в сущности, заключается в том, чтобы демонстративной атакой вызвать огонь на себя, заставив вражеские корабли выйти из режима радиомолчания и включить в активный режим РЛС правления огнем.

Группы подавления средств ПВО – одна такая группа включает четыре-пять самолетов, несущих широкую номенклатуру боеприпасов, как специализированных для поражения РЭС кораблей (противорадиолокационные ракеты), так и обычных, таких как ПКР «Гарпун» или «Мэйверик».

Группы радиоэлектронной борьбы (РЭБ) – каждая из них включает в себя один-два специализированных самолета РЭБ, к которым могут быть добавлены истребители или штурмовики несущие подвесные контейнеры РЭБ. Их задача – подавление и затруднение работы противовоздушных средств атакуемого ордера, а также прикрытие выходящих из боя ударных групп.

Тактика применения указанных групп во многом понятна из их названий. После того, как местоположение вражеской КУГ определено с достаточной точностью, все вышеперечисленные группы поднимаются в воздух и следуют (обычно – разными маршрутами) в район предполагаемого нахождения неприятеля. До рубежа, на котором возможно обнаружение корабельными РЛС, самолеты следуют на средних и больших высотах (экономя топливо).

Затем самолеты разделяются. Первой идет группа наведения и управления, и (при наличии) группа доразведки, причем первая, обнаружив вражеский ордер, занимает позицию в 200-250 км от него и приступает к координации удара. Группы демонстративных действий, подавления средств ПВО, радиоэлектронной борьбы и, наконец, ударные сначала занимают позиции вне пределов действия корабельных РЛС, а затем в указанной выше последовательности (то есть сперва – группы демонстрационных действий, за ними – подавления ПВО и т.д.) пересекают указанный рубеж. При этом все группы, кроме ударных, идут на средних высотах, а ударные снижаются до 60 м – в таком виде они становятся невидимыми для радаров противника, поскольку «прячутся» от них за радиогоризонтом. Группа расчистки воздушного пространства используется по обстоятельствам.

Первой наносит удар группа демонстративных действий. Сближаясь с ордером и применяя ударное вооружение, она вынуждает корабли противника включить свои РЛС и приступить к отражению воздушной атаки. Как только это происходит, в дело вступает группа подавления ПВО, применяя противорадиолокационные и обычные боеприпасы. Суть в том, что при такой комбинированной атаке просто отключить РЛС управления огнем нельзя (в этом случае цели поразят обычные ПКР, такие, как «Гарпун»), а работающие РЛС представляют собой лакомую цель для противорадиолокационных ракет. Все это, разумеется, серьезно нагружает как радиолокационные, так и огневые средства ПВО атакуемого ордера.

В это время группа радиоэлектронной борьбы выявляет параметры работающих РЛС, и как только ударные группы выходят на рубеж пуска ракет – ставят помехи по РЛС управления огнем, по возможности подавляются и средства связи. В результате ударные группы вступают в бой в тот момент, когда ПВО атакуемых кораблей занято отражением комбинированной атаки самолетов демонстрационных групп и подавления ПВО, да еще и в сложнейшей помеховой обстановке. Разумеется, в подобных условиях вероятность поражения кораблей ордера противокорабельными ракетами ударных групп возрастает многократно.

Иными словами, если, скажем, группа из трех современных боевых кораблей будет атакована дюжиной ПКР «Гарпун», запущенных по ним с расстояния, близкого к предельной дальности полета, то противостоять им будет, конечно, непросто. Но средства радиотехнической разведки могут выявить подлетающую ракетную «стаю», будут поставлены помехи с тем, чтобы сбить с толку их головки самонаведения.

Боевые информационные системы смогут распределить цели, назначив каждому кораблю ракеты для огневого поражения, и ни обмену данными между кораблями, ни работе их систем управления огнем ничего не будет мешать. По ним «отработают» ЗРК, а затем, по мере приближения оставшихся ракет, которым все же удалось навестись на корабли, в бой вступят скорострельные автопушки. В этом случае ПКР придется прорываться сквозь эшелонированную ПВО, вся мощь которого сконцентрирована на отражение ракетной атаки. А ведь «ума» у ракет не слишком много: селекция цели, возможность атаковать ее с разных ракурсов да противоракетный маневр – вот и все возможности последних модификаций «Гарпуна». ПКР, конечно, обладают кое-какими «навыками», но действовать могут только по шаблону, без учета меняющейся в бою обстановки. Вариативность их действий относительно невелика.

А вот если те же самые три корабля подверглись атаке палубной авиации, если распределением целей, временем и направлением атаки управляют живые люди, выстраивающие тактику в зависимости от множества нюансов конкретного боя, если во время ракетного удара ПВО кораблей частично выведено из строя, частично – занято обстрелом других целей, а работа РЛС и радиопередатчиков осложняется направленными помехами… То мы поймем, что при подобной нагрузке возможности ПВО по отражению удара ПКР значительно, если не кратно меньше тех, что были описаны в нашем примере выше. И не исключено, что даже шесть ПКР, выпущенных по ордеру в таких условиях, «достигнет» большего результата, чем вдвое большее их количество при обычном ракетном залпе «издалека».

Американские аналитики проводили исследования, направленные на расчет потребного количества ракет для надежного поражения той или иной морской цели. Принцип расчета был достаточно прост – есть корабль (или группа кораблей) и определенные возможности их ПВО. Выпущенных ракет должно быть достаточно для того, чтобы насытить вражеское ПВО и позволить прорваться сквозь него такому количеству ПКР, которого было бы достаточно для надежного поражения цели. По результатам американских расчетов, для полного выведения из строя или уничтожения ТАКР, следующего в охранении 8-9 кораблей, могло потребоваться до сотни ПКР. Но ударным группам крыла палубной авиации нет нужды в боекомплекте такого размера, потому что за счет лучшей управляемости, большей номенклатуры боевых средств и массового применения средств РЭБ им потребуется значительно меньшее количество ракет для насыщения ПВО атакуемого соединения.

Кстати, все вышесказанное не следует воспринимать как какую-то «атаку» на отечественные ПКР. По одной простой причине – оружие этого типа, разработанное в СССР (и позднее – в РФ), обладает заметными преимуществами перед теми же самыми «Гарпунами», то есть мы до известной степени компенсировали преимущества пилотируемой авиации за счет очень высоких ТТХ наших ракет.

Тактика палубной авиации при уничтожении наземных целей

Отдельное ее описание не имеет смысла в силу кардинальных различий между наземными целями – это может быть как стационарный объект, так и бронетанковая бригада в наступлении. Но в целом можно предположить, что атака хорошо защищенных целей, прикрытых как наземным ПВО, так и перехватчиками сухопутного базирования будет проводиться по сценарию, схожему с тем, что изложен в разделе выше.

Тактика палубной авиации при решении задач ПЛО

На самом деле описание данной тактики может послужить темой для отдельной статьи, поэтому ограничимся самым беглым обзором.

Американцы достаточно всерьез относились к угрозе, исходящей от ПЛАРК проекта 949А «Антей», способных (по крайней мере – теоретически) нанести ракетный удар по АУГ с расстояния в 550 км. Однако крылья палубной авиации не располагали противолодочным самолетом, способным эффективно действовать на таком удалении, поэтому пришлось прибегнуть к «сторонней» помощи.

Всего АУГ имела три зоны ПЛО-охранения. Дальнюю зону (на расстоянии 370-550 км от ордера) формировали базовые патрульные самолеты Р-3С «Орион» — они работали на маршруте АУГ, проверяя его на наличие отечественных АПЛ. Средняя зона ПЛО (75-185 км от ордера) обеспечивались противолодочными самолетами S-3A «Викинг», которые по своему функционалу были схожи с «Орионами», но при этом имели меньшие размеры и возможности, а также входящими в состав АУГ подводными лодками. Ближнюю зону ПЛО (до 75 км) образовывали противолодочные вертолеты, базировавшиеся на авианосце и кораблях ордера, а также и сами эти корабли.

Длительное время ПЛО АУГ считалось зонально-объектовым, то есть способным не только прикрыть непосредственно АУГ и маршруты его движения, но и блокировать некий район от прорыва через него подводных лодок противника. Однако сегодня возможности ПЛО АУГ существенно уменьшились – в 2009 г самолеты S-3A «Викинг» были сняты с вооружения, и возможности контролировать среднюю зону ПЛО, конечно же, резко ослабли.

Совершенствование АПЛ (появление «Вирджиний») не могло компенсировать отсутствие противолодочных самолетов в полной мере. Фактически, на сегодняшний день АУГ способна обеспечить зону сплошного контроля подводной обстановки, препятствующий применению торпедного вооружения, а ее АПЛ, будучи выдвинутыми в направлении движения АУГ или на угрожающее направление — перехват торпедных подводных лодок в определенном секторе. Но средств борьбы с подводными ракетоносцами, способными атаковать АУГ с расстояния 300 км и более, крыло палубной авиации не имеет.

Впрочем, здесь, опять же, возникает проблема целеуказания и своевременной передачи его на ПЛАРК, так как отечественные подводные корабли могут применить свое оружие с подобных дистанций только при наличии внешнего целеуказания. Если же они будут предоставлены сами себе, то вынуждены будут производить поиск АУГ при помощи своего гидроакустического комплекса, то есть входить в среднюю и ближнюю зоны ПЛО АУГ.

Продолжение следует…

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

В предыдущей статье мы описали тактики действия палубной авиации при решении различных задач: ПЛО и ПВО соединения, а также уничтожения отряда кораблей противника. Соответственно, следующей нашей целью будет попытка разобраться в том, насколько успешно такие задачи могут решаться средствами, которыми располагают «Джералд Р. Форд», «Шарль де Голль», «Куин Элизабет» и «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов», название которого мы традиционно сокращаем до «Кузнецова». А для этого необходимо дать хотя бы краткое описание этих средств, и потому в предлагаемом Вашему вниманию материале мы уделим немного внимания палубной авиации.

Многоцелевые истребители

Как ни странно, но сопоставление возможностей «Супер Хорнета», «Рафаль-М» и МиГ-29КР до сих пор существенно затруднено даже на уровне основных характеристик, потому что данные их ТТХ, публикуемые в открытой печати, существенно различаются. Так, например, различаются данные по скорости – если для того же «Супер Хорнета» большинство отечественных источников сообщают максимальную скорость 1,8М, то некоторые зарубежные – 1,6М. То же касается и веса пустого самолета – «есть мнения» о 13 387 кг и 14 552 кг (и это не считая того, что «в интернетах» фигурирует также масса «снаряженного» самолета в 14 790 кг).

При этом нужно понимать, что невозможно сделать сколько-то полноценное сравнение боевых самолетов, основываясь лишь на их основных тактико-технических характеристиках. Например, та же нагрузка на крыло – безусловно важный показатель, но ее расчеты связаны с массой особенностей.

Разумеется, несложно произвести расчеты «в лоб» — так, к примеру, площади крыла «Супер Хорнета» и МиГ-29КР составляют 46,45 и 45 квадратных метров соответственно, и мы знаем, что нормальная взлетная масса «Супер Хорнета» составляет 21 320 кг, а МиГ-29КР – 18 290 кг. Вроде бы – достаточно поделить одно на другое, (получив 459 и 406 кг/кв.м. соответственно) и можно делать выводы о преимуществе МиГ-29КР, потому что чем меньше нагрузка на крыло, тем более маневренным может быть самолет.

МиГ-29КУБ

Но если зайти к тому же расчету с другой стороны, то мы увидим, что масса пустого «Супер Хорнета» почти не отличается от таковой у МиГ-29КР – 13 387 кг против 13 700 кг. Соответственно, нормальная взлетная масса «Супер Хорнета» рассчитана для куда большей полезной нагрузки, чем у МиГ-29КР – 7 933 кг против 4 590 кг. То есть, получается, что нормальный взлетный вес «Супер Хорнета» — это полные внутренние баки топлива (по разным данным 6 354 – 6 531 кг) плюс полезная нагрузка в 1 400 – 1580 кг. А у МиГ-29КР нормальная взлетная масса даже не подразумевает полной заправки топливом (емкость внутренних баков – 4 750 кг). И если мы возьмем, да и рассчитаем нагрузку на крыло «Супер Хорнета» с той же полезной нагрузкой, что и МиГ-29КР (то есть для массы 17 977 кг), то получим 387 кг/кв. м. – то есть получается, что по данному показателю «Супер Хорнет» вроде как в выигрыше.

Но это, опять же, если верны наши исходные данные – дело в том, что официальный сайт РСК МиГ не сообщает сведений о массе пустого самолета, она взята из википедии (без ссылки на источники), а вики, как известно, часто ошибается. Что, если 13 700 кг для МиГ-29КР – это масса снаряженного самолета, которую следует сопоставлять не с 13 387 кг «Супер Хорнета», а с 14 790 кг? Кроме этого, равенство массы полезной нагрузки совершенно не синоним равенства возможностей, которые она обеспечивает.

Так, например, практическая дальность полета МиГ-29КР составляет 2 000 км. При этом большинство отечественных источников дают дальность полета «Супер Хорнета» (не уточняя при этом, какая именно дальность имеется ввиду) 1 280 км, что явно занижено, но кроме того, часто приводится показатель «боевая дальность» — 2 346 км (при этом обычно следует примечание, что речь идет о перелете «в один конец» без использования подвесных топливных баков, но с нагрузкой из двух УРВВ «Сайдвиндер»).

Можем ли мы сопоставить эти дальности – 2 000 км и 2 346 км? Очень условно, так как мы не знаем методики их расчета (например, массы полезной нагрузки при расчете практической дальности для МиГ-29КР), но в принципе эти цифры сопоставимы. Но тогда получается, что в 1,33 раза больший запас топлива «Супер Хорнета» обеспечивает ему лишь 17% прирост дальности полета – то есть, взяв равную полезную нагрузку для «Супер Хорнета» и МиГ-29КР, мы не уравняем эти самолеты в возможностях, так как при том же запасе топлива американец пролетит меньше, а значит такое сравнение некорректно. Если же мы введем соответствующую поправку, то нагрузка на крыло МиГ-29КР и «Супер Хорнета» практически сравняется.

Но дело в том, что, как известно, архитектура наших истребителей, начиная с МиГ-29 и Су-27, подразумевала несущий фюзеляж – то есть фюзеляж этих самолетов участвовал в создании подъемной силы наравне с крылом, при этом американские проектировщики такого не делали. Соответственно, при сравнении МиГ-29КР нужно учитывать не только площадь крыла, но и площадь «участвующего в работе» фюзеляжа, чего мы, естественно, при нехватке данных сделать не можем. В результате, в нашем расчете нагрузка на крыло для МиГ-29КР оказывается необоснованно завышенной, но насколько – сказать, увы, нельзя – тем не менее, мы опять выходим на то, что по данному показателю МиГ-29КР все же опережает «Супер Хорнет». Однако, возможно есть еще какие-то факторы, которые мы не приняли во внимание?

Исходя из имеющейся у автора информации, можно сделать следующие выводы. Американцы, создавая «Супер Хорнет», стремились получить в первую очередь ударный самолет, который, при этом, также обладал бы возможностью ведения воздушного боя. В СССР/России проектируя МиГ-29 и позднейшие его модификации МиГ-29М/М2, стремились создать в первую очередь истребитель, который, помимо борьбы в воздухе, способен был бы также наносить удары по наземным и морским целям. И, вероятно, только французы постарались создать «честный» универсал, который одинаково хорошо способен делать и то и другое.

Поэтому, по всей видимости, из трех вышеупомянутых самолетов наиболее маневренным следует считать МиГ-29КР, а наиболее подходящим для выполнения ударных задач – F/A-18 E/F «Супер Хорнет», в то время как «Рафаль-М» в обоих случаях занимает промежуточное положение между ними.

Если мы испытываем такие сложности даже с основными характеристиками самолетов, то сравнение их авионики представляется и вовсе запредельно сложным. Наиболее современные радары, устанавливаемые на «Рафаль-М» и «Супер Хорнет» — RBE-2AA и APG-79 — позволяют обнаруживать цель типа «истребитель» на дистанции 110-130 км. МиГ-29КР, оснащенный одной из многочисленных модификаций РЛС «Жук», как будто может то же самое – для него дальность обнаружения истребителя в переднюю полусферу также составляет 110-130 км.

Но что подразумевается под «целью типа «истребитель»? По иностранным БРЛС существуют мнения, что речь идет о цели с ЭПР 1 кв.м., или может быть 3 кв.м., а то и вовсе о F-15C с ЭПР 5 кв.м. Самое интересное – нет возможности выяснить, откуда взяты цифры, потому что тот же Raytheon, бессменный производитель БРЛС для американских боевых самолетов, официально не раскрывает ТТХ своих «приборов». Как правило, данные о дальности американских БРЛС даются со ссылкой на специализированные журналы, посвященные авиатематике и которые, в свою очередь, ссылаются на рекламные данные компании Raytheon, но вот найти эти данные совершенно невозможно.

В то же время для отечественных БРЛС обычно указывают дальность обнаружения для целей с ЭПР 3 кв. м., но раньше, в добрые старые времена, случалось что и 5 кв.м., а иногда почему-то 2 кв.м. Вот и получается, что цифр вроде бы много, а толку с этого – чуть, потому то в зависимости от ЭПР, которую мы подставляем к озвученным выше дальностям, то ли БРЛС МиГ-29К много хуже того, что установлено на «Супер Хорнете» и «Рафале М», то ли приблизительно равноценно, а то ли и вовсе превосходит потенциального неприятеля на голову. Но и это еще не все, потому что методики расчета дальности могут очень сильно различаться: так, например, РЛС с активной фазированной решеткой может увеличить дальность обнаружения цели, сузив сектор поиска, и неизвестно, для какого режима даются дальности обнаружения и т.д.

Кроме этого, начиная с некоторых расстояний, ближе к предельным дальностям работы БРЛС, существует не гарантия, а вероятность того, что отраженный от цели луч будет принят РЛС и положение цели удастся идентифицировать (качество обнаружения). То есть с увеличением дальности падает вероятность, и играя этим параметром, так же можно добиться «бумажного» прироста дальности обнаружения цели.

Большая часть данных позволяют предполагать (но не утверждать достоверно), что по своим возможностям «Жук-МЭ», установленный на МиГ-23КР, уступает и французскому RBE-2AA, и американскому APG-79 – вероятнее всего, что отечественная РЛС может обнаруживать на дальности до 130 км цель с ЭПР 3 кв.м., в то время как иностранные – 1 кв.м, а дальность обнаружения цели в 3 кв.м. у них достигает 158 км.

Истребители «Рафаль М» на борту авианосца «Гарри Трумэн»

Долгое время безусловным плюсом отечественных самолетов являлись оптико-локационные станции (ОЛС), которые позволяли обнаруживать вражеские самолеты и выдавать целеуказание ракетам без включения БРЛС. «Рафаль-М» также имеет ОЛС, но ее ТТХ, увы, неизвестны, а вот «Супер Хорнеты» ОЛС не имели (если не считать за таковые подвесные контейнеры, которые обеспечивают наведение оружия по наземным или надводным целям, но, насколько известно автору, бесполезны в воздушном бою). По системам РЭБ, вероятно, сегодня следует засчитать паритет, хотя не исключено, что отечественные РЭБ превосходят свои импортные аналоги.

Что касается новейшего F-35C, который в будущем поступит на вооружение палубной авиации США, то он, по всей видимости, так же, как и «Супер Хорнет» является в первую очередь ударным самолетом, и лишь во вторую – истребителем. Многие его ТТХ в значительной степени перекликаются с аналогичными показателями «Супер Хорнета». Из всех вышеперечисленных палубников F-35C является самым тяжелым – масса пустого самолета достигает 15 785 кг. Надо сказать, что крыло F-35C имеет наибольшую площадь, среди его собратьев F-35А и F-35В, но тем не менее, нагрузка крыло при нормальной взлетной массе у него значительно превосходит таковую у МиГ-29КР и приближается к «Супер Хорнету».

Мощность двигателя у F-35C ниже, чем у двухдвигательного «Супер Хорнета», а масса больше, поэтому неудивительно, что по тяговооруженности F-35C сильно проигрывает и «Супер Хорнету», и МиГ-29КР. Все вышесказанное свидетельствует о том, что у F-35C немного шансов «перекрутить» вышеупомянутые самолеты в ближнем воздушном бою. При этом полезная нагрузка F-35C оказалась ниже, чем у рекордсмена «Супер Хорнета» — 14 535 кг против 16 550 кг.

Правда, по емкости внутренних баков топлива F-35C ощутимо превосходит все прочие палубники – он вмещает 8 960 кг топлива, что на 40% больше, чем у следующего за ним «Супер Хорнета» — а «Рафаль М» и МиГ2-9КР вообще довольствуются 4 500 – 4 750 кг. Тем не менее, F-35C не слишком превосходит их по дальности полета, которая составляет 2 220 (по другим данным — 2 520) км. Быть может, причина здесь кроется в не лучшей аэродинамике F-35C, вызванной желанием американцев сделать стелс-невидимку, да еще и унифицировать его с самолетом короткого взлета и вертикальной посадки F-35В, что потребовало специфической формы фюзеляж, из-за которого самолет в русскоязычном интернете получил малоприятное прозвище «пингвин».

F-35C

Скорость F-35C представляет собой отдельную загадку – обычно в русскоязычных источниках указывается, что она составляет 1,6М или 1 930 км/час. Все бы ничего, если бы те же самые источники не указывали бы для «Супер Хорнета» и «Рафаля М» скорость 1,8М или порядка 1 900 км/час – то есть в числах маха старые истребители быстрее, а вот в километрах в час они почему-то медленнее.

Как могло такое получиться? Вероятнее всего, дело вот в чем – как известно, число Маха представляет собой переменную величину, зависящую в том числе и от высоты полета. При прочих равных условиях число Маха на уровне земли равно 1 224 км/час, а вот на высоте порядка 11 км – 1 062 км/час. При этом общеизвестно также, что максимальную скорость современные самолеты развивают именно на высоте – так, например, «Рафаль М» развивает 1 912 км/час на большой высоте, и только 1 390 км/час на малой. Таким образом, скорость «Рафаля М» на большой высоте как раз и соответствует 1,8М (1 912 км/ч / 1 062 км/ч = 1,8М), а вот скорость F-35C, очевидно, получена перемножением числа М, которое достиг самолет на значение числа М у земли (1,6М * 1 224 км/ч = 1 958 км/ч). Однако подобный расчет очевидно ошибочен, потому что самолеты не развивают 1,6М у поверхности земли, а если бы и развивали, то F-35C на высоте развил бы много больше 1,6М и тогда об этом трубила бы вся американская пресса. Таким образом, можно предположить, что реальная скорость F-35C на большой высоте составляет 1,6М * 1 062 км/час = что-то около 1 700 км/час, то есть значительно уступает и «Супер Хорнету», и МиГ-29КР.

Зато F-35C представляет собой полноценный стелс-истребитель – точных данных о его ЭПР нет, но она явно значительно ниже (скорее всего – на порядок или более), чем у «Рафаля М», «Супер Хорнета» и МиГ-29КР. Самолет располагает таким важным новшеством, как внутренний отсек для вооружения, в который, кстати, отлично помещаются 4 ракеты (например, 2 УРВВ средней дальности AMRAAM и 2 УРВВ «Сайдвиндер», то есть «джентльменский набор» истребителя, выполняющего задачи ПВО). Кроме этого, не приходится сомневаться в том, что авионика F-35C превосходит таковую у любого из вышеперечисленных самолетов. Так, установленная на нем радиолокационная станция APG-81, по некоторым данным, способна обнаружить цель с ЭПР 3 кв.м. на дальности до 176 км, то есть на 11% дальше, чем радар «Супер Хорнета» и на 35% дальше МиГ-29КР. Самолеты семейства F-35 получили на вооружение оптико-локационную станцию – сложно сказать, как ее возможности соотносятся с той, что установлена на МиГ-29КР, но, скорее всего, по этому параметру у нашего самолета превосходства нет. Что же касается возможностей РЭБ, то сведения о ней слишком отрывочны, чтобы можно было составить окончательное мнение.

В целом же о F-35C складывается впечатление, что этот самолет, по своим маневренным возможностям, находится где-то на уровне F/A-18 E/F «Супер Хорнет» и F-16 последних модификаций, возможно – до некоторой степени им уступает. Не то, чтобы у последних двух были одинаковые маневренные качества, они существенно различаются. Но, судя по мнению пилотов, вступавших на них в учебные бои, каждый из них имеет свои минусы и плюсы, а в целом самолеты эквивалентны (вольно цитируя американского пилота: «Я предпочту идти в бой на F/A-18 E/F, но знаю парней, которые скажут об F-16 то же самое»).

При этом авионика F-35С, конечно, более совершенна, чем та, которой располагают существующие самолеты палубной авиации, но здесь вряд ли можно говорить о наличии глобальных прорывов – скорее, речь идет о том, что каждая из систем F-35С превосходит на 15-20% аналогичные системы того же «Рафаля-М». Кроме этого, следует еще вспомнить и о таком показателе, как удобство– можно предположить, что F-35C более комфортен для летчика, которому проще управлять самолетом и применять бортовое вооружение, а это – важное слагаемое успеха в воздушном бою. Хотя известно, что по некоторым параметрам самолеты семейства F-35 уступают предыдущим типам – так, например, обзор из кабины любого F-35 хуже, чем у того же F-16, были также жалобы на излишне массивный шлем и малое пространство в кабине.

Вероятно, нет ни одной причины, по которой БРЭО с характеристиками, аналогичными тем, что использует F-35C, нельзя установить на очередную модификацию того же «Супер Хорнета», а пилотажные характеристики F-35C не превосходят последнего. Таким образом, основная «фишка» F-35С все-таки заключается в невидимости и унификации с самолетом СВВП.

Что касается F-35B, то данный самолет обладает несколько ухудшенными ТТХ F-35C в обмен на способность взлетать с короткого разбега без помощи катапульты и осуществлять вертикальную посадку.

F-35B

Интересно, что F-35B легче своего катапультного «собрата» (14 588 кг против 15 785 кг) — видимо, сказывается необходимость более прочного корпуса, а также механизмов «зацепа» за катапульту и аэрофинишер. Тем не менее, необходимость размещать огромный «вентилятор», заменяющий на F-35B подъемные двигатели, не могла не сказаться на нагрузке самолета – если F-35С несет во внутренних баках 8 960 кг топлива, то F-35B всего 6 352 кг или в 1,41 раз меньше. Но вот что интересно – если мы возьмем наиболее распространенные данные по дальности полета этих самолетов – 2 520 км у F-35С и 1 670 км у F-35B, то мы получаем разницу не в 1,41 а в 1,5 раза. Почему так? Вероятно, здесь дело в повышенном расходе топлива при осуществлении взлетно-посадочных операций F-35B, ведь ему при коротком взлете и вертикальной посадке приходится включать форсаж. Если бы F-35B взлетал и садился как обычный самолет горизонтального взлета и посадки, то следовало ожидать, что F-35B пролетит значительно больше, чем 1 670 км, потому что он легче F-35С и расход топлива у него будет меньше.

Таким образом, тот факт, что дальности полета F-35B и F-35С соотносятся как 1:1,5 имеет вполне логичное объяснение. Но раз так, то нам бы следовало ожидать, что и боевые радиусы эти самолетов соотносятся в той же пропорции. Но вот что интересно – если мы сравним общераспространенные цифры боевых радиусов F-35B и F-35С – 865 км для первого, и 1 140 км для второго, то увидим, что радиус F-35B всего в 1,32 раза меньше, чем у F-35С! Очевидно, что такое просто физически невозможно. У автора настоящей статьи есть предположение, что радиус 865 км для F-35B указан из расчета обычного (не укороченного) взлета и столь же обычной (не вертикальной) посадки. Если же F-35B используется в полном соответствии со своим названием «самолет укороченного взлета и вертикальной посадки», то его боевой радиус, вероятно, не превышает 760 км.

Самолеты РЭБ

Единственным типом палубного самолета этого класса располагают авиакрылья американских авианосцев – речь идет о EA-18G «Гроулер». Этот самолет предназначен для ведения радиотехнической разведки, постановки помех РЛС (до пяти подвесных контейнеров РЭБ) и системам связи противника, а также уничтожения РЛС противорадиолокационными ракетами. Бортовая аппаратура EA-18G позволяет идентифицировать и пеленговать источники электромагнитного излучения. При этом «Гроулер» может нести и ударное вооружение – один из вариантов боевой загрузки предусматривает подвеску трех контейнеров радиоэлектронной борьбы, две УРВВ AMRAAM и двух противорадиолокационных ракет «Харм». Экипаж самолета составляют два человека – пилот и оператор радиоэлектронных систем.

Вне всякого сомнения, базирование на «Джералде Р. Форде» самолетов РЭБ дает авиакрылу этого корабля гигантское преимущество перед остальными авианосцами и отечественным ТАКР. Сегодня пассивная радиотехническая разведка едва ли не важнее, чем активная работа самолетов ДРЛО, а дополняя друг друга они дают синергетический эффект. Таким образом, можно говорить о том, что авиакрыло «Джералда Р. Форда» обладает едва ли не кратно лучшими возможностями контроля воздушного пространства, чем имеют авиагруппы остальных сравниваемых нами кораблей.

Самолеты и вертолеты ДРЛО

На американских и французских авианосцах базируется знаменитый Е-2С «Хокай». Как ни печально это признавать, но данный самолет является настоящей жемчужиной ВМС США и не имеет аналогов в мире.

Данный самолет является «летающим штабом» авиагруппы – в его экипаж входят два пилота и три оператора. Е-2С не просто управляет самолетами на основании данных своего радара – он в реальном масштабе времени получает информацию от каждого самолета под своим управлением – его положении, скорости, высоте, остатке топлива и боеприпасов. Его радар способен выявлять и сопровождать до 300 наземных, морских и воздушных целей, на фоне подстилающей поверхности или вне его. Кроме этого, самолет обеспечен пассивными средствами разведки, позволяющими «вести» столько же целей, сколько и радар. Единственным ограничением его применения на флоте является необходимость наличия катапульт, поэтому британский «Куин Элизабет» и отечественный «Кузнецов» вынуждены довольствоваться вертолетами ДРЛО (на последнем они не входят в штатную авиагруппу, но хотя бы теоретически могут быть там размещены).

Преимущества самолета ДРЛО хорошо видны на примере сопоставления возможностей Е-2С «Хокай» и отечественного Ка-31.

Первое, что бросается в глаза – это, конечно, разница в дальности обнаружения воздушных и надводных целей. Ка-31 засекает цель типа истребитель на расстоянии 100-150 км (вероятно речь идет о самолете с ЭПР 3-5 кв.м., но это не точно). Е-2С заметит такую цель с 200-270 км, а может и больше. Боевой корабль Ка-31 обнаружит примерно с 250-285 км, в то же время Е-2С способен подниматься на значительно большую высоту, и его дальность обнаружения наземных и надводных целей почти вдвое больше – до 450 км, а цели типа «бомбардировщик» — до 680 (по другим данным – 720 км). РЛС «Хокая» способна отслеживать 300 целей (не считая тех, которые могут контролироваться пассивными средствами), по другим данным, последних модификаций Е-2С этот показатель вырос до 2 000. Ка-31 может одновременно отслеживать всего 20 целей.

Как мы уже говорили ранее, Е-2С имеет возможности ведения пассивной радиотехнической разведки – если такие возможности у Ка-31 и существуют, то в открытой печати они, увы, не декларировались. Е-2С способны выполнять роль «летающего штаба», а Ка-31 такой возможности лишен, хотя это в известной мере нивелируется способностью Ка-31 передавать полученные им данные на корабль.

Во множестве источников указывается способность Е-2С вести патрулирование на удалении 320 км от авианосца в течение 3-4 часов, то есть находиться в воздухе до 4,5-5,5 часов. По факту эти данные скорее даже преуменьшены – во время «Бури в пустыне» Е-2С зачастую находились в воздухе по 7 часов. Ка-31 способен находиться в воздухе всего 2,5 часа, при этом его крейсерская скорость – 220 км в час, более чем вдвое уступает таковой у «Хокая» (575 км/ч), то есть, если Е-2С является средством разведки, то Ка-31 – контроля воздушной и надводной обстановки в непосредственной близости ордера кораблей. Если Е-2С способен патрулировать на своей крейсерской скорости, используя все бортовые средства разведки, которые у него есть, то скорость Ка-31 при работе его РЛС падает если не до нуля, то до нескольких десятков километров в час.

Все дело в том, что Ка-31 оборудован огромной (площадь 6 кв.м., длина – 5,75 м) крутящейся антенной, которая, естественно, значительно увеличивает парусность вертолета и требует значительных усилий по стабилизации последнего в полете, что и вызывает огромную потерю скорости перемещения.

Британские вертолеты ДРЛО, созданные на базе многоцелевого вертолета «Си Кинг», имеют, по всей видимости, сходные с Ка-31 возможности по дальности обнаружения надводных и воздушных целей, но несколько превосходят его по другим параметрам.

Sea King AEW.Mk2

Так, размещение антенны в обтекателе, вероятно, позволяет этим вертолетам двигаться быстрее Ка-31 во время ведения разведки. Количество целей, которые способен контролировать вертолет, достигает (у последних модификаций) 230. С другой стороны, неизвестно, насколько «сетецентричны» британские вертолеты – первые их модификации вообще не имели аппаратуры обмена данными, сведения об обнаруженных ими целях передавались по радио (советские вертолеты обладали такой аппаратурой еще со времен Ка-25Ц). Впоследствии, «Си Кинги» получили необходимую автоматику, но ее ТТХ автору настоящей статьи неизвестны. В настоящее время Великобритания разместила заказ на вертолеты ДРЛО нового типа Crowsnest

Однако о них пока весьма мало известно, за исключением того, что они оказались не столь хороши, как могли бы быть. Дело в том, что изначально предполагалось установить на них РЛС, созданное на основе американской AN/APG-81 (устанавливаемой на истребители семейства F-35). Это не делало, конечно, новые вертолеты равным «Хокаям», но… все же хотя бы что-то. Однако бюджетные ограничения не позволили реализовать этот проект, и в итоге новейшие Crowsnest получили на вооружение морально устаревшую РЛС Тhales Searchwater 2000AEW.

Во всяком случае, вертолеты ДРЛО являются не более чем паллиативом и неспособны конкурировать с самолетами ДРЛО. Е-2С «Хокай», конечно, уступает по своим возможностям таким «монстрам» радиолокационной разведки, как Е-3А «Сентри» и А-50У, но это значительно более крупные и дорогие самолеты. В то же время по соотношению «цена/качество» Е-2С оказались настолько хороши, что именно их предпочли приобрести многие страны (такие как Израиль и Япония) – для того, чтобы использовать их как ДРЛО и летающие штабы для своих ВВС.

Что же до американцев, то они, создав великолепный «Хокай», не остановились на достигнутом, а приступили к перевооружению своих эскадрилий на новый самолет Е-2D «Эдванст Хокай», представляющий, по сути, глубокую модернизацию Е-2С.

Точные данные о Е-2D отсутствуют, но известно, что их новый радиолокационный комплекс APY-9 разрабатывался с упором на усиление помехозащищенности, повышение дальности обнаружения целей, при этом особое внимание уделялось обнаружению и сопровождению крылатых ракет. Эти, и многие другие новшества позволяют новейшему американскому самолету контролировать воздушное, морское и наземное пространство значительно лучше, чем это делал Е-2С.

Беспилотные летательные аппараты

На сегодняшний день в штатном составе авиакрыльев США отсутствуют БПЛА, хотя их возможность базирования на авианосцы подтверждена испытаниями Х-47В – беспилотника, разрабатываемого под эгидой ВМС США. Это крупный ударный дрон, имеющий максимальную взлетную массу до 20 215 кг (масса пустого – 6 350 кг). Его грузоподъемность позволяет ему нести до 2 тонн боеприпасов (типовая нагрузка – две управляемых авиабомбы JDAM). Крейсерская скорость Х-47В составляет 535 км/час, максимальная – 990 км/час.

Х-47В

Однако впечатляющие характеристики данных БПЛА достигнуты очень высокой ценой – в прямом смысле этого слова. Программа оказалась настолько дорогой, что ВМС США вынуждены были свернуть ее.

Взлет Х-47В с палубы авианосца «Джордж Буш» в Атлантике (2013 г.)

Также БПЛА не наблюдаются в составе авиагрупп авианосцев Англии и Франции, а вот у ТАКР «Кузнецов» они… по крайней мере, были по проекту и на первых порах эксплуатации. Речь, разумеется, идет о противокорабельных ракетах П-700 «Гранит».

Сведения об этой ракете, приводимые в различных источниках, до сих пор различаются, поэтому мы будем приводить минимальные (в скобках – максимальные значения):

Дальность полета – 550 (625) км по комбинированной траектории, 145 (200) км – по низковысотной;

Масса боевой части – 518 (750) кг или специальная боевая часть мощностью 500 кт.;

Высота полета – 14 000 (17 000-20 000) м на высотном участке и 25 м на участке атаки.

При этом ракета оснащается станцией постановки радиопомех 3Б47 «Кварц» и обладает зачатками искусственного интеллекта – существуют различные мнения по поводу того, на что способна ПКР «Гранит», но тот факт, что она способна выполнять противоракетные маневры, осуществлять селекцию целей и обмениваться данными между ракетами (в групповом залпе), распределяя цели, никем не подвергается сомнению.

Внимательный читатель уже обратил внимание, что мы не сказали ни слова о противолодочной авиации. Однако данная тема настолько сложна, что требует отдельного материала и мы пока не будем «трогать» ее.

В следующей статье цикла мы попытаемся, используя материалы этой и предыдущей статьи, определить эффективность сравниваемых нами авианесущих кораблей при выполнении свойственных им задач.

Продолжение следует…

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

USS Independence (LCS-2) («Индепенденс») — корабль класса «боевой корабль прибрежной зоны», находящийся в составе ВМС США. Головной корабль серии. «Индепенденс» был заложен 19 января 2006 года, спущен 4 мая 2008 года, принят ВМС США 18 декабря 2009 года. 19 января 2010 года вступил в состав ВМС США.

Конструкция корпуса судна основана по принципу SWATH (судно с малой площадью сечения по ватерлинии) и разработана и реализована компанией Austal. Основой разработки послужил ранее созданный компанией 127-метровый скоростной автомобильно-пассажирский паром-тримаран «Бенчихигуа Экспресс».

Тримаран «Independence» имеет 127 метров в длину. Его корпус и надстройка полностью изготовлены из алюминия. Дизайн тримарана обеспечивает повышенную устойчивость на море, а также значительные объемы внутренних отсеков и большую грузоподъемность. Тримаран «Independence» (LCS-2) приспособлено для решения самых разнообразных боевых задач: обнаружение и уничтожение мин, борьбу с подводными и надводными кораблями противника, поддержку десанта — все зависит от подключенных модулей.

Общие характеристики тримарана «Independence» LCS-2:
Водоизмещение, т: 2637 (полное);
Длина, м: 127,1 — 127,8 (наибольшее);
Ширина, м: 28,4 — 30,4 (с аутригерами);
Осадка, м: 4,5 — 4,6;
Двигатели: две газовые турбины Дженерал Электрик LM2500 мощностью 29500 л. с., два дизеля MTU Friedrichshafen GmbH 20V 8000 M90 мощностью 12203 л. с.;
Движитель: 2 водомёта Wartsila LJ160E, 2 водомёта Wartsila LJ150E;
Скорость хода (при волнении моря до 3 баллов), уз.: 45
Дальность плавания, миль: 3500 (на 18 узлах), 1000 (на 50 узлах)
Автономность плавания, дней: 14;
Экипаж, чел.: 50;
Радиолокационное вооружение: SAAB РЛС Sea Giraffe AMB;
Ракетное вооружение: ЗРК RIM-116 (21 ЗУР);
Противолодочное вооружение: Honeywell Mark 50;
Авиационная группа: 2 вертолёта SH-60 и БЛА MQ-8 Fire Scout

/По материалам warspot.ru/

Итак, свершилось! 28 июля 2018 г. на фрегате «Адмирал флота Советского Союза Горшков» (далее – «Горшков») был поднят Андреевский флаг. Спустя 12 лет, 5 месяцев и 28 дней после закладки, состоявшейся 1 февраля 2006 г., головной фрегат проекта 22350 принят в состав флота. На церемонии присутствовали заместитель главнокомандующего ВМФ России вице-адмирал Виктор Бурсук, президент Объединенной судостроительной корпорации (ОСК) Алексей Рахманов, советник ОСК по военному кораблестроению Виктор Чирков и гендиректор «Северной верфи» Игорь Пономарев.

В феврале этого года А. Рахманов высказал уверенность в том, что фрегат войдет в строй до конца лета 2018 г., и очень приятно, что его прогноз, наконец-то, оправдался. Надо сказать, что по состоянию на февраль этого года «Адмирала Горшкова» от начала военной службы отделяло два довольно-таки серьезных барьера. Первым из них был ЗРК «Полимент-Редут», все мыслимые сроки разработки и принятия на вооружение которого были давно сорваны, и не было никакой гарантии, что в 2018 году комплекс получится-таки довести до ума.

Второй же проблемой стала довольно серьезная поломка одного из дизелей ОАО «Коломенский завод», произошедшая 27 декабря 2017 г. Агрегат пришлось разбирать, и часть деталей (включая коленвал) отправлять изготовителю. К счастью, по всей видимости, отремонтировать закапризничавший дизель удалось «малой кровью», без прорезания борта, для того, чтобы извлечь вышедший из строя двигатель, и ремонт не затянулся.

Подъем Андреевского флага на головном фрегате проекта 22350 «Адмирал флота Советского Союза Горшков»

А вот что произошло с «Полимент-Редутом»? С одной стороны, вроде бы приём «Горшкова» в состав флота должен был свидетельствовать о том, что проблемы, преследующие этот ракетный комплекс, решены и наши фрегаты проекта 22350 все-таки получили достойный комплекс противовоздушной обороны. Вне всякого сомнения, те, кто следил за злоключениями ЗРК «Редут» и радиолокационной системы «Полимент», помнят, насколько часто в медийной среде звучали заверения ответственных лиц, что вот еще немного, еще совсем чуть-чуть и все получится, комплекс встанет в строй.

Последние новости о «Полимент-Редут» звучали вполне оптимистично: все в том же феврале 2018 г. Алексей Рахманов говорил о том, что комиссия, разбиравшаяся с последней серией неудачных пусков, свою работу закончила, и что на техническую доводку потребуется не более двух месяцев, после чего государственные испытания комплекса будут возобновлены. Подразумевалось, что они близятся к завершению… Если что-то и могло радовать в том, что корабль столь долгое время «не сдавался» флоту, так это только принципиальная и твердая позиция наших адмиралов, не желавших принимать корабль с недоведенным вооружением. И вот, наконец, «Адмирал флота Советского Союза Горшков» занял свое место в строю.

Возможно, это, наконец, свидетельствует о том, что трудная история принятия на вооружение «Полимент-Редут» подошла к концу?

Но с другой стороны, история отечественного флота знает множество случаев, когда корабли принимались флотом с недоведенным до кондиции вооружением. Так, например, было с ЗРК «Кинжал» — как известно, ТАВКР «Новороссийск» при вступлении в строй вместо «Кинжалов» имел лишь прорезанные под них «дырки», а первые серийные БПК проекта 1155 получали только один такой комплекс вместо положенных по проекту двух. А потому, увы, факт принятия флотом «Адмирала Горшкова» вовсе не гарантирует того, что комплекс «Полимент-Редут» достиг полной (или, хотя бы, частичной) боевой готовности.

Сведений о том, что данный комплекс принят на вооружение нет, но с другой стороны, это тоже ни о чем не говорит – в последнее время у ВС РФ явно наметился сильный крен в секретность, увы, зачастую призванный скрыть реальное (и, мягко говоря, не всегда хорошее) состояние дел. В общем, могли и не разгласить.

Как же тогда понять, в какой стадии сейчас находятся работы по ЗРК «Редут» и радару его «Полимент»? По мнению автора настоящей статьи, для этого есть некая лакмусовая бумажка: имя ей ЗРК С-350 «Витязь».

Пусковая установка 50П6Е ЗРК С-350

Напомним, что история этого комплекса началась в самом начале 2000-х годов, когда «Алмаз-Антей» выиграл конкурс на создание для Южной Кореи ЗРК KM-SAM: данный ЗРК комплектовался ЗУР с активной головкой самонаведения, способными поражать воздушные цели на дальности 40 км и высоте 20 км. Использование ракет с АГСН являлось принципиальным отличием от отечественных комплексов средней и большой дальности, на которых использовалась полуактивная ГСН. В 2007 г. «Алмаз-Антей» продемонстрировал образец KM-SAM Министерству обороны РФ, и тогда же были открыты опытно-конструкторские работы по аналогичному комплексу средней дальности для отечественных вооруженных сил, который получил наименование С-350 «Витязь» и предназначался для замены ЗРК С-300ПС и «Бук» М1-2.

ЗРК «Витязь» должен был комплектоваться тремя типами ракет:

1. 9М100 – ЗУР малого радиуса действия, по различным данным, от 8 до 15 км, имела вес 70 кг, оснащалась ИК ГСН и инерциальной системой наведения, предусматривалась возможность радиокоррекции на среднем участке траектории;

2. 9М96 (9М96М) – ЗУР среднего радиуса действия массой 333 кг, дальность до 60 км (по другим данным – 40-50 км), высота поражения от 5 м до 20 км, система наведения – инерциальная с радиокоррекцией и АГСН на конечном участке. Скорость ЗУР – 900 м/сек., масса БЧ – 24 или 26 кг. Предположительно, данная ЗУР являлась модификацией ракет, которыми комплектовался KM-SAM;

3. 9М96Е2 – «длинная рука» С-350, масса 420 кг, дальность до 120 км (по другим данным – 150 км), досягаемость по высоте – от 5 м до 30 км, способна поражать не только аэродинамические, но и баллистические цели на дистанции до 30 км и высоте 25 км. Скорость ЗУР составляет 900-1000 м/сек., масса БЧ – 26 (по другим данным – 24) кг.

На всех ракетах реализован режим сверхманевренности. Согласно данным разработчика, представленным на МАКС-2013, ЗРК «Витязь» может одновременно обстреливать 16 целей, наводя на них 32 ракеты.

ЗРК «Полимент-Редут», устанавливаемый на фрегатах типа 22350, является, по сути, «оморяченной» версией С-350 «Витязь», использующий те же ракеты, что и его сухопутный прототип. При этом ЗРК «Редут» представляет собой установки вертикального пуска, по 4 или 8 модулей в каждой: в каждом модуле может размещаться одна ракета 9М96/9М96Е2 или четыре 9М100.

Пусковые установки ЗРК «Редут» на корвете «Сообразительный»

Для управления огнем используется РЛС «Полимент», состоящий из четырех фазированных решеток, которые могут размещаться на надстройке корабля или на башенноподобной мачте, как это было реализовано на фрегате «Горшков». Это позволяет обеспечить обзор на 360 градусов: очевидно, что данные фазированные решетки созданы на основе многофункциональной РЛС 50Н6А, используемой для наведения ЗУР в комплексе С-350 «Витязь». Каждая из таких решеток способна обеспечить обстрел четырех воздушных целей восемью ракетами. И вот это, честно говоря – совершенно не поражающий воображения показатель, откровенно невысокий для современного ЗРК.

Надо сказать, что подобное решение для новейшего боевого корабля выглядит очень бюджетным и совершенно неоправданным в тактическом плане. Ни в каком случае не следует думать, что 4 одновременно обстреливаемых цели для одной ФАР представляет собой предел отечественной науки и техники – еще в ЗРК С-300В, принятом на вооружение в далеком 1983 г., использовались многоканальные станции наведения ракет (МСНР) 9С32, способные атаковать 6 целей 12 ракетами. При этом нельзя забывать о том, что МСНР комплекса С-300В осуществляли наведение ракет с полуактивной ГСН, то есть станция должна была не просто контролировать положение целей и ракет в пространстве, но и осуществлять подсветку целей, а РЛС «Полимент» последнего делать не нужно.

Флот также успел получить модифицированные станции «Волна» — новый антенный пост С-300ФМ «Форт-М», установленного на ТАРКР «Петр Великий» также имел возможность обстреливать 6 целей дюжиной ракет в секторе 90 градусов. Насколько известно автору настоящей статьи, МСНР комплекса С-400 после 2012 г. имеет возможность одновременно обстреливать 10 целей.

Поэтому 4 цели для одной ФАР РЛС «Полимент» — это откровенно немного, и, вероятно, свидетельствует о желании минимизировать затраты на разработку комплекса и его конечную стоимость. Но подобный показатель, увы, свидетельствует о неспособности ЗРК новейших отечественных фрегатов противостоять массированным авианалетам – ведь всего два самолета, атакующих в секторе 90 град., и применивших по два управляемых боеприпаса (скажем, ПКР «Гарпун» или противорадиолокационных ракет) уже создают шесть воздушных целей, превышая предел возможностей «Полимент-Редут». Поэтому нам остается уповать лишь на то, что впоследствии количество одновременно атакованных целей будет увеличено в ходе модернизации комплекса. Впрочем, перед тем, как что-то модернизировать, не мешало бы это «что-то» создать.

В остальном же (теоретически) комплекс «Полимент-Редут» состоит преимущественно из достоинств. Обладая весьма впечатляющими дальностью и потолком поражения воздушных целей, он, тем не менее, относительно легок – масса ЗУР не превышает 420 кг, в то время как, например, ЗУР комплексов С-300/С-400 имеют массу 1 800 – 1 900 кг и более, и даже ЗУР ЗРК среднего радиуса действия «Штиль» при дальности в 50 км имеют массу в 690 кг. ЗРК «Редут» обходится 9М96М, имеющую по различным данным дальность 50-60 км и вдвое меньшую массу – 333 кг., и это крайне немаловажно для относительно некрупных боевых кораблей, каковыми являются фрегаты.

ЗУР 9М96 и 9М96Е2 ЗРК «Редут» на фоне ракеты 48Н6Е2, применяемой различными модификациями ЗРК С-300

Наличие малых ЗУР 9М100 позволяет значительно увеличить боекомплект и эшелонировать защиту корабля в ближней зоне ПВО. Так, например, фрегат проекта 11356 (знаменитая «адмиральская» серия) имеют 24 пусковых комплекса «Штиль-1» и способны нести 24 ЗУР средней дальности. А фрегат «Горшков», имея 32 ячейки ЗРК «Редут», способен нести те же 24 ЗУР средней дальности и в дополнение к ним еще 32 малых ЗУР 9М100 (по четыре ракеты в каждой из оставшихся восьми ячеек).

Несмотря на использование нового, в общем-то, для отечественной ПВО принципа наведения ЗУР (АГСН) ЗРК «Витязь» никогда не рассматривался как нечто сверхсекретное, вероятно, потому что его конструкция изначально базировалась на экспортном заказе. Соответственно, ЗРК изначально предназначался как для оснащения вооруженных сил РФ, так и для продаж на экспорт. Но, разумеется, продать иностранным покупателям «сырой» комплекс, с надеждой когда-нибудь довести его до ума, вряд ли получится: очевидно, что для продажи за рубеж «Алмаз-Антей» должен представить потенциальным клиентам концерна полностью работоспособный комплекс.

Отсюда несложно сделать простой вывод – до тех пор, пока в продаже не появится С-350 «Витязь», говорить о том, что «Полимент-Редут» доведен до ума, по всей видимости, нельзя. Комплексы слишком унифицированы, чтобы можно было ввести в строй один из них, не закончив, или хотя бы не выйдя на «финишную прямую» по второму. Собственно говоря, вероятнее всего доделать С-350 «Витязь» будет куда легче, чем «Полимент-Редут» в силу морской специфики последнего – приспособить ракетный комплекс для стрельбы с корабля всегда сложнее, чем с суши.

Кроме этого, по некоторым данным, одна из ключевых проблем комплекса «Полимент-Редут» заключается в неспособности качественно «передавать» сопровождение воздушной цели и атакующих ее ракет при переходе последних из «зоны ответственности» одной фазированной решетки к другой, что вряд ли необходимо реализовывать в С-350 «Витязь» (хотя, быть может, это суждение автора ошибочно).

Так вот, в очередной раз обещание довести С-350 до ума прозвучало во второй половине 2017 г., когда Павел Созинов, генеральный конструктор «Алмаз-Антей», заявил, что государственные испытания «Витязя» должны завершиться в 2017 г., и что в 2018 г С-350 будет предложен иностранным покупателям. И если это произойдет, то можно будет обосновано предполагать, что и «Полимент-Редут» наконец-то встал в строй, или же очень близок к этому – настолько близок, что до приведения его в боеспособное состояние остались считанные месяцы.

Увы, к нашему глубокому сожалению, похоже, что прогнозы П.Созинова оказались чрезмерно оптимистическими. На сайте «Рособоронэкспорта» С-350 «Витязь» до сих пор не представлен. В то же время «Алмаз-Антей» в 2018 году участвовал уже в трех международных выставках:

1. Вторая Международная выставка вооружений и оборонных технологий «АрмХайтек-2018», проходившая в выставочном комплексе «ЕреванЭкспо» 29-31 марта сего года;

2. 10-я Международная выставка сухопутных и военно-морских вооружений «Дефэкспо Индия 2018», состоявшаяся в период с 11 по 14 апреля 2018 в городе Ченнаи, штат Тамилнаду (Индия);

3. Первый Международный авиасалон Eurasia Airshow 2018, который состоялся в период с 25 по 29 апреля 2018 года в г. Анталья (Турецкая Республика).

На этих выставках сегмент ПВО концерна «Алмаз-Антей» был представлен весьма широко: экспонировались ЗРК большой дальности С-400 «Триумф», С-300ВМ «Антей-2500», С-300ПМУ2 «Фаворит», а также зенитные ракетные комплексы средней и малой дальности «Бук-М2Э», «Тор-М2Э», «Тор-М2К» и «Тор-М2КМ», а также морские ЗРК «Оса-АКМ1», «Риф-М» и «Штиль-1».

Но С-350 «Витязь», увы, ни на одной из этих выставок представлено не было. А это говорит о том, что государственные испытания комплекс не прошел, и даже не находится в такой стадии, в которой концерн мог хотя бы начать переговоры о его поставке. Это свидетельствует о том, что с огромной долей вероятности, основное зенитное вооружение фрегата «Адмирал флота Советского Союза Горшков» на сегодняшний день небоеспособно и крайне ограничивает возможности применения этого корабля в конфликтах любой интенсивности.

Ну, а нам остается надеяться на лучшее – все-таки 2018 год еще не закончился, и, как знать, может быть слова Павла Созинова все же окажутся не пустым звуком.

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

В отдаленном прошлом российский военно-морской флот располагал несколькими десантными катерами на воздушной подушке проекта 12061 «Мурена». В определенный момент они поменяли хозяев, и перешли на службу в другую структуру. Позже боевые единицы, выработав свой ресурс, были списаны и утилизированы. Однако флот по-прежнему нуждается в подобных катерах, и в обозримом будущем в его составе могут появиться обновленные серийные «Мурены».

От разработки до списания

Тактико-техническое задание на перспективный десантный катер для ВМФ СССР было сформировано в конце семидесятых годов. Разработку проекта с номером 12061 и шифром «Мурена» поручили Центральному морскому конструкторскому бюро «Алмаз» (г. Ленинград). Руководство проектом в разное время осуществляли Ю.М. Мохов и Ю.П. Семенов. Опытно-конструкторские работы заняли несколько лет, и после этого состоялась закладка головного катера нового типа.

Заказчик требовал создать новый катер на воздушной подушке, способный доставлять десант на подготовленное и неподготовленное побережье. При этом следовало обеспечить возможность самозащиты при движении к берегу и огневой поддержки высаживаемого десанта. Основной задачей катера «Мурена» являлась перевозка и высадка десанта, но вместе с тем он должен был иметь возможность транспортировки и установки морских мин.

Строительство катеров нового типа началось в первой половине восьмидесятых годов. Соответствующий заказ получил Хабаровский судостроительный завод им. 60-летия СССР. Уже в 1985-м головная «Мурена» была передана заказчику. Этот катер служил под обозначением Д-453. В 1987 году флоту передали катера Д-458 и Д-259. В дальнейшем, в 1988-92 годах флот ежегодно получал по одному новому десантному катеру. Так на службу поступили Д-285, Д-447, Д-323, Д-142 и Д-143. В соответствии с планами командования, военно-морской флот получил восемь десантных катеров.

В течение нескольких лет все имеющиеся «Мурены» служили в составе Тихоокеанского флота. В конце ноября 1994 года эти катера вывели из состава военно-морского флота и передали морским силам пограничных войск. В связи с этим они изменили свои назначения. Десантные катера с особыми возможностями планировалось использовать в качестве пограничных сторожевых катеров. При этом, однако, никакая перестройка или модернизация не осуществлялась.

Служба десантного катера Д-142 продолжалась не слишком долго. Из-за проблем технического характера его пришлось списать уже в 1996 году. Таким образом, предпоследний катер серии продолжал службу всего пять лет. Остальные катера избежали подобной участи и достаточно долго участвовали в охране морских границ. Семь оставшихся «Мурен» использовались погранвойсками до 2004 года. Выработав свой ресурс, они были списаны и отправились на разделку. На этом эксплуатация катеров проекта 12061 российскими структурами прекратилась. Впрочем, возможно, что это была лишь временная остановка.

Схема катера «Мурена». Рисунок ЦМКБ «Алмаз» / almaz.spb.ru

В начале двухтысячных годов российские судостроители заключили любопытный экспортный контракт на поставку катеров типа «Мурена-Э». Три таких судна пожелали получить военно-морские силы Южной Кореи. Первый из заказанных катеров был заложен весной 2004 года, второй – через несколько месяцев. Строительство третьего стартовало в апреле 2005 года. В конце лета того же года головной катер спустили на воду, и в конце сентября он вошел в боевой состав ВМС заказчика. Примерно через год состоялся спуск двух других катеров. Они начали службу в октябре и декабре 2006-го.

Корейские ВМС до сих пор используют десантные катера российской постройки и, в целом, довольны этим приобретением. Списание или замена импортной техники пока не планируется, и «Мурены-Э» будут оставаться в строю в течение длительного времени. Следует отметить, что Южная Корея пока является единственным зарубежным заказчиком катеров проекта 12061.

Едва ли не с середины восьмидесятых годов конструкторы ЦМКБ «Алмаз» занимались развитием исходного проекта 12061 и создавали новые варианты катеров. В разное время были предложены несколько специализированных версий такой техники, предназначенных для решения особых задач. Так, катер типа «12061П» должен был нести противопожарное оборудование, проект «12061С» предлагал строительство спасательного катера, а в проекте с литерами «ГП» десантное судно становилось грузопассажирским.

После подписания российско-французского контракта на строительство пары универсальных десантных кораблей типа Mistral проект «Мурена» опять получил развитие. Был разработан катер 12061М «Мурена-М», учитывающий специфику развития десантного флота и особенности современных крупных кораблей. К сожалению, контракт с Францией был разорван, и обновленные катера российского производства не смогли пойти в серию. Однако позже стало ясно, что модернизированные катера все же поступят на службу.

Новые планы

В этом году российская оборонная промышленность приступила к реализации новой Госпрограммы вооружений, рассчитанной до середины двадцатых годов. Этот документ, среди прочего, предусматривает строительство десантно-высадочных средств нескольких проектов. В частности, предусматривается заказ нескольких десантных катеров проекта 12061 «Мурена» одной из последних модификаций.

Макет «Мурены» на выставке.

Официальные лица ранее утверждали, что строительство новых десантных катеров стартует в 2021 году. Запланирована постройка восьми боевых единиц. Заказ на эти катера, как и в восьмидесятых годах, получат хабаровские судостроители. При этом сроки строительства и период сдачи готовых «Мурен-М», а также стоимость будущего контракта до определенного времени не уточнялись. Вероятно, подобную информацию планировалось огласить в ближайшем будущем.

Несколько недель назад стало известно, что сроки строительства новых десантных катеров могут сдвинуться. Примечательно, что подписание контракта и, соответственно, закладку катеров предполагается сдвинуть влево и осуществить раньше, чем изначально планировалось. О дальнейшей судьбе проекта «Мурена-М» и специфике строительства таких кораблей 20 сентября рассказал вице-премьер Юрий Борисов, курирующий оборонную промышленность.

Вице-премьер напомнил о текущих планах, предусматривающих строительство восьми десантных катеров после 2021 года. В существующей ситуации он считает необходимым рассмотреть возможность досрочного заключения контракта на новые «Мурены-М». С целью поддержки Хабаровского судостроительного завода, а вместе с ним и всего Хабаровского края следует найти возможность заключить договор на строительство уже в следующем 2019 году.

Ю. Борисов также пообещал обсудить вопросы строительства катеров с коллегами из министерства обороны и военно-морского флота. Благодаря этому судостроительный завод сможет в ближайшем будущем начать подготовку к сборке катеров. Чтобы завод имел возможность строить долгосрочные планы, вице-премьер предположил необходимость заключения длительного контракта, до 2027 года.

Десантный катер выходит на берег. Фото «Рособоронэкспорт» / roe.ru

Вице-премьер также уточнил примерную стоимость требуемых десантных катеров. По его словам, за строительство восьми единиц техники Хабаровский судостроительный завод получит около 3 млрд рублей – порядка 375 миллионов за каждый. Впрочем, окончательную стоимость контракта предстоит определить в ходе переговоров заказчика и исполнителя.

Облик обновки для флота

Согласно последним сообщениям, в средней перспективе военно-морской флот сможет получить восемь новейших десантных катеров на воздушной подушке проекта 12061М «Мурена-М». Этот катер представляет собой вариант глубокой модернизации базового проекта 12061, предусматривающий совершенствование конструкции и серьезные изменения состава бортовой аппаратуры. В то же время, обновленный катер полностью сохраняет все функции предшественника.

Катера семейства «Мурена» строятся на основе особого корпуса с коробчатыми обводами, вмещающего все необходимые агрегаты и внутреннюю десантную палубу. Корпус изготавливается сваркой из панелей алюминиево-магниевого сплава, стойкого к нагрузкам и коррозии. Центральная часть корпуса отдается под крупный десантный отсек. По бокам от него находятся помещения и отсеки различного назначения, в том числе вмещающие устройства силовой установки. На палубе устанавливаются башни с вооружением и центральная надстройка-рубка. В кормовой части палубы расположены маршевые винты в кольцевых каналах и воздушные рули.

Энергетическая установка «Мурены» включает пару газотурбинных двигателей мощностью по 10 тыс. л.с. Мощность двигателей через редукторы распределяется на два бортовых нагнетательных агрегата и на пару маршевых винтов. Нагнетательные агрегаты строятся на основе осевого рабочего колеса диаметром 2,2 м. Через заборные окна на палубе воздух отправляется под днище, где удерживается гибким ограждением воздушной подушки. Для поступательного движения используется пара реверсивных винтов диаметром 3,5 м. За винтами находятся вертикальные аэродинамические рули. Также на борту катера присутствует пара газотурбинных генераторов мощностью по 100 кВт.

Основной задачей катера проекта 12061М является перевозка личного состава или техники с высадкой на побережье, в том числе неподготовленное. Десантная палуба максимально возможных размеров размещена внутри корпуса, в его центре. Размеры палубы и грузоподъемность катера позволяют перевозить один танк массой до 48,6 т, два бронетранспортера или БМП либо два грузовых автомобиля-тягача с буксируемыми артиллерийскими орудиями. На палубе могут устанавливаться съемные лавки для 140 пехотинцев. Также возможна перевозка любых других грузов общей массой до 40-42 т.

Катер на берегу. Фото «Объединенная судостроительная корпорация» / aoosk.ru

Загрузка и выгрузка осуществляется через крупный носовой люк. Передний лист корпуса выполнен в виде откидной аппарели, опускаемой на грунт. Также имеется подъемная секция палубы, облегчающая выход из корпуса. Подвижная аппарель упрощает выгрузку техники и личного состава на различных побережьях, в том числе при наличии препятствий.

«Мурены» способны защищать себя при подходе к берегу и поддерживать десант огнем. На палубе располагаются две башенные установки АК-630 с автоматическими орудиями калибра 30 мм. С их помощью следует бороться с воздушными, надводными и береговыми целями. Установки имеют дистанционное управление. Также на борту присутствует 8 ПЗРК для защиты от воздушного нападения. При получении соответствующей задачи, катер может принять на борт от 10 до 24 морских мин тех или иных типов.

Собственный экипаж десантного катера состоит из 12 человек. В распоряжении экипажа имеется комплекс всех необходимых средств навигации, поиска опасных объектов и связи. Обеспечивается выполнение боевых задач в любых метеоусловиях и в любое время суток.

«Мурена-М» отличается сравнительно небольшими габаритами. Наибольшая длина катера составляет 32 м, ширина – около 15 м. Полное водоизмещение – 150 т. За счет воздушной подушки с двумя нагнетающими агрегатами катер способен передвигаться над водой и ровными участками суши. Обеспечивается преодоление препятствий высотой до 1,25 м. Максимальная скорость катера достигает 55 узлов (около 102 км/ч). Дальность плавания – 200 морских миль. Автономность, по понятным причинам, ограничена 1 сутками.

Десантный катер LSF 623 проекта 12061Э. Фото Минобороны Республики Корея

Используя воздушную подушку, десантные катера проектов семейства «12061» способны быстро выходить в район высадки десанта, сокращая вероятность своевременного обнаружения и удара со стороны противника. Кроме того, катер особой конструкции может самостоятельно выйти на берег, упростив высадку солдат и техники. Наличие пары 30-мм автоматических пушек с высокими характеристиками обеспечивает эффективное подавление обороны противника.

Прошлое и будущее

В середине восьмидесятых годов ВМФ СССР получил головной десантный катер на воздушной подушке проекта 12061 «Мурена». В начале девяностых годов был сдан восьмой из заказанных катеров. Чуть позже катера поменяли хозяев и освоили новую «профессию», после чего служили до середины двухтысячных годов. Выработка ресурса и другие факторы привели к тому, что в 2004 году все остававшиеся в строю «Мурены» были списаны. Вскоре после этого три схожих катера отправились служить в зарубежных ВМС.

Не так давно стало известно, что российское командование планирует вернуть «Мурены» в строй, причем на этот раз речь идет о модернизированных катерах проекта 12061М. Согласно планам флота, в будущем будет вновь создана группировка из восьми таких катеров, имеющих высокие характеристики и особые возможности. Поводом для оптимизма являются последние заявления официальных лиц. Сейчас рассматривается вопрос переноса сроков строительства новых катеров: оно может стартовать на два года раньше, чем предполагалось ранее.

Для развития российского военно-морского флота требуются корабли и катера всех основных классов. Определенное значение в кораблестроительной программе имеют десантные катера на воздушной подушке. В обозримом будущем ВМФ сможет получить новые образцы этого класса, причем произойдет это раньше, чем ожидалось. В итоге требуемый облик десантных сил флота будет получен с серьезным опережением планов.

/Кирилл Рябов, topwar.ru/

Возобновляя наш цикл о современном состоянии ВМФ РФ, мы не можем пройти мимо такой важной его компоненты, как его Береговые войска (БВ ВМФ). В данной статье мы не ставим себе целью сделать комплексный анализ развития Береговых войск СССР и РФ, так как, к сожалению, для этого у автора настоящей статьи отсутствует необходимый статистический материал. Мы лишь обратим внимание на некоторые аспекты текущих задач, состояния и перспектив развития БВ ВМФ РФ.

Коротко перечень основных задач Береговых войск можно охарактеризовать как:

1. Защита военно-морских баз и других важных объектов, сил флота, войск, а также гражданского населения от воздействия военно-морских сил противника, в первую очередь путем уничтожения его надводных кораблей и десантных средств, а также противодесантной обороны.

2. Оборона ключевых приморских объектов от атак с суши.

3. Высадка и действия в морских, воздушно-морских десантах.

4. Противодиверсионная борьба.

БВ ВМФ включают в себя:

1. Береговые ракетно-артиллерийские войска (БРАВ).
2. Морскую пехоту.

Начнем, пожалуй, с БРАВ. В годы СССР ее основу составляли ракетные, и ракетно-артиллерийские бригады, и отдельные дивизионы и полки, на вооружении которых состояли как ракетные, так и артиллерийские системы.

Первым ракетным комплексом, поступившим на вооружение отечественных БРАВ стала 4К87 «Сопка».

Для своего времени (а комплекс был принят на вооружение 19 декабря 1958 г.) он представлял собой достаточно грозное оружие, но все-таки в качестве береговой ракетной системы имел существенные недостатки, основным из которых следует признать полуактивную систему наведения. Теоретически дальность стрельбы ракетой этого комплекса достигала 95 км, но, разумеется, только при условии, что РЛС подсветки цели сможет обеспечить наведение на таком расстоянии. Стартовая масса ракеты составляла 3 419 кг, вес боевой части – 860 кг, скорость — 0,9М, маршевая высота полета – 400 м.

Хотелось бы отметить, что ракета «Сопки» представляла собой вариант первой советской противокорабельной ракеты «Комета», предназначенных для пуска с самолетов-ракетоносцев и была попытка превратить ее в универсальную, то есть используемую и авиацией, и кораблями, и береговыми частями. Начинание, вне всякого сомнения, благое, но тогда это не удалось. Все же, невзирая на значительные недостатки, «Сопка» находилась на вооружении БРАВ до начала 80-х годов.

Разумеется, руководству СССР было совершенно ясно, что береговым войскам требуется куда более совершенное оружие, и они его получили. В 1966 г БРАВ СССР принял на вооружение береговой ракетный комплекс (БРК) 4К44Б «Редут».

Можно сказать, что именно тогда в первый (и, увы, в последний) раз БРАВ СССР получили на вооружение современный, и полностью отвечающий задачам БРК. Для конца 60-х годов это была настоящая вершина подобной техники.

БРК «Редут» строился на основе противокорабельной ракеты П-35, которой вооружались первые советские ракетные крейсера проектов 58 (типа «Грозный») и 1134 («Адмирал Зозуля»). Длина ее сухопутной модификации П-35Б достигала 9,5 м, стартовая масса – 4 400 кг, маршевая скорость – 1,5М, то есть она была сверхзвуковой. Дальность стрельбы БРК, по различным данным, составляла 270-300 км, масса боевой части, опять же, по различным данным 800-1000 кг или 350-килотонный «спецбоеприпас».

Весьма интересно работала ГСН ракеты. На маршевом участке использовалась инерциальная система наведения, а после выхода ракеты в район местонахождения цели включался радиолокационный визир. Последний передавал оператору ракеты радиолокационную «картинку», и тот назначал каждой ракете ее цель для атаки, после чего ПКР, используя радиолокационную ГСН атаковала назначенный ей корабль.

Другой интересной особенностью комплекса являлась возможность использовать П-35Б не только в ударном, но и в разведывательном варианте – детализированного описания у автора настоящей статьи нет, но можно предположить, что такая ракета представляла собой, по сути, одноразовый БПЛА, у которого за счет снятия боевой части существенно увеличивалась дальность полета. Насколько можно понять, существовало три профиля полета ракеты, однако указания дальности на них различаются. Вероятно, цифры были близки к следующим – 55 км на высоте 400 м, 200 км на высоте 4 000 м, и 300 км на высоте 7 000 км. В разведывательном варианте дальность ракеты доведена до 450 км. При этом на последнем участке траектории ракета снижалась на высоту 100 м и атаковала с нее.

Впоследствии, в конце 70-х годов, БРК получил на вооружение модернизированную ракету 3М44 «Прогресс», у которой дальность (в ударном варианте) достигла 460 км, при этом ГСН ракеты стала более помехозащищенной. Также высота на конечном участке снижена со 100 м до 25 м, при том что сам этот участок увеличен с 20 до 50 км.

Масса самоходной пусковой установки (СПУ-35Б) достигла 21 т., при этом на автомобиле размещалась только одна ракета. В составе комплекса, кроме пусковых и машин с системой управления («Скала») имелась также мобильная РЛС, но, конечно, основным средством наведения ракет БРК «Редут» являлось внешнее целеуказание, которое комплекс мог получать со специализированных самолетов и вертолетов-разведчиков Ту-95Д, Ту-16Д и Ка-25Ц.

На сегодняшний день комплекс, безусловно, устарел, но все еще представляет собой определенную угрозу и полезность (хотя бы за счет отвлечения ПВО при использовании совместно с более современными ПКР) и все еще состоит на вооружении Береговых войск ВМФ РФ. Точное количество сохранившихся пусковых неизвестно, возможно – 18 ед. (штатная численность одного дивизиона, 18 ракет в залпе).

Как мы уже говорили выше, для своего времени БРК 4К44Б «Редут» представлял собой весьма совершенный комплекс, в основном отвечающий задачам, стоявшим перед БРАВ СССР, то о следующем (и, увы, последним) советском БРК этого сказать нельзя.

БРК 4К51 «Рубеж» создавался на замену «Сопке», и считался не оперативно-тактическим (как «Редут») а тактическим комплексом. Кроме того, предполагались (и фактически осуществлялись) экспортные поставки этого комплекса странам-союзницам по ОВД – экспорт «Рубежа» был запрещен.

В сущности, можно выделить 2 ключевых недостатка «Рубежа». Первый – он создавался на основе заведомо устаревшей ракеты П-15 «Термит», принятой на вооружение в 1960 г., что для комплекса, который начали разрабатывать десятью годами позже, является тем еще нонсенсом. Конечно, ракету модернизировали – «Рубеж» получил П-15М, на которой стояли усовершенствованные ГСН (активная радиолокационная «ДС-М» вместо «ДС» или тепловая «Снегирь-М» вместо «Кондор»), максимальная дальность выросла с 40 до 80 км, высота полета, наоборот, снизилась со 100-200 до 25-50 м (хотя, по всей видимости, это сильно зависело от дальности стрельбы), масса боевой части увеличилась с 480 до 513 кг, при этом П-15М могла нести тактическую ядерную боевую часть мощностью 15 килотонн.

Тем не менее, это была большая (2 523 кг) дозвуковая (0,9М) ракета с системой самонаведения, которой трудно назвать адекватной для 70-х годов, а ведь БРК «Рубеж» был принят на вооружение 22 октября 1978 г., то есть уже в преддверии 80-х. По мнению автора настоящей статьи, создание такого комплекса могло быть оправдано разве что принципом «На тебе, Боже, что нам негоже» — то есть реализации сугубо экспортной системой вооружения, у которой боевая эффективность принесена в жертву стоимости и простоте обслуживания, однако БРК «Рубеж» поступил на вооружение БРАВ СССР и находится на вооружении по настоящее время.

Вторым недостатком комплекса стала концепция «сухопутного ракетного катера» — пользуясь тем, что масса ПКР П-15М была едва не вдвое меньше П-35Б, и что данный комплекс, по большому счету, предназначался для атаки целей в пределах радиогоризонта, решено было установить на автомобильное шасси не только 2 пусковых установки, но и РЛС управления огнем. Это удалось сделать, но масса самоходной пусковой установки 3С51М составила 41 тонну, со всеми вытекающими последствиями для мобильности и проходимости БРК. Справедливости ради все же отметим, что танка «Тигр» из «Рубежа» все-таки не получилось – со слов тех, кто на нем служил, пусковая установка все-таки могла передвигаться не только по асфальтовым, но и по грунтовым дорогам, и даже в лесу (хотя там уже были существенные ограничения).

Но, во всяком случае, БРК «Рубеж» невозможно отнести к удачам отечественного ракетостроения. Тем не менее, он и сегодня стоит на вооружении БРАВ ВМФ. Точных данных о количестве нет, предположительно – 16-24 пусковых установки по 2 ракеты на каждом, более-менее равномерно распределенные между четырьмя флотами.

Обращает на себя внимание, что оснащение БРАВ современными ракетами, похоже, в 70-80 гг. не было приоритетом руководства ВС СССР. Так, например, в 1975 г. на вооружение была принята ПКР П-500 «Базальт», по своим возможностям значительно превосходившая и П-35Б и будущую 3М44 «Прогресс», но на вооружении БРАВ она не попала, хотя по своим габаритам ненамного превосходила ПКР БРК «Редут». То же касается и весьма совершенной для своего времени ПКР «Москит».

С другой стороны, по некоторым данным, в СССР специально для БРАВ проектировалась «длинная рука» — ПКР с дальностью полета до 1 500 км. Но очевидно, что ее проектирование было свернуто после подписания договора по РСМД в 1987 г, когда США и СССР приняли на себя обязательства полностью отказаться от баллистических и крылатых ракет сухопутного базирования в ядерном и неядерном исполнении. В дальнейшем работы по созданию новых комплексов не предполагали использования ПКР с дальнобойностью 500 км или выше. И следующие БРК поступили в БВ ВМФ уже в Российской Федерации.

Первым на вооружение был принят БРК «Бал».

Это радостное для Береговых войск событие произошло в 2008 г. Комплекс строится «вокруг» противокорабельной ракеты Х-35, и ее более дальнобойного варианта Х-35У. Судя по всему, «Бал» является не советским заделом, а был разработан уже в РФ.

Дело обстояло так – работы по Х-35 начались в 80-х годах прошлого столетия, и, хотя саму ракету удалось создать в 1987 г, выявленные проблемы с ее ГСН удалось устранить только к 1992 г. Но в «дикие 90-е» работы по Х-35 остановились и были реанимированы благодаря экспортному предложению Х-35Э, которое заинтересовало индусов (в период 2000-2007 г им было поставлено 222 таких ракеты). Только после этого началась разработка берегового комплекса для этой ракеты, и, как мы уже говорили ранее, БРК «Бал» в 2008 г был принят на вооружение.

Этот БРК можно охарактеризовать двумя словами: «дешево» и «сердито». Масса «береговой» Х-35 достигает 670 кг, что в разы меньше всего, что до этого получали отечественные БРАВ. Дальность полета – 120 км у Х-35 и 260 км у Х-35У. Масса боевой части – 145 кг. Самонаведение ракеты осуществляется при помощи инерциальной системы наведения (плюс спутниковая коррекция) на маршевом участке и активно-пассивная радиолокационная ГСН (то есть способная наводиться как по «засвету» бортовой РЛС, так и на источник радиолокационного излучения). Дальность захвата цели у первоначального варианта ГСН «Грань-К» составляла 20 км, у более современного – 50 км. К достоинствам ракеты также следует отнести малую ЭПР (к сожалению, данные не разглашаются), а также маловысотный профиль полета: 10-15 м на маршевом участке, и 3-4 м на участке атаки.

Недостатком Х-35 обычно считается дозвуковая скорость ее полета (0,8-0,85М), но справедливости ради отметим, что «по Сеньке и шапка» — нет никакого смысла садить дорогущими и тяжелыми сверхзвуковыми ПКР по малым, или относительно слабозащищенным надводным боевым кораблям противника. Что касается крупных и хорошо защищенных, например, таких, как американские эсминцы типа «Арли Берк», то и здесь массированная атака дозвуковых ПКР имеет весьма неплохие шансы на успех. Несмотря, на, казалось бы, малую скорость, вынырнувшая из-под радиогоризонта (то есть в 25-30 км от эсминца) ракета Х-35 поразит цель всего через 1,5-2 минуты – а это очень немного даже по меркам современных боевых информационных систем. Конечно, одну, или несколько таких ракет «Иджис» вполне способен перехватить, но два-три десятка…

В состав дивизиона БРК «Бал» входит до 4 мобильных пусковых установок, при этом на каждой установлено 8 контейнеров для ракет, что позволяет произвести 32-ракетный залп в течении 21 секунды или менее (интервал между пусками ракет – до 3 секунд). Некоторое удивление, правда, вызывают фотографии четырехракетных установок.

Но тут уже одно из двух – или же наше МО РФ в который уже раз сэкономило на родных вооруженных силах, или же (что по мнению автора ближе к истине) пусковая установка является модульной, состоящей из двух блоков по 4 ракеты в каждой, и понятно, что в повседневной эксплуатации (включая учения с фактическим применением оружия) одного блока вполне достаточно.

Кроме пусковых установок, в штатный состав дивизиона входит также до двух машин управления, и до 4 транспортно-перегрузочных машин (очевидно, их количество соответствует количеству пусковых установок) позволяющих при необходимости сформировать повторный залп.

В целом же можно констатировать, что БРК «Бал» представляет собой весьма удачный ракетный комплекс тактического (а с ПКР Х-35У – и оперативно-тактического) назначения, который, конечно, не решает всех задач, стоящих перед БРАВ РФ, но удачно дополняет возможности своих более мощных и дальнобойных «собратьев» в ближней морской зоне.

К сожалению, точного количества БРК «Бал», состоящих на сегодняшний день на вооружении БРАВ РФ автор настоящей статьи не знает, но еще несколько лет тому назад ими были оснащены как минимум 4 соединения на Тихоокеанском, Черноморском и Балтийском флотах, а также Каспийской флотилии, что позволяет предположить, что не позднее 2015 г. в составе ВМФ РФ имелось по меньшей мере 4 таких дивизиона (то есть 16 ПУ по 8 ракет). Есть также сведения (возможно – завышенные, источник – «The Military Balance 2017»), что по состоянию на прошлый год количество пусковых мобильных установок достигло 44 ед.

Следующий БРК — «Бастион», по всей видимости, начал разрабатываться еще в СССР, но поступил на вооружение позднее «Бала» — в 2010 г.

Его создание началось в конце 70-х, начала 80-х годов, потому что, судя по некоторым данным, ракета П-800 «Оникс» (экспортное наименование – «Яхонт») изначально предполагалась в том числе для использования БРАВ СССР, с тем чтобы заменить постепенно устаревающий «Редут».

В целом ракета П-800 представляет собой значительно более грозное оружие, чем Х-35 или Х-35У. Масса боевой части достигает 200 кг, при этом ракета является сверхзвуковой – те же 120 км она способна преодолеть, следуя по низковысотному профилю полета, то есть на высоте 10-15 м, при этом развивая скорость, вдвое превосходящую скорость звука. Но, в отличие от Х-35, П-800 доступна комбинированная траектория, когда значительную часть пути ракета преодолеет на большой высоте (до 14 000 м) и лишь после захвата активной радиолокационной ГСН цели скорректирует направление полета и уйдет на низкие высоты.

ГСН «Оникса» считается помехозащищенной, то есть предназначена для действия в условиях постановки активных и пассивных помех, при этом, со слов разработчиков, дальность захвата цели составляет не менее 50 км. Это очень важная оговорка – обычно в рекламных целях указывается наибольшая дальность захвата ГСН, каковая, само собой, достигается при идеальных погодных условиях и в отсутствии радиоэлектронного противодействия. Судя по всему, концерн «Гранит-электрон», являющийся создателем и производителем указанной ГСН, указывает значительно более реалистичную величину. И потом – что значит 50 км без указания ЭПР цели? По некоторым данным, цель размером с ракетный крейсер «ловится» детищем «Гранит-электрон» на дальности в 80 км… Кстати, ГСН является активно-пассивной, то есть вполне способна наводиться на излучающий объект. Судя по всему – в том числе на постановщика помех, по крайней мере в авиации этот вопрос решен достаточно давно, а ведь на ракетах класса «воздух-воздух» габариты ГСН существенно скромнее.

«В интернетах» бытует мнение, что благодаря своему высотному участку траектории, ПКР П-800 «Оникс» является легкой целью для новейших средств ПВО, таких, например, как американская ЗУР SM-6. На самом деле это достаточно спорное утверждение, поскольку мы, к сожалению, не знаем многих параметров работы американской системы «Иджис», и ЭПР «Оникса» при полете на большой высоте. Другими словами, на «бытовом» уровне, невозможно даже определить, на каком расстоянии радиолокационная станция того же «Арли Берка» сможет обнаружить атакующие «Ониксы».

Тем не менее, оценивая сегодняшний уровень технологий в целом, можно предположить, что у подобных опасений есть определенные основания. Дело в том, что американцы изначально «затачивали» свое морское ПВО именно для отражения высотных угроз, каковыми для них являлись полки Ту-16, Ту-22 и Ту-22М3 с их противокорабельными ракетами по Х-22 включительно, и странно было бы ожидать, что они здесь не добились никакого успеха. Тем не менее, массированная атака ракет, летящих со скоростью 750 м/с, пусть даже и на большой высоте, вполне способна «проломить» практически любую оборону, вопрос лишь в плотности залпа, то есть в количестве одновременно запущенных ракет.

Отдельно хотелось бы сказать о дальности стрельбы БРК «Бастион». Как известно, экспортная модификация ракет «Оникс» — «Яхонт» имеет «конвенционную» дальность стрельбы в 300 км, а вот какую дальность имеют сами «Ониксы» — к сожалению, неизвестно. Некоторые аналитики предполагают, что таковая может достигать 800 км, однако, по мнению автора настоящей статьи, дальность ракет П-800, по крайней мере – в их «сухопутном» варианте не превосходит 500 км, так как крайне сомнительно, а точнее – практически невероятно чтобы Россия по собственной инициативе нарушила весьма выгодный для нее договор по РСМД и приступила к развертыванию крылатых ракет наземного базирования с дальностью свыше 500 км.

По всей видимости, состав дивизиона БРК «Бастион» имеет схожую с «Балом» структуру – 4 мобильных пусковых установки по 2 ракеты на каждой, одна-две машины управления и 4 транспортно-перегрузочных машины. Строго говоря, правильное название БРК – «Бастион-П», так как существует еще и его немобильная, шахтная «вариация» — «Бастион-С».

К сожалению, установить точное количество «Бастионов» на вооружении ВМФ РФ также не представляется возможным. Большую путаницу вносит использование официальными лицами «ненормативной» терминологии. Так, например, «Интефакс» в конце 2015 г. приводил слова министра обороны С. Шойгу о том, что: «До конца года два комплекса «Бастион» поступят на Северный и Тихоокеанский флоты», при этом он уточнил, что в 2016 году ВМФ получит пять таких комплексов, а «в дальнейшем на флоты будут поступать по четыре комплекса ежегодно», и «В результате до 2021 года мы сможем полностью переоснастить береговые ракетные части современным вооружением» Однако, что понимать под «комплексом» в данном случае?

Если под «комплексом» понимать дивизион описанного ранее состава (то есть 4 мобильных пусковых установки со средствами обеспечения) и с учетом того, что на момент объявления С. Шойгу от одного до трех дивизионов «Бастионов» уже находилось на вооружении Черноморского флота, то по 2020 г включительно флот должен был получить, ни много, ни мало, аж 23 дивизиона не считая 1-3 имеющихся. Это слишком хорошо, чтобы быть правдой – даже в СССР БРАВ имели по 4-5 дивизионов на флот, причем как оперативно-тактических, так и тактических ракет. А тут – такое количество одних только «Бастионов»! Однако, если речь идет не о дивизионах, а о количестве мобильных установок, то, считая 4 пусковых за дивизион, получаем почти 6 дивизионов до 2020 г – с учетом необходимости перевооружения как минимум четырех бригад БРАВ (по одной на каждый флот), каждая из которых имеет в своем составе 3 дивизиона, получается как-то прискорбно мало, и не соответствует заявленным С. Шойгу срокам перевооружения.

Приводимые – «The Military Balance» данные о наличии по состоянию на 2017 год 48 пусковых установок (то есть 12 дивизионов) выглядят более-менее реалистичными.

Что можно сказать сегодня о ракетном оружии БРАВ в целом? С одной стороны, налицо самые позитивные тенденции – судя по информации, имеющейся в нашем распоряжении, перевооружение БРАВ идет полным ходом, причем новейшие комплексы «Бастион» и «Бал» по своим боевым возможностям существенно превосходят своих предшественников, и едва ли не впервые отечественные береговые войска получат номенклатуру ракетного вооружения, ничуть не уступающего тому, что размещается на наших боевых кораблях. Но с другой стороны необходимо признать, что возможности наших ракетных комплексов в известной мере ограничены.

Первое – это, собственно, технические ограничения, дальность действия наших ПКР не превышает 300, а если быть оптимистом, то 500 км. Подобная дальность обеспечивает очень хорошую, надежную защиту побережья от вражеских десантов. Но все же нам, в первую очередь, следует опасаться не десантов, а АУГ, и здесь дальности в 300 км, и даже в 500 км уже недостаточно, и было недостаточно даже в 80-х годах прошлого столетия. Кроме того, возникают вопросы к мощности типовых отечественных соединений БРАВ.

В настоящее время высшим соединением БРАВ является бригада, при этом в нее обычно входит 3 дивизиона. С учетом того, что в одном дивизионе «Бастиона» 4 пусковых установки (то есть 8 ракет в залпе) общий залп бригады составляет 24 ракеты, что, в принципе, эквивалентно удару одной ПЛАРК проекта 949А «Антей» (в варианте оснащения ПКР «Гранит», разумеется). Однако, залп подобной плотности мог считаться достаточным для прорыва ПВО АУГ и выведения из строя или уничтожения авианосца только в 80-х годах прошлого столетия, сегодня его, очевидно, уже не будет достаточно (хотя… автору настоящей статьи совершенно не хотелось бы оказаться на месте американского адмирала, соединение которого подверглось атаке 24 «Ониксов»). Иное дело, если бы по вражескому ордеру удалось бы скоординировать удары двух бригад, но где взять для этого 6 дивизионов «Бастионов» на каждый флот?

С другой стороны, есть некоторое подозрение, основывающееся на том, что для гиперзвуковых ПКР «Циркон», над которыми вовсю трудятся наши ученые, объявлена полная совместимость с УКСК, способных стрелять «Ониксами» и «Калибрами». И не получится ли так, что спустя какое-то количество лет на вооружении дивизионов «Бастионов» появятся не сверхзвуковые «Ониксы», а гиперзвуковые «Цирконы»? Залп 24 гиперзвуковых ракет… не знаю, кто способен это остановить, даже будучи заранее предупрежденным о времени налета.

Так что, вполне возможно, что проблема мощности залпа в ближайшем будущем будет решена – что же касается слишком уж «короткой руки», то тут, увы, поделать ничего нельзя – по крайней мере до тех пор, пока всеми нами нежно любимый господин Трамп не разорвет окончательно договор о РСМД.

Но рассказ о главном вооружении БРАВ ВМФ РФ будет неполон без упоминания о его артиллерийской составляющей – 130-мм береговой самоходный артиллерийский комплекс А-222 «Берег».

Возможно, кто-то сейчас ехидно ухмыльнется – ну надо же, в век ракет кто-то еще вспоминает о ствольной артиллерии! И будет категорически неправ: потому что и сегодня, и завтра и еще очень долго, в полном соответствии с выражением Наполеона, именно пушки будут убивать людей. Возможно когда-нибудь, в эпоху космических бластеров и «Звезд Смерти», ствольная артиллерия и утратит свои ключевые позиции в вооруженных силах, но это явно произойдет еще очень и очень нескоро.

А-222 «Берег» начали разрабатывать еще в конце 70-х годов, но ее ТТХ внушают уважение и сегодня. Установка является полуавтоматической и способна отправить в полет за минуту 14 снарядов калибром 130 мм на дальность до 23 км (при начальной скорости 850 м/сек). Насколько можно понять из описаний этой пушки, возможна стрельба усиленно-боевым зарядом, при котором начальная скорость повышается до 930 м/сек, а дальность – до 27150 м. Кроме фугасных, в боекомплект А-222 входят также бронебойные и зенитные снаряды.

Шесть таких орудий образуют дивизион, способный обрушить на врага за минуту более чем 2,8 тонн снарядов, содержащих почти 300 кг взрывчатого вещества. Но главным преимуществом этой артсистемы является система управления огнем, во многом унифицированная с той, что используется на корабельных установках АК-130. Система управления огнем использует два канала – радиолокационный и оптико-электронный, позволяющий обнаруживать противника на дальности до 35 км и способные действовать в сложной помеховой обстановке. СУО обеспечивает выдачу целеуказания по малоразмерным морским целям (вплоть до танка или бронетранспортера), двигающимся со скоростью до 200 узлов (таких, в общем, еще не придумали) и обеспечивает сопровождение четырех целей, при одновременном обстреле двух из них и мгновенном перемещении огня на остальные две.

Масса самоходной артиллерийской установки составляет 43,7 тонн с полным боекомплектом, насчитывающим 40 выстрелов.

Разумеется, по своим противокорабельным возможностям А-222 значительно проигрывает ракетным комплексам «Бастион» и «Бал», но при этом «Берег» намного более универсален. Он представляет собой крайне грозное противодесантное средство, способное «работать» не только по кораблям и плавсредствам, но и непосредственно по высадившемуся десанту, по которому использование ПКР нерационально (при том что ракеты БРК «Бал» вообще не предназначены для атаки наземных целей). Но ведь угроза для отечественных военно-морских (и не только) объектов у побережья может исходить не только с моря, но и с суши, а против сухопутных войск неприятеля «Берег» способен «отработать» ничуть не хуже, а возможно даже и лучше армейской крупнокалиберной артиллерии. Поэтому А-222 следует считать крайне важным дополнением БРАВ и можно только надеяться, что в будущем разработчики отечественных САУ не забудут о специфических потребностях Береговых войск.

На сегодняшний день в БРАВ ВМФ РФ, вероятно, числится 36 артсистем А-223, то есть шесть дивизионов.

Продолжение следует…

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

Военно-морские силы Народно-освободительной армии Китая желают получить большое количество современных кораблей, способных решать широкий круг задач в океанской зоне и обеспечивать присутствие флота в стратегически важных регионах. Для выполнения таких требований ведется строительство новейших эскадренных миноносцев проекта 055. Несколько дней назад стало известно о начале ходовых испытаний головного корабля этого типа, за которым в будущем последует не менее семи серийных эсминцев. Ожидается, что корабли типа «055» окажут самое заметное влияние на потенциал китайского флота.

Согласно сообщениям китайских и зарубежных средств массовой информации, 24 августа из Шанхая впервые вышел в море первый эсминец проекта 055 – «Наньчан». Этот корабль был построен в Шанхае на заводе «Цзяннань-Чансин», входящем в состав государственной судостроительной корпорации China Shipbuilding State Corporation. В течение нескольких следующих месяцев корабль должен будет пройти все необходимые испытания, по результатам которых сможет поступить на службу. Согласно текущим планам, эсминец войдет в состав ВМС в следующем 2019 году.

Торжественная закладка головного эсминца «055» состоялась в 2014 году. В конце июня 2017-го корабль спустили на воду, после чего началась достройка у причальной стенки. Около года ушло на монтаж всего необходимого оборудования и проверку установленных систем. Несколько недель назад была проведена подготовка к ходовым испытаниям, и 24 августа «Няньчан» впервые покинул порт. План и график испытаний, как всегда бывает в таких случаях, не уточнялся.

Ожидается, что появление серии новых эсминцев проекта 055 самым серьезным образом скажется на состоянии ВМС НОАК, а также на соотношении сил в Азиатско-Тихоокеанском регионе. Согласно разным оценкам, эти корабли могут стать одной из самых серьезных сил на Тихом океане. В основе этих оценок лежит доступная информация о характеристиках и боевых качествах, а также о количестве и качестве вооружения на борту.

Эсминец или крейсер?

Согласно официальным документам Китая, новые корабли относятся к «эсминцам 10000-тонного класса». «Няньчан» и его систершипы будут иметь длину порядка 180 м и полное водоизмещение 13 тыс. т. Таким образом, новые китайские эсминцы попадают в список наиболее крупных и тяжелых надводных боевых кораблей мира, не относящихся к авианосцам. Размеры и водоизмещение кораблей «055» приводит к любопытным последствиям в сфере классификации.

Водоизмещение порядка 12-13 тыс. т совсем не характерно для «традиционных» эсминцев – корабли с такими характеристиками обычно относят к крейсерам. Вследствие этого с прошлого года министерство обороны США в своих документах и заявлениях перестало именовать корабли «055» эсминцами. В американской классификации они теперь значатся как Renhai-class cruiser. С таким взглядом на классификацию согласны многие специалисты из ряда стран. Впрочем, это не мешает китайскому флоту строить именно «10000-тонные эсминцы».

Нетипичные для эсминцев размерения и водоизмещение были получены по ряду очевидных причин. В соответствии с заданием заказчика, корабль проекта 055 должен нести большое количество разнообразного вооружения. Так, только в вертикальных пусковых установках должно помещаться более 130 ракет разного назначения. Кроме них корабль имеет артиллерию, торпеды, радиоэлектронное вооружение и т.д.

Особенности конструкции

Эсминец типа «055» представляет собой крупный надводный корабль, построенный с использованием современных технологий и актуальных наработок. Он имеет длину 180 м при ширине до 20 м и нормальной осадке 6,6 м. Полное водоизмещение достигает 13 тыс. т, что прямо влияет на боевые качества корабля.

«Няньчан» выходит на испытания, 24 августа 2018 г.

При проектировании учитывалась необходимость сокращения заметности эсминца для РЛС противника. Вследствие этого корпус и надстройка имеют характерные обводы. Так, борта корпуса соединены с бортами надстройки, а последняя отличается малым числом выступающих узлов. В частности, большая часть антенн на мачте помещена под радиопрозрачный кожух. Под защитой панелей корпуса и надстройки находится почти все вооружение корабля.

Крупный корабль нуждается в соответствующей энергетической установке. По известным данным, проект 055 предусматривает использование системы типа COGAG, построенной на основе четырех газотурбинных двигателей QD-280 мощностью по 38 тыс. л.с. каждая. Суммарная мощность – более 150 тыс. л.с. Также на борту имеются шесть газотурбинных генераторов QD-50 мощностью по 6700 л.с. каждый. Максимальная скорость при использовании всех двигателей составляет 30 узлов. Дальность плавания – 5000 морских миль.

Основным средством наблюдения за надводной и воздушной обстановкой на эсминце «055» является радиолокационная станция H/LJG-346B, использующая несколько антенн с активной фазированной решеткой. Крупные антенные устройства устанавливаются на лобовой части надстройки. Также известно о применении различных РЛС, отвечающих за поиск целей и применение оружия. Для противодействия системам противника имеется комплекс радиоэлектронной борьбы, включающий станции помех и пусковые установки.

В подводной части носа корабля присутствует гидроакустическая станция для поиска подлодок противника. Также корабль может использовать выпускаемую буксируемую антенну большой длины.

В кормовой части надстройки предусматривается ангар для двух средних вертолетов. За ним находится взлетная площадка. Прежде всего, новые корабли должны будут нести вертолеты противолодочной обороны Harbin Z-9C или Changhe Z-18F. Также возможно использование машин иного назначения.

Вооружение

Одной из причин критики официальной китайской классификации проекта 055 является чрезмерное для эсминца количество вооружения, пригодного для решения совершенно разных боевых задач. При помощи имеющихся систем «Наньчин» и последующие корабли серии смогут атаковать воздушные, береговые и подводные цели разных типов. Более того, по размерам своего боекомплекта новый китайский корабль превосходит не только существующие эсминцы зарубежных стран, но и некоторые крейсера.

Головной «055» вблизи Шанхая.

Главным вооружением эсминца «055» являются две универсальные вертикальные пусковые установки. Первая имеет 64 ячейки для транспортно-пусковых контейнеров с ракетами и помещается перед надстройкой. Вторая включает 48 ячеек и находится в центре надстройки, перед ангаром. Ячейка такой установки имеет диаметр 850 мм и длину около 9 м. Возможно использование ракет с минометным стартом и «горячим» запуском. Благодаря этому эсминец может использовать все основные типы существующих корабельных ракет китайского производства.

Для атаки надводных кораблей противника эсминец должен использовать ракеты YJ-18 с дальностью полёта до 540 км. Основную часть траектории такое оружие проходит на дозвуковой скорости, а на конечном участке разгоняется до М=3. Против береговых целей предлагается применять корабельную модификацию «сухопутных» крылатых ракет CJ-10. Такое изделие способно доставить 500-кг боевую часть на дальность до 1500 км.

С вертикальными установками также должны использоваться зенитные ракеты средней и большой дальности семейства HH-9. C такими установками также совместимы существующие противолодочные ракеты, несущие самонаводящиеся торпеды.

Помимо пары универсальных установок корабль «055» несет несколько других систем вооружения. На баке расположена артиллерийская установка H/PJ-38 с орудием калибра 130 мм, предназначенная для стрельбы по надводным, береговым и воздушным целям. На носовой части надстройки, непосредственно за одной из пусковых установок, помещается семиствольный 30-мм зенитный автомат H/PJ-14.

Артиллерия дополняется зенитным ракетным комплексом малой дальности HQ-10. В кормовой части надстройки располагается отдельная вертикальная пусковая установка с 24 ракетами этого типа. С их помощью может осуществляться перехват воздушных целей в радиусе 8-10 км.

Эсминец перед спуском на воду, можно рассмотреть конструкцию и оснащение надстройки.

В недавнем прошлом в зарубежной прессе встречались упоминания будущего расширения возможностей эсминцев проекта 055 за счет установки принципиально нового вооружения. Предполагалось, что в будущем такие корабли смогут стать носителями боевых лазеров или рельсовых пушек. Можно ли реализовать такие идеи на практике – неизвестно. Также существует правдоподобная версия о принципиальной возможности создания ракеты-перехватчика, что позволит использовать корабли «055» в составе системы ПРО.

Ход строительства

По известным данным, Китай планирует построить не менее восьми кораблей проекта 055. Головной недавно вышел на ходовые испытания, а семь серийных уже находятся на разных стадиях строительства. Пока нельзя исключать, что ВМС НОАК планирует заказать еще несколько эсминцев нового проекта, но официальные данные на этот счет на данный момент отсутствуют.

Для скорейшей реализации планов командования было решено привлечь к строительству эсминцев сразу два предприятия. За головной и несколько серийных кораблей отвечает верфь «Цзяннань-Чансин» / Shanghai Jiangnan Changxing Shipbuilding and Heavy Industry Corporation. Второй крупный заказ получил завод Dalian Shipbuilding Industry Company из состава корпорации China Shipbuilding Industry Corporation, работающий в Даляне. В соответствии с текущими планами, два завода должны построить по четыре корабля.

Шанхайские судостроители уже справились с частью возложенных на них задач. В прошлом году они спустили на воду головной корабль серии. Несколько дней назад его вывели на испытания. В конце апреля этого года в Шанхае спустили на воду еще один эсминец. Два других корабля пока остаются на стапелях. По всей видимости, их спустят на воду и поставят на достройку не позднее следующего года. 3 июля 2018 года в Даляне в один день спустили на воду сразу два перспективных эсминца. Два других корабля пока остаются в сборочных цехах, но их спуск на воду тоже должен состояться в обозримом будущем.

Несмотря на большие размеры кораблей и сложность строительства, две верфи показывают весьма примечательные результаты. Первый из уже построенных кораблей планируется принять в состав ВМС в следующем году. При сохранении достигнутых темпов строительства можно ожидать, что все восемь эсминцев начнут службу в 2022-23 годам. К этому времени командование может объявить о намерении продолжить серию.

Вопросы стратегии

К настоящему времени военно-морские силы Китая стали одним из самых мощных флотов на Тихом океане. По количественным показателям они проигрывают только ВМС США. Кроме того, по разным оценкам, имеется определенное отставание в качественном отношении. Однако Пекин планирует претендовать на звание ведущей державы региона, для чего, среди прочего, строит многочисленный и мощный флот.

Ракетные стрельбы в представлении художника.

Новейшие эсминцы / крейсера проекта 055 являются частью более крупного плана по строительству мощных ВМС, способных претендовать на лидерство. В боевом составе китайского флота уже имеется несколько десятков современных кораблей основных классов, от корветов до авианосцев. Появление «10000-тонных эсминцев» должно положительным образом сказаться на потенциале флоте в целом и отдельных корабельных групп в частности.

В проекте 055 особое внимание привлекает предложенный состав вооружения и его количество. На борту эсминца может присутствовать более 130 ракет разного назначения, из них 112 в универсальной пусковой установке. Согласно доступным данным, корабль способен вести наблюдение за обстановкой в воздухе, на поверхности, на суше и под водой, а также принимать необходимые меры в отношении найденных объектов. Фактически «055» оказывается универсальным средством для нанесения ударов по врагу и одновременной защиты корабельных соединений.

С точки зрения технических особенностей и возможностей новые эсминцы «055» могут считаться прямыми конкурентами американских крейсеров УРО типа Ticonderoga. Существующие и перспективные эсминцы США – проектов Arleigh Bukre и Zumwalt – не могут в полной мере считаться аналогами или соперниками китайского корабля, поскольку проигрывают в размерах боекомплекта. В то же время, эсминцы типа Zumwalt немного крупнее корабля типа 055, а также отличается большим водоизмещением – до 15-16 тыс.т.

Ракетные крейсера «Тикондерога» водоизмещением 9800 т оснащаются двумя универсальными пусковыми установками Mk 41, в которых размещается 122 ракеты разных типов. Типичный боекомплект включает крылатые ракеты Tomahawk, зенитные SM-2 и SM-3, а также противолодочные ASROC. Количество и пропорции ракет зависят от поставленной задачи. При этом противокорабельное ракетное вооружение представлено только комплексом Harpoon с 8 ракетами. В боевом составе американского флота сейчас присутствует 22 крейсера Ticonderoga. Половина этих кораблей служит на Тихом океане.

Появление восьми новых эсминцев большого водоизмещения с развитым ракетным вооружением, способных составить конкуренцию зарубежным кораблям, позволит ВМС НОАК эффективнее решать основные задачи. Формирование корабельных групп с участием эсминцев типа 055 позволит сохранить или расширить контроль над морскими коммуникациями. При необходимости флот сможет проецировать силу в заданном регионе. Наличие кораблей с мощным ударным оружием повысит подобный потенциал ВМС.

Желая стать ведущей державой своего региона, Китай строит новые боевые корабли. Для решения актуальных задач требуются боевые единицы всех видов, в том числе и необычные эсминцы «10000-тонного класса». Первый корабль такого рода поступит на службу уже в следующем году, а за ним последуют еще семь. Похоже, ситуация в Азиатско-Тихоокеанском регионе не будет упрощаться. Наоборот, наличие крупных и мощных кораблей позволит основным странам региона активнее продвигать свои интересы.

/Кирилл Рябов, topwar.ru/

В настоящее время на одном из судостроительных заводов Германии ведется сборка корпуса головного корвета типа Sa’ar 6, заказанного военно-морскими силами Израиля. В обозримом будущем корпус с некоторыми системами передадут заказчику для достройки. Выполняемый сейчас контракт предусматривает строительство четырех кораблей, последний из которых должен будет войти в боевой состав флота к середине следующего десятилетия. Тем временем, несмотря на определенную атмосферу секретности, в свободный доступ попадают новые сведения о ходе проекта.

История проекта Sa’ar 6 (также встречается написание Saar 6) восходит к середине прошлого десятилетия, когда израильское командование занялось вопросом очередного обновления надводного флота. Для замены существующих боевых единиц требовались новые корабли с развитым ракетным вооружением разного назначения. На протяжении нескольких лет рассматривалась возможность приобретения кораблей и той или иной зарубежной страны. Изучались предложения Германии, Южной Кореи, США и т.д.

Ранний вариант облика корвета Sa’ar 6. Рисунок FJB / bmpd.livejournal.com

В 2013 году командование решило приобретать новые корабли у Германии, однако условия будущего контракта удалось определить далеко не сразу. Тем не менее, в конце 2014 года появился израильско-немецкий меморандум о взаимопонимании, а примерно через год – твердый контракт на четыре перспективных корвета. В рамках переговоров перед заключением контракта были определены основные особенности будущего сотрудничества, а также стоимость кораблей и принципы их оплаты.

Согласно международному соглашению, новые корабли должны были разрабатываться в рамках двухстороннего сотрудничества. Германию и Израиль в этой программе представляли несколько оборонных и судостроительных предприятий. В качестве основы для будущего «Саар-6» был взят проект корабля Korvette 130 (он же Braunschweig-class) компании ThyssenKrupp Marine Systems – последний на данный момент корвет семейства MEKO. Путем совместной доработки имеющийся проект привели в соответствие с пожеланиями израильских ВМС.

Согласно договору, строительство кораблей возлагается на завод Kieler Werft в г. Киль. При этом немецкое предприятие должно изготавливать корпуса и оснащать их некоторыми системами. Энергетическую установку, вооружение, радиоэлектронную аппаратуру и т.д. планируется монтировать уже после передачи готового корпуса заказчику в лице Израиля. Эта особенность контракта заметным образом сократила его стоимость. За строительство четырех корпусов немецкая сторона получает в общей сложности 1,8 млрд шекелей (430 млн евро) – 450 миллионов шекелей или 107,5 млн евро за корпус.

Немецкий корабль F260 Braunschweig проекта MEKO Korvette 130.

Интересной особенностью новой программы является распределение выплат по контракту. В соответствии с договором, основную часть финансирования строительства корпусов берет на себя Израиль. В то же время, Германия субсидирует на строительство 115 млн евро. Подобные подходы уже использовались при строительстве подлодок для израильских ВМС.

Израиль планирует самостоятельно произвести и оплатить вооружение и аппаратуру для кораблей, а затем за свой счет установить их в корпуса. Полный состав предлагаемых изделий пока не оглашался, а кроме того, комплекс вооружения в последние годы несколько раз изменялся. В связи с этим стоимость «израильской» части проекта пока остается неизвестной. По разным оценкам, производство и монтаж всех необходимых систем может обойтись в 200-220 млн евро на каждый корабль. Кроме того, для обслуживания перспективных корветов строится новый сухой док – на эти работы требуется еще около 800-900 млн евро.

Весной 2017 года израильская пресса сообщала о наличии неких проблем технического и организационного характера. Их следствием должны были стать рост стоимости кораблей и смещение сроков их строительства. В частности, общая стоимость четырех кораблей должна была увеличиться примерно на 150 млн евро.

В 2015 году, после подписания контракта, стартовала разработка нового проекта Sa’ar 6, а затем началась подготовка к будущему строительству. На все эти работы ушло чуть менее двух лет. Закладка головного корвета нового типа состоялась в начале февраля 2018 года. Любопытно, что церемония закладки прошла в закрытом режиме, без широкой огласки и приглашения прессы. Тем не менее, работы стартовали и продолжаются до сих пор. Как следует из доступных данных, предприятие Kieler Werft продвинулось достаточно далеко.

Недавно построенная носовая секция головного корвета типа Sa’ar 6 на заводе в Киле. Фото Н. Двори / twitter.com/ndvori

В начале октября израильский военный корреспондент Нир Двори опубликовал первые фотографии строительства нового корабля. Из них следует, что к настоящему времени немецкие судостроители изготовили все основные секции будущего корпуса. В конце сентября и начале октября осуществлялась стыковка носовой секции с остальными агрегатами. Таким образом, строительство головного корпуса продвигается вперед и приближается к своему завершению.

Согласно известным данным, следующие несколько месяцев уйдут на продолжение сборки корпуса и надстройки, а также на установку некоторых систем, предусмотренных контрактом. В конце следующего года готовый корпус в неполной комплектации передадут заказчику. Его планируется перевезти из Киля на одну из израильских верфей, где будет завершено строительство. На эти работы понадобится некоторое время, но уже в начале следующего десятилетия первый Sa’ar 6 должен войти в строй.

Первый серийный корабль нового проекта, насколько известно, еще не закладывался. Однако из опубликованных планов следует, что последний из четырех заказанных корпусов уйдет к заказчику в 2021 году. Используя накопленный опыт, Израиль собирается дооснастить и испытать его всего за несколько месяцев. Сдача готового четвертого корвета запланирована на 2021-22 годы.

Носовая секция во время транспортировки в сборочный цех. Фото Н. Двори / twitter.com/ndvori

Впрочем, подобные планы отличаются излишним оптимизмом, и фактическое положение дел может быть иным. Высказываются более реалистичные прогнозы, согласно которым строительство всей серии не удастся завершить в указанные сроки. Вполне возможно, что в связи со сложностью работ, а также из-за корректировки некоторых планов, к 2022 году удастся доделать только головной корабль. На следующие три корпуса уйдет еще несколько лет, в результате чего серия будет сдана заказчику лишь к середине двадцатых годов.

***

Новый немецко-израильский проект корвета с управляемым ракетным вооружением основывается на существующем MEKO Korvette 130, однако имеет самые серьезные отличия. Прежде всего, заказчик решил значительно усилить комплекс бортового вооружения. В результате этого корвет по огневой мощи и боезапасу может поспорить с кораблями иных классов. Одновременно с этим новые корабли не будут отличаться большими размерами или водоизмещением.

Проект «Саар-6» предусматривает строительство корабля длиной 90 м и максимальной шириной чуть более 13 м. Нормальная осадка – 3…3,5 м. Полное водоизмещение корабля задано на уровне 2000 т. Таким образом, по главным размерениям и водоизмещению корабль для Израиля незначительно превосходит базовый Korvette 130. Кроме того, корабли двух типов похожи друг на друга внешне. В обоих случаях используется корпус большого удлинения с заостренным форштевнем и бульбом в носовой части. Центральная часть корпуса несет надстройку переменной высоты, на носу которой располагается мостик. Надстройка оснащена двумя мачтами с антенным и иным оборудованием различных типов.

Процесс стыковки центральной и кормовой секций. Фото Н. Двори / twitter.com/ndvori

По имеющимся данным, корветы получат энергетическую установку системы CODAD на основе дизельных двигателей марки MTU. Мощность двигателей будет выдаваться на два гребных вала. Расчетная максимальная скорость корабля составляет 27 узлов. Дальность плавания на экономической скорости – 2500 морских миль.

Характерной чертой проекта Sa’ar 6 является применение большого числа средств обнаружения и наблюдения разных классов и типов. По-видимому, заказчик желает обеспечить возможность контроля надводной и воздушной обстановки в радиусе нескольких сотен километров. Кроме того, развитый комплекс радиолокационных и иных средств необходим для эффективного применения многочисленного вооружения, предусмотренного проектом.

На двух мачтах корвета будут располагаться антенны нескольких РЛС разного назначения. Должны использоваться обзорные, навигационные и иные станции разных моделей. В частности, по некоторым данным, отдельный локатор предназначается для обеспечения работы палубного вертолета. Также в проекте предусматривается применение нескольких оптико-локационных станций с дневными и ночными камерами, в том числе системы дальнего обзора. Естественно, на борту будут присутствовать различные средства противодействия. Корабли получат постановщики помех и пусковые установки для ложных целей.

Монтаж носовой секции. Фото Н. Двори / twitter.com/ndvori

На протяжении последних лет израильские источники публиковали разные данные о предполагаемом вооружении новых корветов. При этом состав оружия несколько раз изменялся тем или иным образом. В конце сентября в Израиле состоялась новая выставка, посвященная развитию вооруженных сил. В ходе этого мероприятия командование ВМС официально продемонстрировало новый макет корвета Sa’ar 6. Судя по составу «оборудования» этой модели, заказчик вновь пересмотрел требования к кораблю и изменил состав ракетного вооружения. Впрочем, речь идет только об изменении боекомплекта разных ракетных комплексов и об иных пропорциях ракет в общем боезапасе. Никакие системы не заменяются новыми.

Согласно актуальным планам, на баке корабля должны размещаться артиллерийская установка Leonardo Super Rapid 76/62 с орудием калибра 76 мм. Позади этой установки, непосредственно перед надстройкой, помещаются два боевых модуля Raphael Typhoon RW с 25-мм пушками. При необходимости эти изделия могут дополняться пулеметами нормального калибра. Между зенитными автоматами предусматривается небольшая надстройка с вертикальными пусковыми установками. Там, предположительно, будут перевозиться ракеты-перехватчики Tamir комплекса C-Dome (корабельная версия системы ПРО «Кипат Барзель»). Емкость установки – 40 ракет.

На центральной части надстройки предлагается разместить четыре (по две у каждого борта) счетверенные пусковые установки для ракет Harpoon. Также возможно применение ракет Gabriel Mk 5 израильской разработки. В задней части надстройки, отличающейся увеличенной высотой, помещаются две вертикальные пусковые установки зенитного ракетного комплекса средней и большой дальности Barak. Каждая из них несет по восемь ракет. Под ними, в бортовых лацпортах, находятся два строенных торпедных аппарата калибра 324 мм.

Макет корвета Sa’ar 6 с измененным вооружением, представленный на недавней выставке.

Кормовая палуба отдается под взлетную площадку для вертолета или беспилотного летательного аппарата. Перед ней в надстройке располагается ангар необходимых размеров. Корабль сможет нести один вертолет типа SH-60 либо пару БПЛА вертолетного типа.

Таким образом, готовый корвет типа Sa’ar 6 способен следить за воздушной, надводной и подводной обстановкой и при необходимости принимать необходимые меры. Бортовой комплекс вооружения обеспечивает борьбу с различными воздушными целями с организацией эшелонированной обороны средствами двух ЗРК и ряда артиллерийских систем. Для ударов по надводным целями имеются несколько ствольных систем и ракетный комплекс «Гарпун». Подлодки предлагается поражать при помощи торпед.

Как уже отмечалось, характерной особенностью перспективных корветов для Израиля является более чем развитый комплекс вооружения. По подобным параметрам «Саар-6» превосходит многие другие современные корветы своих размеров и водоизмещения, составляя конкуренцию более крупным кораблям. Корабли с предлагаемым комплексом ракетного, артиллерийского и торпедного вооружения, как ожидается, смогут оказать положительное влияние на потенциал израильского флота.

***

Достаточно давно военно-морские силы Израиля пришли к выводу о необходимости модернизации и усиления надводной группировки за счет перспективных корветов. Несколько лет ушло на поиск подходящих кораблей, переговоры с потенциальными подрядчиками и определение условий контракта. В 2015 году эти процессы завершились успешным подписанием контракта, а несколько месяцев назад состоялась закладка головного корабля новой серии.

Схема размещения оборудования и вооружения. Фото Oleggranovsky.livejournal.com

В предлагаемом виде проект корвета с управляемым ракетным вооружением Sa’ar 6 представляет определенный интерес. При этом необходимо отметить, что он выглядит весьма смелым. На сравнительно небольшой морской платформе предлагается разместить значительное количество разнообразной аппаратуры и вооружение разных классов с большим боекомплектом. Такой облик корабля определен специфическим техническим заданием, выполнение которого должно быть связано с определенными проблемами.

Новости прошлой весны и последующие сообщения указывают на то, что разработчики корвета все же не избежали ожидаемых проблем. Еще прошлой весной стало известно, что затруднения при решении основных задач проекта привели к существенному росту стоимости программы, а также к смещению сроков выполнения работ. Пока нельзя исключать, что подобная ситуация не повторится в будущем, и исполнителям проекта не придется вновь пересматривать смету или график работ.

Согласно актуальным планам, примерно через год немецкие компании Kieler Werft и ThyssenKrupp Marine Systems смогут передать израильским судостроителям корпус головного корвета проекта Sa’ar 6 с ограниченным количеством бортовых систем и агрегатов. На завершение строительства и оснащение корабля с последующими испытаниями уйдет определенное время. После этого, в начале следующего десятилетия, корвет войдет в боевой состав ВМС Израиля. Затем за ним последуют три других корабля. Удастся ли участникам проекта вовремя выполнить все необходимые работы и уложиться в заданный бюджет – покажет время. События последних лет позволяют предполагать разные варианты развития событий.

/Кирилл Рябов, topwar.ru/

FREMM — вторая по численности в мире серия надводных боевых кораблей с водоизмещением свыше 5 тыс. тонн. К настоящему времени в строй успело вступить 14 единиц; заложены и достраиваются еще пять. К началу следующего десятилетия их количество обещает достигнуть 20.

Успевший быть похороненным и отпетым усилиями отечественных СМИ европейский ВПК оказался живее всех живых. Строительство кораблей по программе FREMM происходит на фоне постепенного и непрерывного усиления европейских флотов, который едва ли можно объяснить всплеском милитаризма или подготовкой к большой войне. Появление таких проектов, как FREMM, всего лишь следствие развитой экономики, при которой даже минимальных затрат на оборону (в пределах 2% от ВВП этих стран) достаточно для полного обновления состава их ВМС.

Наблюдаемой ситуации немало способствуют и технологии нашего времени, благодаря которым фрегат приобретает значение корабля 1 ранга. Его присутствие может ощущаться на всем театре военных действий. Пару десятилетий назад для установки вооружения с подобными характеристиками требовался корабль с вдвое большим водоизмещением.

По ряду аспектов FREMM — это шаг назад по сравнению с предыдущим европейским проектом CNGF, в рамках которого было построено 4 фрегата «Горизонт» — по паре для ВМС Франции и Италии. Объективно говоря, это лучшие корабли для решения задач ПВО из когда-либо созданных в истории военного флота.

«Горизонт» — это пример возможностей европейского ВПК, если там решат «поиграть мускулами» всерьез. Избыточно мощный и дорогой корабль для мирного времени.

Нынешний FREMM — другой.

Сокращенные возможности ПВО и минимальный состав ударного вооружения (на половине фрегатов оно отсутствует вовсе) указывают на отсутствие намерений ведения полномасштабных военных действий. FREMM (Frégate multi-mission) — это патрульные корабли дальней морской зоны, ориентированные на участие в конфликтах низкой интенсивности, операциях «полицейского» и гуманитарного характера. Данный вывод подчёркивают приоритеты их конструкции, при которых значительные объемы корпуса и надстройки отведены под размещение жесткокорпусных быстроходных лодок и вертолетов.

Определенную роль играют финансовые ограничения, которыми вызвано сокращение боекомплекта и прочие компромиссы конструкции. Сам разношёрстый состав серии фрегатов, которые строятся в четырёх модификациях (ПВО/ПЛО/многоцелевой/многоцелевой ударный), объясняется не популярной концепцией «модульности», а более прозаической причиной — стремлением удержать стоимость единиц в пределах 600-700 млн. евро. Каждый фрегат оснащается лишь частью из доступного оборудования. Выбор предназначенных к установке средств определяется его «назначением».

Конструктивная недогруженность и «зарезервированные объёмы» в той или иной мере свойственны большинству современных кораблей. Однако в случае FREMM экономия стала приоритетным направлением всего проекта.

Конечно, не ракетные крейсеры и не дредноуты. Но обольщаться не стоит. Как было отмечено, современные технологии позволяют больше, чем может показаться на первый взгляд.

Французские фрегаты (подкласс «Аквитания») штатно оснащены РЛС «Геракл», обладающей инструментальной дальностью обнаружения 250 км, с возможностью сопровождения до 400 целей. Тот же самый многофункциональный радиолокационный комплекс обеспечивает управление зенитными ракетами на маршевом участке траектории. Какого-либо дополнительного радара подсветки не требуется — фрегаты FREMM вооружены ракетами семейства «Астер» с активными головками наведения.

Итальянские фрегаты (подкласс «Бергамини») оснащены более совершенным радаром «Кронос» с активной фазированной антенной.

Помимо основного многофункционального РЛК, европейские фрегаты оснащаются дополнительным 2D радаром сантиметрового диапазона для обнаружения малоразмерных надводных и низколетящих целей. Французы — «Терма Скантер» высокого разрешения. Итальянцы — «Леонардо SPS-732», излучающим слабые импульсы в широком диапазоне частот, «красный шум» для затруднения обнаружения его работы. В отличие от средств РТР противника, которые не обращают внимания на слишком слабые сигналы или принимают их за радиопомехи, процессор «Леонардо SPS-732» постепенно накапливает данные и по теории вероятности определяет положение цели.

Дальность полета зенитных ракет Aster-30, согласно представленным данным, оставляет 100+ км. Однако шесть из восьми французских фрегатов (в «бюджетном» ПЛО варианте) не могут похвастаться данной возможностью. Их вооружение включает только Aster-15. Ракеты этого типа за счет отсутствия стартовой ступени и сокращенной «мёртвой зоны» идеальны для ближнего перехвата. Но имеют ограниченную дальность полета (всего 30 км).

Из других примечательных возможностей и «хай-тек» новинок в активе у фрегатов FREMM:

— крылатые ракеты SCALP-Naval — европейский аналог «Калибров» и «Томагавков» с меньшей стартовой массой (1400 кг), технологией «стелс» и дальностью полёта 1000 км. В реальности КРМБ были установлены только на французских кораблях (16 УВП). Итальянцы ограничились зарезервированным пространством под вертикальные пусковые установки;

— корректируемые артиллерийские снаряды VULKANO калибра 127 мм с заявленной дальностью стрельбы 120 км. Только для итальянских «многоцелевых» фрегатов;

— два гидролокатора — подкильный и буксируемый, с низкочастотной антенной. Итальянцы оснащены дополнительной ГАС для обнаружения мин;

— только на итальянских фрегатах — противолодочный ракетный комплекс MILAS, довольно редкое явление для европейских кораблей;

— французы также не остались в долгу — в штатное оснащение фрегатов включена всеракурсная система «Артемис» для наблюдения за обстановкой в ИК-диапазоне в условиях любой видимости и любое время суток.

Список различий состава вооружения французских и итальянских FREMM может занять не одну страницу, а латинские аббревиатуры и цифры вызовут скуку даже у специалиста. Данный материал не претендует на роль технического отчета. Цель его в том, чтобы у читателей сложилось свое мнение по поводу этих неоднозначных кораблей.

Строго говоря, фрегаты «Аквитания» и «Бергамини»— это два разных проекта, использующие схожий по очертаниям корпус и некоторые технические решения (к примеру, УВП типа SYLVER). Их роднит общность характеристик и стоящих перед ними задач. Идеальная совместимость для действий в составе одного оперативного соединения.

Каждая из стран стремится поддержать отечественных производителей. Отсюда национальный колорит в «начинке» каждого фрегата. От противокорабельных ракет собственного производства (французы — традиционный «Экзосет», итальянцы — «Отомат») до палубных устройств принудительной посадки, швартовки и перемещения вертолетов. В отличие от французов, использующих собственную систему Samahé, итальянцы выбрали американскую TC-ASISТ.

Несмотря на все братания европейских народов, окруженные сетью обмена данными по стандарту НАТО Link-21 корабли Франции и Италии сохраняют независимость в таких критических областях, как процесс управления и принятие решений. Фрегаты каждой страны оснащены БИУС собственного образца. Французская система носит название SETIS. У итальянцев — «Афина».

Уже не говоря о таких «мелочах», как шифрованные каналы связи. К примеру, в оснащение французских FREMMов входит аппаратура связи через военные спутники серии «Сиракуз».

Имеются различия в силовой установке. Оба подкласса фрегатов используют современную комбинированную дизель-электрическую трансмиссию с возможностью подключения газовой турбины полного хода. При этом итальянский проект подразумевает возможность одновременной работы гребных электромоторов и ГТД, работающего на оба вала. За счет этого итальянские FREMM имеют незначительное преимущество в скорости полного хода (30 против 27 уз.). Также либо за счет лучшей эффективности ГЭУ, либо за счет увеличенного запаса топлива у итальянцев наблюдается преимущество в дальности плавания экономическим ходом.

В качестве силовой установки экономичного хода французы выбрали немецкие дизели MTU, итальянцы — собственные «Изотта-Фраскини». Для движения полным ходом на всех фрегатах установлена итальянская газовая турбина Avio LM2500, лицензионная копия «Дженерал Электрик». Кроме того, все фрегаты оснащены вспомогательным подруливающим устройством в носовой части корпуса.

Исходя из «табличных» характеристик, среди построенных к настоящему времени кораблей класса FREMM наиболее привлекательным выглядит итальянский многоцелевой вариант «Карло Бергамини». Здесь и дальнобойные зенитные ракеты, и радиолокатор с АФАР, и пара артсистем калибров 127 и 76 мм, и даже ангар, рассчитанный на два вертолета.

Что касается отсутствия крылатых ракет, то полтора десятка КРБД ничего не решают в любом конфликте. Эквивалент — вылет пары звеньев тактической авиации. Гораздо важнее способность «Бергамини» обеспечивать зональное ПВО/ПРО морских соединений, именно в этом цель существования корабля в 6700 тонн.

Французы также не сидят сложа руки. В 2016 году на верфи в Лорьяне был заложен «Эльзас», отличия которого от базового FREMM оказались столь велики, что он был классифицирован как новый тип FREDA («фрегат ПВО»). Среди главных отличий — перекомпоновка носовой части фрегата с установкой 32 ракетных шахт SYLVER в «тактическом» варианте (вместо 16 «коротких» шахт для ЗУР самообороны и 16 «длинных» шахт для КР на базовом FREMM). В качестве боекомплекта — любая комбинация ЗУР семейства «Астер» для обеспечения противовоздушной обороны в ближней и дальней зонах. Для сохранения стоимости корабля на приемлемом уровне конструкторам пришлось пожертвовать буксируемой антенной.

Помимо четырёх базовых, у FREMM существует пара экспортных модификаций — «Тахия Миср» для военно-морских сил Египта и «Мохаммед VI» для ВМС Марокко. Впрочем, говорить там особо не о чем: экспортные фрегаты отличаются от французских демонтированными шахтами КРМБ. Но заказчик доволен — там даже такие корабли сойдут за флагманы.

Определенный интерес к проекту проявляют американцы, рассматривающие FREMM в качестве основы для своих перспективных фрегатов FFG(X). Для тех, кто не в курсе: США и Италия связаны невидимыми, но прочными связями в области военного кораблестроения. К примеру, верфь в Висконсине, на которой массово строятся корабли прибрежной зоны LCS, входит в состав итальянской «Финкантиери Групп» — той самой, которая создавала FREMM.

Эпилог

Больше всего мне бы не хотелось сейчас увидеть комментарии в виде «французы и итальянцы молодцы, семь футов под килем». В отличие от любой новости про обновление американского флота, известия об усилении морской мощи европейцев не вызывает того ажиотажа, желания всевозможных проклятий и обвинений в милитаризме.

Уважаемые господа, давайте будем логичными до конца. Мы говорим о флотах стран НАТО, которые непрерывно совершают провокационные акты и участвуют в создании угроз в отношении России и наших союзников. От регулярных походов в Черное море до нанесения ракетных ударов по территории Сирии. Существование армады фрегатов FREMM прямо противоречит нашим интересам. Это — противник. И очень скверно, что он превосходит нас по количеству и качеству боевых единиц.

Что касается чисто технической стороны вопроса, то FREMM — очередной пример того, что современные корабли рассчитаны лишь на одиночные выстрелы и противодействие точечным атакам. К серьезному противостоянию на море они не готовы.

/Олег Капцов, topwar.ru/

В этой статье мы подведем итог данного цикла, собрав и обобщив данные отдельных статей воедино. Мы представляем общую, сводную таблицу данных по кораблям и авиации ВМФ РФ: в ней мы увидим ряд важнейших, реперных цифр, которые покажут динамику того, что происходит с нашим флотом. Но перед тем, как перейти, собственно, к числовым данным, необходимо дать небольшие комментарии.

Первая колонка — это численность ВМФ СССР на пике его могущества – по состоянию на 1991 г. В ней учтено общее количество кораблей, находящихся в списках флота, вне зависимости от фактического состояния их боеспособности.

Вторая колонка – это численность ВМФ РФ по состоянию на 01.01.2016 г. При этом, как и в предыдущем случае, в ней учтены все корабли флота, включая и те, которые уже никогда не вернутся в его действующий состав. Таким образом, сопоставление первой и второй колонки отлично демонстрирует то, с чего начала Российская Федерация на момент падения СССР и к чему она пришла спустя четверть века своего существования.

Третья колонка – это сведения о численном составе ВМФ РФ по состоянию на сегодня, 2018 г. Принципиальное отличие данных в этой колонке от двух предыдущих заключается в том, что они очищены от кораблей, которые уже никогда не вернутся в состав флота. То есть в эту колонку включены корабли действующего флота, а также те, которые находятся в ремонте или ожидают ремонта, из которого они вернутся в состав флота, а не пойдут в утиль. Но корабли, находящиеся в резерве или в отстое, и те, которые лишь формально числятся в ремонте, сюда не включались. Эта колонка призвана дать понимание фактического состава нашего ВМФ.

Четвертая колонка – прогноз на 2030 г. Хотелось бы отметить, что взят оптимистичный сценарий, в который автор не слишком и верит, но… скажем так, то, что мы видим в этой колонке – это максимум, на который мы можем рассчитывать.

И, наконец, пятая колонка – это представления двух военных профессионалов, В.П. Кузина и В.И. Никольского о минимально-необходимом составе флота. Напомним, что эти авторы выступали за унификацию корабельного состава: по их мнению, атомный подводный флот должен быть представлен двумя типами кораблей – РПКСН с баллистическими ракетами и универсальным типом торпедной подводной лодки, неатомные ПЛ также должны быть однотипными. Вместо ракетных крейсеров, эсминцев и БПК следовало строить многоцелевые корабли (МЦК), а прибрежный флот должен быть представлен одним типом СКР и т.д.

Соответственно, мы ранжировали боевые корабли по классам, предложенным В.П. Кузиным и В.И. Никольским. При этом мы не стали детализировать состав ВМФ СССР по типам кораблей (это не только сложно, но и перегрузит таблицу верх всякой меры), но представляем такие данные по ВМФ РФ. И вот что у нас получилось.

Ну а теперь – комментарии. Мы не будем подробно описывать состояние каждого класса и типа кораблей, так как уже делали это в соответствующих статьях, дадим только краткое напоминание.

РПКСН

Тут все более-менее ясно, к 2030 г. количество кораблей этого типа останется тем же, что и сейчас, но старые корабли советской постройки будут заменены на «Бореи-А». В принципе, это совершенно нормальный и правильный подход, за, пожалуй, одним исключением – Минобороны отказалось от строительства более совершенных «Бореев-Б» в пользу модификации «А», потому что «Б» не удовлетворяют критерию «стоимость-эффективность». Это решение, в свете откроенной слабости нашего флота, а также развития ПЛО и насыщения американского ВМФ многоцелевыми АПЛ 4-го поколения не выглядит разумным.

Многоцелевые АПЛ

Даже в самом замечательном (и, увы, крайне маловероятном) случае, при котором текущие планы большой модернизации 4 лодок проекта 971 и такого же количества ПЛАРК типа «Антей», да еще и при условии, что головной корабль серии «Хаски» не только будет заложен, но и введен в строй до 2030 г., состав многоцелевых АПЛ продолжит сокращаться, при этом общая его численность составит половину от минимально значения.

Но куда более вероятен другой сценарий, по которому наши модернизационные планы будут сорваны, а «Хаски» все еще будет в постройке – в этом случае вполне реально ожидать сокращения многоцелевых АПЛ в составе флота до 14-15 единиц. Таким образом, мы смело можем прогнозировать дальнейшее снижение численности этого важнейшего для нас класса боевых кораблей и констатировать наличие в составе флота к 2030 г. не более чем 39-50% от минимально достаточной численности.

Неатомные ПЛ

В принципе, есть основания предполагать, что их количество сохранится на текущем уровне, но для этого требуется выполнение двух условий. Первое – существующая программа строительства шести «Варшавянок» для ТОФ не будет секвестирована, и уже после того, как последние две «Лады» будут достроены, удастся заложить и ввести в строй еще 6 лодок этого, или более нового типа.

Пожалуй, ничего невозможного в этом нет, но увы, вполне вероятна ситуация, когда мы будем долго ждать ВНЭУ, потом перерабатывать под него лодку, или проектировать новую, потом, году эдак в 2022 заложим что-нибудь «неимеющееаналоговвмире», строительство которого затянется лет на 10 – и количество неатомных ПЛ в составе флота сократится с сегодняшних 22 кораблей до 15 единиц. Итого -60-85% от минимально приемлемого уровня.

Авианосцы (ТАВКР)

Тут все ясно. Если даже работы по созданию нового корабля данного класса действительно ведутся, и головной авианосец будет заложен до 2030 г., а это далеко не факт, то вступить в строй до 2030 г. он никак не успеет. Таким образом, на 2030 г. мы остаемся с одним лишь ТАВКР «Адмирал флота Советского Союза Кузнецов», что составляет 25% от требуемого уровня. С учетом того, что наш единственный ТАВКР не соответствует требованиям к авианесущим кораблям, озвученными В.П. Кузиным и В. И. Никольским, реально это соотношение будет еще хуже.

МЦК

Вообще говоря, В.П. Кузин и В.И. Никольский видели этот корабль как эсминец стандартным водоизмещением в 6 000 т. с ракетным вооружением, размещенным в УВП. Фрегаты водоизмещением 3 500 – 4 500 т, по их мнению, ВМФ РФ не нужны: тем не менее, сегодня мы их строим и разумнее всего было бы поместить их именно в этот «класс» кораблей.

Как видно из таблицы, если все пойдет хорошо, то мы к 2030 г сумеем сохранить общее количество кораблей на текущем уровне. Но это лишь в том случае, если мы до 2030 г. сумеем не только ввести в строй 3 фрегата проекта 22350, в дополнение к «Горшкову», но и построим еще парочку таких же, или более нового проекта 22350М. И если мы каким-то чудом сумеем удержать количество БПК проектов 1155/1155.1 на уровне в 7 кораблей.

Но даже и в этом случае вместо минимально необходимых 32 кораблей мы будем иметь только 20, из которых 7 БПК будут совершенно устаревшими как в части вооружения и корабельных систем, так и по ресурсу механизмов, а 7 фрегатов проекта 22350 и 11356 будут значительно слабее кораблей, «спроектированных» В.П. Кузиным и В. И. Никольским. Два модернизированных ТАРКР, правда, будут значительно сильнее, но очевидно, что данное преимущество не сможет компенсировать качественное отставание 14 других кораблей.

Рассчитывать на то, что до 2030 г. в строй успеют вступить не 5 фрегатов проекта 22350/22350М, а большее их количество, в принципе можно, но нужно понимать, что шансов на удержание всех имеющихся в составе флота БПК проекта 1155 практически нет – к 2030 г. ресурсы их энергетических установок будет выработан, а менять их не на что – повторится ситуация с вставшим на прикол «Адмиралом Пантелеевым». Таким образом, надежда на увеличение количества фрегатов, увы, более чем компенсируется рисками выхода в «вечный резерв» БПК проекта 1155.

В целом же можно утверждать, что какие-то подвижки по структуре корабельного состава относительно плановых цифр возможны, но общее количество ракетно-артиллерийских кораблей, способных действовать в океане, составит в лучшем случае порядка 62% от минимально необходимой потребности. И нужно понимать, что на самом деле указанный процент не показывает реального состояния дел — В.П. Кузин и В. И. Никольский определяли потребность в таких кораблях исходя из авианосной структуры флота – то есть, по их представлениям, задачи уничтожения воздушных и надводных целей возьмет на себя палубная авиация, а МЦК нужны в основном для придания устойчивости «плавучим аэродромам».

Но новых авианосцев у нас до 2030 г. не ожидается, а для того, чтобы пытаться решать те же задачи, МЦК нужно значительно большее их количество, чем указано у В.П. Кузина и В. И. Никольского. Иными словами, к 2030 г. мы имели бы МЦК 62% от минимальной потребности при наличии у нас авианосцев, а раз их нет, то указанный процент автоматически становится значительно ниже.

СКР

Общее их количество на 2030 г. рассчитано из тех допущений, что мы сумеем:

1. Ввести в строй все корветы, которые строятся сегодня и еще не менее четырех кораблей проекта 20386 или другого проекта;

2. Увеличим серию патрульных кораблей проекта 22160 с 6 до 12 кораблей.

Что до корветов, то большего ожидать вряд ли возможно – конечно, их могут заложить и 8, и 10 килей, но с учетом того, что корабли этого класса у нас строятся в течение 5-7 лет, вряд ли можно ожидать, что их войдет в строй до 2030 г больше четырех. Что-то может измениться в лучшую сторону разве только в том случае, если будут возобновлены закладки корветов проекта 20380, более-менее отработанных в строительстве, но на это рассчитывать вряд ли возможно – флоту эти корабли «не приглянулись». А вот закладка еще шести кораблей проекта 22160 вполне возможна.

В целом ситуация как будто неплоха – хотя общее количество кораблей ближней морской зоны сократится с 38 до 31, но это составит почти 75% от минимальной потребности по В.П. Кузину и В.И. Никольскому. Но это лишь в том случае, если забыть, что патрульные корабли проекта 22160 совершенно не соответствуют требованиям, которые выдвигали к СКР уважаемые авторы. Подробнее о несуразностях проекта 22160 писал уважаемый А. Тимохин в статье «Нужны ли ВМФ России патрульные корабли проекта 22160?», и мы также давали этим кораблям самую негативную оценку. Если коротко, то проект 22160 практически неприменим в конфликте сколько-то значительной интенсивности, его предел – это полицейские операции наподобие задержания украинских бронекатеров, но и для этих целей можно было бы спроектировать корабль получше.

Иными словами, хотя в графе, соответствующий классу «СКР» в понимании В.П. Кузина и В.И. Никольского, мы насчитали 31 корабль, но 12 из них числятся в них лишь формально, по той простой причине, что в нашу классификацию они не вписываются, а куда-то отнести их было нужно. В то же время функции СКР в ближней морской зоне проект 22160 выполнять совершенно неспособен. С указанной поправкой состав наших СКР к 2030 г – 19 кораблей, или 45% от минимально необходимого.

Малые надводные корабли и катера

Здесь ситуация, как ни странно, одновременно и лучше, и хуже, чем показано в таблице. В начале 2016 г. в составе ВМФ РФ находилось 39 малых ракетных кораблей и катеров разных проектов, серийное строительство которых начиналось (а в большинстве случаев – и заканчивалось) во времена СССР. Так вот, в настоящее время эти корабли, которые в основной своей массе стремительно теряют свое боевое значение, вполне успешно замещаются МРК класса «река-море» «Буян-М» (12 единиц в строю и в постройке) и серией новейших «Каракуртов» проекта 22800 – последних введено в строй, строится и законтрактовано 18 единиц.

Таким образом, на смену 39 устаревшим кораблям уже сегодня идут 30 вполне современных МРК, и это далеко не предел. Вполне можно предположить, что на фоне провалов в строительстве более крупных надводных боевых кораблей, серия «Каракуртов» будет увеличена до 24 или даже 30 единиц – последнюю цифру мы и заложили в таблицу, ввести в строй такое количество МРК до 2030 г. вполне реально. Хотя, конечно, далеко не факт, что в дополнение к 18 «Каракуртам», которые должны пополнить флот, будет законтрактована дополнительная, да еще и столь масштабная серия.

Тем не менее, как мы видим, общее количество МРК и боевых катеров будет сокращаться, и к 2030 г. не достигнет численности в 60 ед., запланированных В.П. Кузиным и В.И. Никольским. Однако здесь нужно принять во внимание, что уважаемые авторы подразумевали строительство очень небольших кораблей, до 60 т водоизмещением, хотя и предполагали их оснащение теми же ПКР.

«Буяны-М» и «Каракурты» значительно крупнее и боеспособнее, так что можно констатировать, что «москитный флот» — единственный компонент нашего ВМФ, который по своей численности и боеспособности вполне отвечает своим задачам. Другой вопрос, что полезность МРК в современных условиях находится под очень большим вопросом… Не зря же В.П. Кузин и В.И. Никольский, планируя постройку 25-60 тонных катеров, предполагали, по сути дела, строительство скорее речных, нежели морских катерных сил.

Тральщики

Как мы уже говорили ранее, состояние минно-тральных сил ВМФ РФ катастрофично. Причем это касается как их численного состава, так и оснащения – и того и другого совершенно недостаточно. Но – обо всем по порядку.

Итак, на начало 2016 г. в составе ВМФ РФ числилось 66 тральщиков, а к настоящему времени флот пополнился новейшим кораблем этого класса «Александр Обухов», причем достоверных сведений о том, что какие-то корабли с 2016 г. покинули строй у автора настоящей статьи нет. Соответственно, можно предполагать, что общее количество тральщиков в нашем флоте на сегодня составляет 67 единиц. Однако из них 31 единица – это рейдовые тральщики, которые совершенно устарели и способны бороться разве что с обычными якорными минами, чего сегодня совершенно недостаточно. В сущности, можно говорить о том, что их боевая ценность равна нулю.

Все эти корабли – старой постройки, и до 2030 г. никакие из них не доживут, но и сегодня они совершенно бесполезны, так что их можно смело не учитывать. Надо сказать, что В.П. Кузин и В.И. Никольский, очевидно, предполагали, что в водоизмещении рейдового тральщика уже невозможно создать корабль, способный бороться с современной минной угрозой и не планировали дальнейшего строительства кораблей данного подкласса.

Далее следуют базовые тральщики, коих у нас на сегодня имеется 23 штуки, включая упомянутого уже «Александра Обухова». Тут, правда, следует отметить хитрый финт нашего министерства обороны – корабли данного типа (проект 12700) с недавнего времени считаются не базовыми, а морскими тральщиками. Однако же окунь, поименованный щукой, от этого не перестает быть окунем – хотя проект 12700 создавался с претензией на действия в море, все же на выходе получился именно базовый, но никак не морской тральщик.

При этом корабль не получил французские противоминные комплексы, которыми его планировалось оснастить, а отечественный аналог «Александрит-ИСПУМ» до сих пор не создан, и, похоже, пополнит бесконечный список отечественных провалов военных разработок. В результате из современного противоминного вооружения у «Обухова» есть только безэкипажные катера, которые он, к тому же, может таскать за собой только на буксире, а где-то в море он сможет работать только по старинке – буксируемыми тралами. Ну а остальные 22 отечественных тральщика данного подкласса, никогда ничего другого и не несли.

В общем, ситуация с базовыми тральщиками аховая – «Александриты» проекта 12700 дороги, но не имеют современного оборудования противоминной борьбы, а потому их массовое строительство, которое многократно анонсировалось различными должностными лицами, так и не развернуто, а по последним данным – и не будет развернуто, по всей видимости, серию ограничат 8 корпусами, или даже меньшим их количеством. Таким образом, к 2030 г. с учетом естественной убыли в базовых тральщиках, мы не сможем удержать их количество на текущем уровне. К 2030 г. и останется ориентировочно 15 – менее 47% от потребного количества в данных кораблях по В.П. Кузину и В.И. Никольскому. Но что толку в цифрах, если, по всей видимости, возможности бороться с современной минной угрозой у них так и не появится?

Что же до морских тральщиков, то здесь у нас дела обстоят лучше всего, потому что из 13 кораблей этого класса, целых 2 (прописью – ДВА) корабля использовали КИУ (комплексные искатели-уничтожители мин), то есть оборудование более современное, чем буксируемые тралы! Правда, оно было далеко не самым современным, по ряду параметров уступающим западным аналогом, но оно было! Увы, с одного тральщика оно впоследствии было снято. Так что на сегодняшний день ВМФ РФ располагает аж одним кораблем, способным вести борьбу с современной минной опасностью – это тральщик «Вице-адмирал Захарьин».

Так вот, в связи с физическим старением следует ожидать, что из 13 имеющихся сегодня МТЩ к 2030 г. в строю останутся 3. Откуда же тогда появилось еще 8 кораблей некоего нового проекта?

Увы – исключительно из гигантского оптимизма автора. Дело в том, что прошел слух о разработке некоего нового тральщика для ВМФ, которое осуществляет ЦКБ «Алмаз», и можно предположить, что речь идет именно об МТЩ. И если разработчики не начнут в очередной раз изобретать с нуля велосипед, если создатели минно-тральных комплексов все же смогут предложить для этих кораблей нормальные комплексы, то возможно, штук восемь таких кораблей мы все же сумеем до 2030 г. построить. Или, быть может, все же сумеют обеспечить такие комплексы для «Александритов», и тогда их серия будет увеличена.

Увы, даже самые оптимистичные прогнозы не позволяют нам рассчитывать на достижение нижнего порога численности минно-тральных сил по В.П. Кузину и В.И. Никольскому – вместо 44 БТЩ и МТЩ мы будем иметь 2030 г. только 26 таких кораблей, или менее 60% минимальной потребности.

Десантные корабли

С ними все достаточно просто. Из 19 БДК двух типов, которыми мы сегодня располагаем, и при условии, что к 2030 г. строй покинут все корабли, чей возраст достиг 45 лет, останется только 8 кораблей проекта 775. При этом, на сегодняшний день, единственным обновлением десантного флота (не считая малых десантных катеров) является серия из двух кораблей типа «Иван Грен», один из которых недавно встал в строй, а второй находится в достройке, в высокой степени готовности и ожидается флотом в следующем, 2019 г. Надо сказать, что изначально планировалась серия в 6 таких кораблей, но потом она была уменьшена до двух.

Как все мы помним, ВМФ РФ должен был получить 4 УДК типа «Мистраль», два из которых должны были быть построены во Франции, но в последний момент французы отказались передавать нам уже готовые корабли. Это, по всей видимости, послужило причиной некоего ступора в обновлении отечественного десантного флота – Россия вполне способна продолжить строительство БДК типа «Иван Грен», но моряки предпочитают УДК. Последние значительно, едва ли не в пять раз крупнее «Иванов Гренов», и совершенно неизвестно, когда удастся приступить к их созданию, а с учетом отечественного долгостроя вряд ли можно ожидать, что хотя бы один такой корабль вступит в строй до 2030 г.

В то же время, в связи с обвальным сокращением численности БДК в следующее десятилетие не исключена возможность закладки одного или двух БДК по проекту «Иван Грен», но чем дальше откладывается это решение, тем меньше шансов на то, что корабли успеют встать в строй до 2030 г. Скорее всего, если решение и будет принято, закладывать будут какой-нибудь «Улучшенный Иван Грен», который надо будет еще спроектировать, и который будет сильно отличаться от оригинала, потом мы будем его долго строить…

Таким образом, надежда на то, что численность нашего десантного флота по состоянию на 2030 г окажется несколько выше той, что указана в таблице есть, но она не слишком велика. И во всяком случае, если нам удастся обеспечить к 2030 г. наличие 12 или даже 14 БДК, то основы десантного флота – четырех универсальных десантных кораблей – у нас не будет ни при каких условиях.

Морская авиация

Здесь ситуация столь же негативна, как и по корабельному составу флота. К сожалению, прогнозировать поставки авиатехники флоту намного сложнее, чем корабельного состава, и данные на 2030 г. либо не прогнозируемы вообще, либо же прогнозируемы, но с очень большими оговорками или допущениями.

На сегодняшний день МА ВМФ РФ располагает 119 бомбардировщиками, истребителями-перехватчиками и многофункциональными истребителями, включая палубные. Если темпы поставки самолетов указанных классов будут несколько увеличены от текущих, то, с учетом списания выработавших свой ресурс машин, их количество к 2030 г. составит порядка 154 ед. (подробнее см статью «Морская авиация ВМФ РФ. Текущее состояние и перспективы. Часть 3»). В.П. Кузин и В.И. Никольский считали, что общее количество таких самолетов в составе ВМФ РФ должно было составлять не менее 500 единиц, куда входило 200 палубных самолетов: расчет был очень простой, предполагалось, что для успешной обороны нам понадобится авиация численностью в 75% от той, которую сможет противопоставить с моря наш противник.

Хотелось бы уточнить особо, что речь идет о многофункциональных истребителях, а не о самолетах морской ракетоносной авиации (МРА). Дело в том, что В.П. Кузин и В.И. Никольский считали, что РФ не сможет позволить себе строительство и содержание МРА достаточной численности, чтобы успешно уничтожать вражеские авианосные ударные группы. Поэтому, по их мнению, морской авиации в первую очередь нужны истребители для борьбы со средствами воздушного нападения. Не пытаться уничтожить АУГ, но выбить значительную часть ее палубной авиации, этим понизить ее боевую устойчивость и заставить отступить – вот в чем видели задачу морской авиации В.П. Кузин и В.И. Никольский.

Можно спорить относительно их концепции применения воздушных сил флота, но в одном сомневаться нельзя – возможностей содержать многочисленную МРА у страны действительно нет. Сейчас МРА совершенно упразднена, но если даже учитывать в составе морской авиации Ту-22М3, которые должны пройти модернизацию и будут оснащаться современным противокорабельным ракетным оружием, это увеличит численность последней всего на 30 самолетов.

И нужно понимать, что факт отсутствия у нас 4 авианосцев не является основанием для сокращения общего количества самолетов по В.П. Кузину и В.И. Никольскому – они нам понадобятся во всяком случае, вне зависимости от того, будут ли они палубного или сухопутного базирования. Тем не менее, как мы можем видеть, потребность в самолетах морской тактической авиации на сегодняшний день удовлетворена менее чем на 25%, а в будущем – едва ли на 30% от требуемых значений.

С авиацией ПЛО все не менее сложно – на сегодняшний день вроде бы численное отставание от минимально потребного количества не столь уж существенно, 50 самолетов вместо 70, однако нужно понимать, что в наш расчет включены даже такие «раритеты» как Бе-12. В то же время В.П. Кузин в В.И. Никольский, конечно, говорили о современных самолетах ПЛО, которыми у нас, и то с натяжкой, можно считать только Ил-38Н с комплексом «Новелла», а таковых у нас сегодня ровно 8 штук. До 2030 г. должны пройти модернизацию еще 20 самолетов (точнее, они пройдут ее значительно раньше), но далее все покрыто мраком неизвестности, потому что запасы старых Ил-38, которые можно было бы модернизировать, на этом исчерпаются, и дай Бог чтобы они не оказались меньше.

А вот о создании новых самолетов ПЛО информации нет, разве только на уровне неких общих пожеланий – и как показывает практика, при таком начале, рассчитывать на то, что флот в ближайшие 10-12 лет получит новые самолеты данного класса было бы чрезвычайно наивно.

С заправщиками все еще проще – специализированных самолетов этого типа в составе флота нет, и не звучало никаких планов их появления. По самолетам вспомогательного назначения данных нет. Что же до вертолетов, то следует иметь ввиду – их парк стремительно устаревает физически, а усилия авиастроителей сегодня направлены по большей части на модернизацию имеющихся машин, хотя есть некоторые планы обновления противолодочных вертолетов. Таким образом, едва ли можно рассчитывать на увеличение численности вертолетов – было бы хорошо хотя бы удержаться на текущем уровне.

Береговые войска ВМФ РФ

К сожалению, имеющиеся у автора данные весьма разнородны и не могут быть сведены к сопоставимым цифрам. Однако же хотелось бы сделать одно важное наблюдение: рассматривая береговые ракетно-артиллерийские войска ВМФ РФ на их текущее состояние и ближайшую перспективу, мы отмечали, что по своим возможностям они не только не уступают, но значительно превзойдут БРАВ ВМФ СССР – в первую очередь, за счет перевооружения на новейшие ракетные комплексы. Однако В.П. Кузин и В.И. Никольский сделали до некоторой степени обоснованное предположение, что в существующем виде БРАВ не сможет выполнять возлагаемые на нее функции.

Уважаемые авторы справедливо сомневаются в том, что в случае начала масштабной войны страны НАТО будут проводить крупные амфибийные операции на нашей территории – такая возможность носит скорее характер гипотетической угрозы. С другой стороны, ракетные комплексы БРАВ вряд ли смогут противостоять АУГ США даже в том случае, если последние войдут в пределы их досягаемости. Логика В.П. Кузина и В.И. Никольского такова – запуск ограниченного числа ПКР в зоне господства вражеского авиакрыла не будет успешным, а если это господство уничтожено, то АУГ уйдет, не дожидаясь «гостинцев» от БРАВ.

Нельзя не согласиться с тем, что определенная логика в этих рассуждениях присутствует, но все-таки такое суждение выглядит чрезмерно категоричным. АУГ, безусловно, является крепким орешком, но она не непобедима и вполне может быть уничтожена, если удастся для этого собрать необходимый наряд сил. В случае, если АУГ войдет в зону досягаемости БРАВ, то ее ракеты, конечно, сыграют свою роль, дополнив те воздушные, подводные и иные силы, которые мы сможем собрать для ее уничтожения. Понимают это и в Америке, поэтому, скорее всего, просто не будут вводить эскадры надводных кораблей в радиусы досягаемости ракет БРАВ.

ЕГСОНПО

Единая государственная система освещения надводной и подводной обстановки (ЕГСОНПО) должна была представлять собой систему морской разведки и целеуказания по надводным и подводным целям, которая обеспечила бы нам зону сплошного контроля в наших прибрежных (и не очень прибрежных) водах. Данная система, позволявшая вскрывать движение вражеских боевых кораблей на дальности 1000-2000 км от нашей береговой линии, могла бы в значительной мере скомпенсировать недостаточную численность кораблей и авиации ВМФ.

Увы, пока единственным более-менее работающим ее компонентом остаются загоризонтные РЛС – остальное (в особенности – средства контроля подводной обстановки) находятся в самом зачаточном состоянии и нет никакой надежды на то, что к 2030 г. мы будем иметь в Баренцевом или в Охотском морях нечто подобное американскому SOSUS.

Выводы из вышесказанного совершенно неутешительны.

С одной стороны, подходя к делу формально, ВМФ РФ все еще удерживает позиции второго по силе флота мира, следуя сразу же за США, хотя Китай сильно «наступает на пятки» и, возможно, к 2030 г все же добьется превосходства над ВМФ РФ. Однако, с учетом того, что российский флот вынужден дробить силы между четырьмя обособленными театрами, он, к сожалению, неспособен решать основные свои задачи ни на одном из них.

Ключевая задача ВМФ РФ – обеспечение массированного ракетно-ядерного возмездия в случае внезапного нападения на нашу страну с применением ядерного оружия. Увы, ни сегодня, ни в 2030 г. флот не может гарантировать решение этой задачи. В сущности, все, что у нас есть для этого – это РПКСН и баллистические ракеты на них. Но вывод их из баз и развертывание в районах патрулирования будет крайне затруднены. У нас нет минно-тральных сил, способных обеспечить безопасность РПКСН при выходе из баз.

У нас нет достаточного количества современных атомных и дизельных подводных лодок, надводных кораблей, самолетов противолодочной авиации, способных противодействовать десяткам вражеских атомарин, которые будут искать, и стараться уничтожить наши РПКСН.

У нас нет морской авиации сухопутного и палубного базирования достаточной численности, чтобы обеспечивать господство в воздухе и воспрепятствовать вражеским патрульным самолетам преследовать наши подводные лодки. То же, увы, касается и возможностей нашего флота отразить неядерное нападение эскадр НАТО. И грустно даже не то, что мы докатились до этого состояния, а то, что в обозримой перспективе такое положение дел останется неизменным, и действующие на сегодняшний день планы перевооружения флота не обеспечат его способности эффективно решать даже самые важные его задачи.

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

Без сомнения, читатели, интересующиеся современным состоянием военно-морского флота Российской Федерации, неоднократно встречали новости и статьи, содержавшие весьма негативные отзывы о существующих проектах отечественных кораблей ближней морской зоны. Речь идет о корветах проектов 20380, 20385 и 20386, патрульных кораблях проекта 22160.

Первенцы отечественного флота – корветы типа «Стерегущий» получили определенные проблемы как с ходовой (отечественные дизели не отличались надежностью), так и с качеством вооружения, поскольку устанавливаемые на серийные корветы проекта 20380 ЗРК «Редут» не мог в полной мере использовать возможности своих зенитных управляемых ракет с активной головкой самонаведения. Этому препятствовала слабость обзорной РЛС корветов данного типа, возможностей которой было недостаточно для того, чтобы вывести ЗУР к цели на расстояние, позволяющее осуществить захват последней активной ГСН ракеты, а специализированной РЛС управления «Редутом» на проект 20380 не устанавливалось.

Корветы 20385 представляли собой эдакую работу над ошибками – вместо отечественных дизелей на них собирались ставить иностранные, РЛС общего обзора «Фуркэ» должен был заменить более эффективный и современный многофункциональный радиолокационный комплекс (по всей видимости, речь идет об МФ РЛК «Заслон»), который позволял эффективно управлять ракетами ЗРК «Редута», а восемь ПКР Х-35 были заменены УКСК на 8 куда более мощных и эффективных ракет семейства «Калибр» или ПКР «Оникс». В итоге корабли получились хороши всем, кроме цены – если проект 20380, по некоторым данным, по состоянию на 2011 г. стоил порядка 10 млрд. руб., то в феврале 2013 г. стоимость корветов проекта 20385 оценивалась уже в 14 млрд. руб., с перспективой увеличения до 18 млрд. руб. Даже введя инфляционную поправку, с которой стоимость корвета 20380 в начале 2013 г. должна была составить 11,15 млрд. руб.

Получалось, что стоимость корвета 20385 превышала таковую корвета 20380 примерно на 25-60%. Корветы с «Редутами» и «Калибрами» по своей мощи приближались к фрегатам, но при этом фрегатами все-таки не были – а их стоимость соответствовала кораблям «адмиральской» серии, то есть проекта 11356, с которыми они не могли конкурировать ни по мореходности, ни по автономности. Да и идея приобретать дизели у немцев приказала долго жить после долгожданного вступления Крыма в состав Российской Федерации. Соответственно, ВМФ РФ нуждался в новом типе корвета.

Таковой был спроектирован – речь идет о проекте 20386, но тут, опять же, коса нашла на камень. С одной стороны, вроде бы удалось решить (по крайней мере – теоретически) ряд наболевших вопросов. Так, проблемные отечественные дизели замещаются новой энергетической установкой, состоящей из газотурбинных, и электродвигателей. Водоизмещение корабля увеличено, что позволяет рассчитывать на лучшую мореходность и дальность хода, вооружение, избыточное по мнению флота – до некоторой степени секвестировано.

Однако же едва ли не самый важный параметр – цену корабля снизить не удалось. За счет ряда по меньшей мере странных решений, к каковым, например, относится отсек модульных вооружений с вертолетоподьемником, головной корабль проекта 20386 «Дерзкий» в сопоставимых ценах примерно на 33% дороже серийных корветов проекта 20380.

Что у нас еще осталось? Ах, да, патрульный корабль проекта 22160, который вооружен 76-мм АК-176МА, ПЗРК «Игла» в количестве 8 единиц (возможно, имеется ввиду «Гибка», то есть мини-ЗРК, стреляющий теми же самыми «иглами»), парой гранатометных комплексов, таким же количеством 14,5-мм пулеметов и вертолетом. Иными словами, вооружением, более-менее подходящим кораблю береговой охраны, но никак не военно-морского флота.

Разумеется, есть еще модульное вооружение, но какое? Согласно данным «Северного ПКБ» на корабль проекта 22160 можно поставить или ракетный комплекс «Калибр-НКЭ» в контейнерном исполнении плюс ЗРК «Штиль-1», либо же ГАС «Виньетка-ЭМ» два 324-мм торпедных аппарата и две пусковых установки ПКР «Уран». Про комплектацию «Калибр»&«Штиль-1» следует забыть сразу – во-первых, до сих пор не было заказано ни одной контейнерной установки «Калибров», во-вторых, не было никаких заказов и на модульные «Штили».

В-третьих, и это главное, как стало известно, патрульные корабли проекта 22160 комплектуются подкильной ГАС МГК-335, представляющей собой оцифровыванную «Платину» с дальностью обнаружения подводных лодок 10-12 км и буксируемой «Виньеткой», что неопровержимо свидетельствует о том, какую именно модификацию выбрал ВМФ. Что, собственно говоря, совершенно неудивительно – если бы даже каким-то чудом на корабль проекта 22160 удалось взгромоздить «Калибры» и «Штили» со всем потребным для их эффективной работы оборудованием, то корабль все равно оставался совершенно беззащитен против своего главного противника – подводных лодок. Просто потому что совершенно не имел противолодочного вооружения, а его средства подводного поиска ограничивались бы ГАС, предназначенной для поиска боевых пловцов.

Патрульный корабль проекта 22160 «Василий Быков»

Впрочем, противолодочный вариант проекта 22160 тоже ущербен – получив какие-никакие средства поиска подводных лодок, патрульный корабль не имеет средств их уничтожения – даже 324-мм «Пакет-НК» «не завезли», а ведь этот комплекс, по большому счету не столько против вражеских подводных лодок, сколько против их торпед… В общем, надежда только на вертолет, а это очень даже не хорошо. Вообще говоря, в случае противолодочной операции винтокрыл должен, загрузившись буями, «высеивать» их в заданном районе, а вот если использовать его как основное оружие, то есть держать на палубе с подвешенными к нему малогабаритными торпедами, пока патрульный корабль будет искать вражескую ПЛ своими ГАС, то эффективность использования вертолета будет стремиться к 0.

Пожалуй, можно смело предположить, что ни один из четырех означенных выше проектов не годится на роль боевого корабля ближней морской зоны для ВМФ РФ. Но, как говорится: «критикуешь – предлагай» и в этой статье мы попытаемся представить облик перспективного корвета ВМФ РФ. Каким он должен быть?

Для того, чтобы сделать это, необходимо определиться с ключевыми задачами, которые будет решать данный корабль. По мнению автора настоящей статьи, современный корвет – это корабль, способный действовать самостоятельно в прибрежной зоне (200 миль или 370 км от береговой черты) и в составе соединений более крупных «собратьев» — в ближней морской зоне, то есть на удалении до 500 миль (грубо 930 км) от берега. То есть корвет на расстоянии до 930 км от берега должен уметь:

1. Вести поиск и уничтожение вражеских атомных и неатомных подводных лодок.
2. Сопровождать гражданские суда или десантные корабли, участвуя в обеспечении ПВО/ПЛО такого соединения;

И… собственно говоря, все.

А как же множество иных задач, спросит возмущенный читатель? Ну вот взять, к примеру, огневую поддержку десанта – как с ней быть? Что же, давайте посмотрим, чем сегодня располагают отечественные корабли классов «корвет» и «патрульный корабль». Наиболее мощной артсистемой является 100-мм пушка А-190, устанавливаемая на корветы проектов 20380/20385.

Но в ее боекомплекте отсутствуют бронебойные снаряды, но даже если бы они и были, то с разумной дистанции боя такой снаряд не «возьмет» защиту современного танка. А ведь эти бронированные сухопутные машины представляют собой страшную угрозу для высаживающегося десанта – они могут, совершив марш-бросок, быстро выйти к побережью, и смешать не успевший высадиться десант с прибрежным илом. Увы, «сотки» нескольких корветов ничем им не помешают.

Контрбатарейная борьба? Казалось бы – да, тем более, что флотские пушки традиционно славятся скорострельностью, и устроить огневой налет на позиции каких-нибудь САУ – самое милое дело, но…

Во-первых, не такая уж у «сотки» большая дальность –21 км, современные САУ могут забросить свой снаряд, даже не активно-реактивный, на расстояние до 30 км, и расстреливать наш десант из недосягаемого далека. А во-вторых, контрбатарейная борьба включает в себя, например, такую совершенно необходимую аппаратуру, как, например, РЛС артиллерийской разведки, но где ее взять на корвете?

В общем, получается, что формально наши малые корабли в плане огневой поддержки чего-то вроде бы и могут, но на практике… На практике в СССР для поддержки десанта планировали создавать специализированный корабль, несущий две 130-мм «спарки» (в дальнейшем этот корабль стал эсминцем проекта 956), а до того рассчитывали на легкие крейсера с дюжиной 152-мм пушек и артиллерийские эсминцы, опять же, со 130-мм артиллерией. Именно такой калибр, сегодня, пожалуй, минимален для того, чтобы можно было всерьез поддерживать десант, и, опять же, орудий на корабле должна быть хотя бы пара, и специализированное оборудование для него… А это уже совершенно другие веса: если масса одноорудийной 100-мм установки А-190 составляет 15 т, то масса двухорудийной 130-мм – 98 т, не считая автоматизированного погреба боеприпасов в 40 т. То есть это уже совершенно не «корветские» калибры – наверное, разместить такую артсистему на корабле стандартным водоизмещением менее 2 000 т, все-таки можно, но что останется на остальные виды вооружений?

Ну, а как же противокорабельная борьба? Отвечу вопросом на вопрос: а с кем, собственно, мы планируем бороться? Отправлять корветы в бой против АУГ – это даже не смешно, не их задачи и не их возможности. Корабельные группировки США, хоть авианосные, хоть нет, если и подойдут непосредственно к нашим берегам, так только после того, как вдрызг разобьют нашу оборону с моря, то есть сокрушат авиацию сухопутного базирования, соединения БРАВ и немногочисленные оставшиеся у нас крупные корабли. Но в подобной ситуации корветы уже ничего не решат, даже если каким-то образом к этому моменту удастся «спрятать» от уничтожения несколько штук.

Ну, а если не американский флот, тогда кто же? В СССР малые ударные корабли рассматривались в том числе и как средство борьбы с подобной себе «мелочью» стран НАТО. Но дело в том, что сегодня такое столкновение выглядит весьма надуманным, и вот по какой причине. Ни для кого не секрет, что в современном бою надводные корабли, тем более – малого водоизмещения, легко проиграют вражеской авиации. Даже крупные океанские эсминцы и ракетные крейсера с их мощнейшим ПВО не в состоянии самостоятельно отразить правильно организованный воздушный налет, чего уж говорить о кораблях классов «фрегат» или «корвет»!

А это, в свою очередь, означает, что противник не пошлет свои корабли в зону действия нашей авиации – но, с другой стороны, и у наших корветов нет задач там, где господствует авиация противника и присутствуют его легкие силы. Иллюстрируем все вышесказанное на небольшом примере.

Представим себе некую гипотетическую ситуацию, при которой мы умудрились ввязаться в масштабный военный конфликт с Турцией, располагающей весьма многочисленным надводным флотом: все же в составе их ВМФ находится 24 фрегата и корвета. Пошлют ли они эти корабли к нашим берегам? По мнению автора настоящей статьи – ни в каком случае, ведь это будет почти гарантированное самоубийство. Ведь там они не будут обеспечены прикрытием собственных самолетов, но зато окажутся в радиусе досягаемости и нашего полка морской авиации, и ВКС, и ракетных комплексов БРАВ: «Бастион» и «Бал». Излишне говорить, что ПВО даже лучших турецких кораблей просто не предназначено для противодействия такому противнику. Да и что бы делали у того же Крыма турецкие фрегаты? Попытались обстрелять Севастополь из 127-мм пушчонок?

Фрегат типа «Явуз» ВМФ «Турции»

Совсем иное дело – действия подводных лодок, которых у Турции имеется 13 единиц. Их не подбить ракетой «Бала», не уничтожить Су-30СМ и они действительно могут нанести известный ущерб нашим боевым кораблям, каботажному судоходству. В то же время турки знают, что подводные лодки есть и у нас, и отсюда легко просматривается их стратегия – держать свои корветы и фрегаты у своих берегов, обеспечивая действия собственных ПЛ и препятствуя нашим, а наступать в зону действия нашей авиации и БРАВ собственной авиацией и подводными лодками.

Но ведь то же самое верно и для нас – нам тоже не с руки посылать свои корветы и фрегаты к далеким турецким берегам, под самолеты турецких ВВС, которые одних только F-16 различных модификаций насчитывают 260 штук. Для нас также лучше будет вести наступательные операции подводными лодками и самолетами, дальнобойными ракетами, а корветы и фрегаты задействовать для обороны баз, побережья и морских путей вдоль него.

Но ведь то же самое верно практически для любого театра. Крайне сложно представить, чтобы та же Германия, в случае военного конфликта попыталась бы прорываться к Кронштадту в стиле приснопамятной операции «Альбион» 1917 г., то же можно сказать и о норвежцах на севере, да, собственно, и о японцах на Дальнем Востоке. А это говорит о том, что борьба корвета против равного, или более сильного надводного противника будет являться не правилом, а исключением из него.

Ну вот представим, что мы вложились в патрульные корабли проекта 22160 в и ударном варианте, с «Калибрами» и «Штилями». Началась война, с какой-то мощной региональной державой, уровня Турции. И… что? Отправить эти корабли к вражеским берегам, чтобы неприятельская авиация их там уничтожила практически без потерь для себя? Бросить их искать вражеские ПЛ, действующие у наших берегов, пользуясь старинным дедовским методом – сигнальщик высматривает перископ над водой? Конечно же нет. И всю войну простоят такие корветы в базах, где им не угрожают ПЛ, под прикрытием родной авиации и береговой ПВО. Ну, пальнут пару раз по какому-нибудь турецкому штабу «Калибрами». Стоило ради этого огород городить, если с такой вот «боевой деятельностью» легко справится пара «Буянов-М» класса река-море?

Автор настоящей статьи отлично понимает, что у немалого количества читателей идея о том, что отечественные корветы не обязаны нести противокорабельного вооружения вызовет… скажем так, сильнейшее отторжение. Но факт заключается в том, что корвет, это, в первую очередь противолодочный корабль и главный его противник – подводная лодка. При этом нужно понимать, что и дизельная, и атомная ПЛ – чрезвычайно опасный враг, уничтожить которого очень непросто – тем более кораблю относительно небольшого водоизмещения, зачастую меньшего даже, чем его подводная цель.

Итак, с приоритетным противником на море мы определились, а как же в воздухе? Ответ снова не очевиден: как ни странно, основным противником здесь выступят не самолеты и не вертолеты, а управляемое ракетное оружие, сиречь – противокорабельные ракеты и планирующие бомбы. Почему так?

Суть корвета, как средства борьбы с ПЛ противника заключается в том, что он представляет собой относительно дешевый, и многочисленный класс кораблей, которые в угрожающий период могут и должны быть рассредоточены по акватории с тем, чтобы обеспечить максимальный охват корабельным средствами обнаружения ПЛ, в том числе — вертолетами. Нет смысла выстраивать корветы в гордый кильватерный строй баталии – они должны действовать автономно, разойдясь на дистанцию, на которой их средства подводного поиска не перекрывают друг друга. Но что мы тогда будем иметь в итоге? Правильно – сеть небольших и относительно слабых кораблей.

Может ли одиночный корвет, пусть даже оснащенный ЗРК «Редут» самостоятельно отразить атаку двух-трех боевых самолетов, оснащенных современными средствами вооружения и радиотехнической борьбы? С высочайшей долей вероятности — нет. Как бы ни был хорош его ЗРК – он один, и с ограниченным боекомплектом. Первый самолет, ненадолго выйдя из-за радиогоризонта атакой заставит «включиться» СУО зенитных средств корабля, второй – начнет их радиоэлектронное подавление, выпустив одновременно противорадиолокационные боеприпасы, а третий нанесет основной удар по связанному боем корвету. После такой атаки если корабль и уцелеет, то, скорее всего, уже в форме полыхающего и небоеспособного куска металла, с трудом держащегося на поверхности моря.

Можно, конечно, расширить ПВО корветов – добавить пусковых установок ЗУР, предусмотреть более мощные РЛС, установить дополнительные ЗРАК т.д…. Да только закончится все это тем, что из корвета в итоге получится фрегат, и по размерам, и по стоимости. А нам нужен именно дешевый и массовый корабль: если вместо этого будем строить дорогие, и малыми сериями, то задача этого класса кораблей просто перестанет выполнятся. Другими словами, было бы здорово решать задачи корветов кораблями класса «фрегат» (ракетными крейсерами еще лучше!) — проблема лишь в том, что мы никогда не построим достаточное количество фрегатов для решения таких задач. В общем, как сказал Леонид Ильич Брежнев, экономика должна быть экономной.

Вывод же из всего вышесказанного простой: не надо ставить перед кораблями несвойственные им задачи. Корвет в принципе неспособен отразить правильно организованный налет вражеской авиации, хоть с «Редутом», хоть без него, а это говорит о том, что ЗРК «Редут» на нем избыточен. Конечно, хорошо, когда он есть (оружия мало не бывает), но задачи ПВО «сети» корветов он решить не может. Так зачем тогда на него тратить деньги? Может быть лучше сэкономленные на ЗРК «Редут» средства направить на приобретение многофункциональных истребителей, которые действительно могут обеспечить ПВО корветов в прибрежной и, в какой-то степени – в ближней морской зоне?

Особенность военного строительства заключается в том, что деньги, которые мы можем на него выделить, конечны, а вот вариантов их использования – множество. И ставя на корветы «Калибры» или «Редуты», мы фактически отнимаем стоимость этих, весьма дорогостоящих систем вооружения у других сил и родов войск: то есть в результате избыточного вооружения тех же корветов, флот получит меньше тех же самых корветов, или других кораблей и самолетов. Понимая это, давайте все же оставим Богу Богово, а кесарю кесарево: пусть корветы ловят подводные лодки противника, а вражеской авиацией пусть занимается наша авиация. И если же мы принимаем такой подход, то получается, что нам не следует готовить корветы для противостояния авиации неприятеля.

Но, поскольку, даже в зоне господства нашей авиации возможности отдельных одиночных атак никто не отменял, уметь защитить себя от управляемого оружия все-таки надо. Это тем более важно с появлением дальнобойных противокорабельных ракет LRASM (дистанция, которую могут преодолеть эти ракеты, вплотную приближается к 1000 км), причем не надо думать, что они надолго останутся прерогативой США: в разумные сроки следует ожидать «расползания» таких боеприпасов по миру.

Пуск LRASM со стратегического бомбардировщика

LRASM «хороши» уже тем, что противник, обеспеченный такими ракетами, может, предварительно вскрыв расположение нашей корабельной группировки при помощи спутников и самолетов-разведчиков, нанести страшный удар. Вполне реально подвести усиленные воздушные патрули с истребителями, самолетами ДРЛО и РЭБ к зоне, прикрытой нашим флотом и обстрелять корабли LRASM из безопасного далека, корректируя их полет по данным ДРЛО. Да, LRASM удовольствие не из дешевых, но даже десяток таких ракет в разы дешевле одного корвета.

Ну а теперь, когда мы столько времени объясняли, зачем нам корвет, и почему он нужен нам именно такой, а не какой-то иной, перейдем уже непосредственно к кораблю.

Основным вооружением корабля… будет его гидроакустический комплекс, но вот тут у автора, увы, присутствует определенный пробел в знаниях. Собственно говоря, современные ГАС используют стационарные подкильные, опускаемые, или же буксируемые антенны, причем, судя по всему, наилучшие результаты во вскрытии подводной обстановки демонстрируют буксируемые антенны, просто в силу больших геометрических размеров (что, для антенны, весьма важно). Реальная полезность опускаемых ГАС неясна: известно, что эсминцы США предпочитают использовать подкильные и буксируемые антенны.

Так вот, надо понимать, что подкильная ГАС корвета по определению будет обладать весьма скромными свойствами относительно возможностей ГАК подводных лодок. Последние зачастую строятся «вокруг своего ГАК», а вот с корветом так поступить не получится, да он в разы меньше атомной ПЛ. Как мы знаем, в СССР этот вопрос пытались решить кардинально, создав титанический «Полином», полный вес оборудования которого доходил до 800 т, но… при всех его достоинствах, вопрос все же не решился, а ведь ГАК весил примерно половину корвета.

Таким образом, возможно (повторим еще раз – возможно!) и нет смысла пытаться объять необъятное, пытаясь запихнуть в корвет мощную подкильную ГАС, а ограничится малой, ориентированной в первую очередь на противоторпедную борьбу – но при этом, разумеется, установить новейшую буксируемую ГАС. С другой стороны, у буксируемых антенн, возможно, есть свои ограничения, в то время как подкильная ГАС «всегда с нами», в общем… предоставим в этом разбираться профессионалам. Однако отметим, что, возможно, отсутствие на корвете относительно мощной подкильной ГАС наподобие «Заря-2», с учетом наличия новейшей буксируемой ГАС «Минотавр-ИСПН-М» и не является ошибочным решением.

Иными словами, перспективный корвет мог бы либо повторить схему «Дерзкого» — «Минотавр-ИСПН-М» с подкильной антенной на базе МГК 335 ЭМ-03, либо же, все-таки, в дополнение к совершенно необходимому «Минотавру» следует также установить ГАС «Заря-2». Эти варианты следует оценить с позиции «стоимость-эффективность», но подобное, увы, совершенно за пределами компетенции автора.

Что же до противолодочного вооружения перспективного корвета, то оно должно включать не менее 8 «труб» для современных 533-мм торпед, и кроме того, конечно, не менее 8 труб 324-мм комплекса «Пакет-НК». Почему так?

Современный боекомплект иностранной атомной подводной лодки может составлять 50 торпед и ракет, запускаемых через торпедные аппараты, и даже малые дизельные ПЛ имеют от дюжины больших торпед и более. Современная подводная лодка – это грозный враг, поразить которого не так-то просто. Для полноценного боя корвету понадобятся и дальноходные 533-мм торпеды, и аппараты-имитаторы, и противоторпеды, с учетом всего этого боекомплект в 8 533-мм и 8 324-мм «сигар» не выглядит для корвета чрезмерным. Правда, есть нюанс: «Пакет-НК» в базовой поставке имеет собственную ГАС для управления оружием и подобное выглядит откровенным излишеством – торпеды и противоторпеды «Пакета-НК» следует «обучить» взаимодействовать с имеющейся ГАС корабля.

533-мм торпеда УГСТ

Устанавливаемый на «Дерзкий» МФ РЛК «Заслон», по всей видимости, нашему корвету не нужен и избыточен, достаточно будет обычной качественной обзорной РЛС. Возможно ли обойтись чем-то наподобие «Фуркэ-2», или всё же следует использовать более мощные станции, наподобие устанавливаемых на патрульные корабли проекта 22160? Опять же, на этот вопрос смогут ответить только профессионалы, досконально знающие возможности обоих систем. ПВО, а точнее, противоракетную оборону корвета должны составлять два ЗРАК «Панцирь-М», расположенных таким образом, чтобы каждая точка горизонта простреливалась как минимум одним ЗРАК.

Не следует недооценивать возможностей подобной техники – ракеты «Панциря» имеют дальность стрельбы до 20 км, по высоте – до 15 км, что, например, превосходит возможности ЗУР 9М100, входящей в состав ЗРК «Редут» (хотя, конечно, уступает ракетам с АГСН того же комплекса). Кроме того, вне всякого сомнения, корвет должен быть оборудован качественным комплексом радиоэлектронной борьбы и ловушками всех видов – именно они, а не огневые средства поражения, демонстрировали стабильно-высокую эффективность по части противодействия вражескому управляемому ракетному вооружению.

Разумеется, корвет должен быть оборудован ангаром для вертолета. Идеально было бы разместить на корвете даже не одну, а две винтокрылых машины, но все же реалистичность подобного решения несколько сомнительна. Все-таки основным вертолетом ПЛО у нас еще длительное время будет Ка-27 и его модификации, а это весьма тяжелый летательный аппарат, и умудриться «приземлить» на палубу корабля, чье стандартное водоизмещение не должно превосходить 1600 – 1700 т будет едва ли возможно. Да, американские LCS несут по 2 вертолета, но американские вертолеты меньше и легче, а LCS – крупнее.

Энергетическая установка… строго говоря, корвет должен обладать высокой скоростью, чтобы, например, быстро выйти в район, где была обнаружена вражеская ПЛ, а с другой стороны — быть, по возможности, малошумным во время поиска субмарин. Предположительно, лучше всего отвечает указанным требованиям смешанная ЭУ, где скорость полного хода обеспечивают газовые турбины, а экономический ход – электродвигатели. Но следует иметь ввиду, что раньше мы такого не делали, так что есть опасность построить серию кораблей с проблемными ЭУ, а этого мы сейчас себе позволить не можем.

Возможно, есть смысл для первых серий наших корветов создать «газо-газовые» энергетические установки где и экономический и полный ход обеспечивались бы ГТЗА, которые нам достаточно хорошо удаются, а перспективное электродвижение отработать на одном, каком-нибудь, опытном корабле (корвет «Дерзкий»?) и лишь после того, как мы убедимся в работоспособности данной схемы – переходить на нее в массовом порядке.

Корпус… никаких ката- и тримаранов не нужно – обычный водоизмещающий. Дело в том, что катамаран будет всегда иметь меньшую полезную нагрузку в сравнении с кораблем равного с ним водоизмещения (необходимость жесткой «связки» его корпусов), кроме того, такие корабли получаются более дорогими в изготовлении и излишне широкими, что затрудняет их обслуживание. Их преимущества – возможность размещения широкой палубы и меньшие энергетические затраты на достижение сверхвысоких скоростей (эффект дает о себе знать при приближении к 40 узлам и выше) не являются для корветов значимыми — разве только в плане размещения двух вертолетов, но и тут, по мнению автора, недостатки перевешивают плюсы данного решения.

Технологии «Стелс» полезны и настоятельно рекомендуются к внедрению. Конечно, корвет не сделать невидимкой, но снижение его ЭПР очень позитивно скажется и на дистанции обнаружения самолетами ДРЛО, и на дальности захвата АГСН противокорабельных ракет. Главное, тут нужно помнить правило Парето: «20 % усилий дают 80 % результата, а остальные 80 % усилий — лишь 20 % результата». То есть нужно использовать относительно недорогие решения, такие как конструкция корпуса и надстройки, состоящие из плоскостей, рассеивающих излучение вражеского радара, как это было реализовано на F-117 и шведских корветах «Висбю», «утопленное» в корпус вооружение и т.д., а вот новейшие покрытия, материалы и т.д. чрезмерно удорожающие конструкцию корабля следует по возможности игнорировать. В общем, в части «стелс» нам нужны те самые «80% результата за 20% усилий» — и ничего сверх того.

Шведские корветы типа «Висбю»

И к чему же мы в итоге приходим? Небольшой и относительно стелсовый кораблик с газо-газовой энергетической установкой (или на частичном электродвижении) и скоростью до 30 узлов. Стандартное водоизмещение — не более 1600- 1700 т. Вооружение – 2 ЗРАК «Панцирь-М», 8*533-мм и 8*324-мм торпедных аппарата, вертолет в ангаре. Развитый гидроакустический комплекс, недорогая РЛС, качественная система РЭБ и постановки помех – да, в общем-то, и все. Можно предположить, что подобный корабль по своей стоимости окажется сопоставимым, а то и дешевле корветов проекта 20380, и уж точно много дешевле проектов 20385 и 20386, но при этом его противолодочные возможности будут выше.

Что сможет такой корвет? Как ни странно, очень многое. Борьба с подводными лодками, защита каботажного судоходства, и, как ни странно, участие в десантных операциях и придание устойчивости нашей АМГ (во главе с ТАВКР «Кузнецов») и корабельных групп, если последние развертываются в ближней морской зоне. Описанный нами корвет не может, конечно, обеспечить, но вполне способен дополнить прикрытие десантных сил на маршруте перехода, и, как ни странно, способен поддерживать высадку огнем, если на период операции его противолодочный вертолет будет заменен транспортно-ударным Ка-29.

Современная ПВО многослойна, и два ЗРАК «Панцирь-М» описанного выше корвета послужат отличным дополнением любому ордеру ПВО, выстроенному на основе ЗРК более крупных и тяжелых кораблей. А в случае, если палубные вертолеты корветов получат возможность применять относительно некрупные ПКР, к примеру, что-то наподобие Х-38МАЭ (стартовой массой до 520 кг), то они получат и определенные противокорабельные возможности.

Таким образом, флот получит не поражающий воображение своей мощью и, конечно, не универсальный, но дешёвый и вполне отвечающий своим задачам корабль.

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

Прошлую статью мы посвятили облику перспективного корвета для ВМФ РФ, теперь давайте задумаемся: какими должны быть наши многоцелевые подводные лодки?

Для начала вспомним, какие, собственно, задачи должны решать корабли данного класса (как атомные, так и неатомные) согласно военной доктрине СССР:

1. Обеспечение развертывания и боевой устойчивости ракетных подводных лодок стратегического назначения. На самом деле, задачи важнее этой у многоцелевых ПЛ просто нет и быть не может. Обеспечение стратегических ядерных сил СССР (а теперь — Российской Федерации) является абсолютным приоритетом, потому что ядерная триада является, по сути, важнейшим (а сегодня – единственным) гарантом существования нашей страны.

2. Противолодочная оборона своих объектов и сил, поиск и уничтожение подводных лодок противника. Собственно говоря, первую задачу (обеспечение РПКСН) подводные лодки решают именно путем противолодочной обороны, но последняя, конечно, значительно шире, чем одно только прикрытие РПКСН. Ведь в противолодочной обороне нуждаются и соединения других наших боевых кораблей, и каботажное судоходство, и побережье и базы флота и т.д.

3. Уничтожение боевых кораблей и судов противника, действующих в составе соединений и группах, а также одиночно. Здесь все ясно – подводные лодки должны уметь сражаться не только против неприятельских подводных, но и надводных кораблей, и уничтожать их, как одиночные, так и в составе высших оперативных соединений флотов наших вероятных противников (АУГ/АУС).

4. Нарушение морских и океанских сообщений противника. Здесь речь идет о действиях против невоенных, транспортных судов наших «заклятых друзей». Для ВМФ СССР эта задача была тем более важной, что, в случае начала масштабного военного конфликта между странами ОВД и НАТО, атлантические океанские перевозки принимали для НАТО стратегический характер. Только скорейшая и массовая переброска сухопутных сил США в Европу давала им хотя бы тень шанса остановить советский «танковый каток» без масштабного применения ядерного оружия. Соответственно, срыв таких перевозок, или хотя бы их существенное ограничение являлось одной из важнейших задач ВМФ СССР, но реализовать ее в Атлантике могли только подводные лодки.

5. Разрушение важных в военном отношении объектов противника на побережье и в глубине его территории. Разумеется, многоцелевые ПЛ не могут решить эту задачу настолько кардинально, как РПКСН, но и они, являясь носителями крылатых ракет в ядерном и неядерном исполнении, способны нанести значительный ущерб вражеской инфраструктуре.

Указанные выше задачи являлись ключевыми для многоцелевых ПЛ ВМФ СССР, но кроме них существовали и другие, такие как:

1. Ведение разведки и обеспечение наведения своих сил на группировки противника. Здесь, конечно, не имелось ввиду, что подводная лодка должна заполошно метаться по акватории в поисках корабельных групп противника. Но, к примеру, развертывание соединения ПЛ широким фронтом на возможных путях его движения позволяло обнаружить и сообщить о замеченных силах противника в случае, если по каким-либо причинам его немедленная атака невозможна или нерациональна;

2. Осуществление минных постановок. В сущности, является формой борьбы против кораблей и судов противника;

3. Высадка разведывательных и диверсионных групп на побережье противника;

4. Навигационно-гидрографическое и гидрометеорологическое обеспечение боевых действий;

5. Перевозка грузов и личного состава в блокированные пункты базы;

6. Спасение экипажей кораблей, судов и летательных аппаратов, терпящих бедствие;

7. Дозаправка (снабжение) подводных лодок в море.

Созданием подводных лодок для решения этих задач в СССР занимался эдакий «Змей Горыныч» в составе трех конструкторских коллективов:

1. ЦКБ «Рубин» — этот конструкторский коллектив занимался атомными подводными лодками-носителями баллистических и крылатых ракет, а также дизельными подводными лодками. К моменту распада СССР продукция этого КБ была представлена РПКСН проекта 941 «Акула», ПЛАРК проекта 949А – носители противокорабельных ракет «Гранит», дизельные ПЛ типов 877 «Палтус» и ее экспортный вариант, проект 636 «Варшавянка»;

2. СПМБМ «Малахит», основным профилем которого были многоцелевые атомные ПЛ, вершиной которых к началу 90-х годов, вне всякого сомнения, являлись ставшие знаменитыми подлодки проекта 971 «Щука-Б»;

3. ЦКБ «Лазурит» — «на все руки мастер», начавший с проектирования дизельных ПЛ, затем взявшийся за подводные лодки – носители крылатых ракет, но уступивший здесь позиции «Рубину» и, наконец, создавший весьма удачные многоцелевые лодки с титановым корпусом. Последние – АПЛ проекта 945А «Кондор» — стали «визитной карточкой» этого КБ к концу 80-х годов.

Таким образом, в СССР на каком-то этапе пришли к следующей структуре многоцелевого подводного флота:

Подводные лодки – носители противокорабельных ракет (ПЛАРК)

Представляли собой тяжелые (надводное водоизмещение – 14 700 т, что не слишком отличается от ПЛАРБ «Огайо» с ее 16 746 т), узкоспециализированные подводные ракетоносцы для нанесения удара тяжелыми ПКР по оперативным соединениям флота противника, в том числе – АУГ.

Фактически ПЛАРК могли эффективно решать только одну (хотя и важную) задачу, указанную в нашем перечне под №3, «Уничтожение боевых кораблей и судов противника, действующих в составе соединений и группах, а также одиночно». Для решения остальных задач многоцелевых ПЛ привлекаться, конечно, мог, но из-за больших размеров, относительно высокой шумности и худшей, по сравнению с менее тяжелыми лодками маневренности подобное использование ПЛАРК не было оптимальным;

Торпедные атомные подводные лодки (ПЛАТ) 

Являлись эффективными противолодочными кораблями, средством борьбы на коммуникациях противника, и, благодаря оснащению их крылатыми ракетами большой дальности С-10 «Гранат», запускаемыми из торпедных аппаратов, могли наносить удары по сухопутным целям. Таким образом, ПЛАТ эффективно решали остальные четыре важнейшие задачи многоцелевых ПЛ. Конечно, они могли также принимать участие в разгроме вражеских корабельных групп, но, не имея на вооружении тяжелых противокорабельных ракет, уступали здесь в эффективности специализированным ПЛАРК.

Дизельные подводные лодки (ДЭПЛ)

Представляют собой, в сущности дешевый аналог ПЛАТ с урезанными возможностями. Разумеется, в данном случае «дешевый» не значит «плохой», потому что во время движения на электромоторах ДЭПЛ обладали значительно меньшей шумностью, чем ПЛАТ. И, хотя их скромные размеры не позволяли размещать на них гидроакустические комплексы, равные по возможностям тем, что стояли на их «старших атомных братьях», они все же имели зону преимущества, в которой вражеские атомоходы еще не слышали ДЭПЛ, а ДЭПЛ обнаруживали АПЛ. Что, собственно, и послужило поводом кое-кому назвать те же «Варшавянки» «черной дырой».

Как известно, ВМФ СССР, при всех своих гигантских размерах и вполне заслуженном звании второго флота мира, все же не доминировал на океанских просторах, а для обеспечения безопасности в «бастионах» Баренцева и Охотского морей ДЭПЛ являлись отличным средством: что же до Балтийского и Черного морей, то там использование АПЛ вообще было нерационально. Таким образом и в СССР, и сегодня ДЭПЛ, либо, быть может, неатомные подводные лодки, использующие воздухонезависимые энергетические установки (ВНЭУ), являются важным, обоснованным и военными и экономическими соображениями компонентом подводных сил.

А вот с атомными лодками все не так просто – само разделение многоцелевых АПЛ на ПЛАРК и ПЛАТ порождало разнотипность корабельного состава, чего нельзя было приветствовать, но кроме того, в СССР еще и умудрились параллельно совершенствовать ПЛАТ двух типов – с обычным корпусом (проект 671РТМ/РТМК «Щука» и проект 971 «Щука-Б»), и с титановым (проект 945/945А «Кондор»).

Американцы обходились единственным типом многоцелевых АПЛ «Лос-Анджелес», в то время как в СССР одновременно создавались лодки трех типов двух различных подклассов! А КБ уже вовсю трудились над новыми проектами: «Рубин» проектировал новейший ПЛАРК, «Лазурит» — специализированную лодку – охотника за подводными лодками, «Малахит» — многоцелевую АПЛ…

Все вышесказанное, разумеется, повлекло за собой стремление как-то унифицировать отечественные многоцелевые АПЛ. Результатом этих усилий стала новейшая подлодка проекта 855 «Ясень» от создателей знаменитой «Щуки-Б» — СПМБМ «Малахит».

В этом корабле наши конструкторы предприняли очень хорошую попытку увязать воедино «коня и трепетную лань»: по сути дела, речь шла о создании единого типа многоцелевой атомной ПЛ, пригодной для выполнения всех задач, ставящихся перед кораблями этого класса ВМФ СССР.

Результат, надо сказать, получился в высшей степени интересным. Сравним «Ясень» и «Щуку-Б»: не приходится сомневаться, что «Ясень» и, особенно, «Ясень-М» (головная «Казань» и последующие за ней лодки) имею значительно меньший уровень шума – на это работает и полуторакорпусная конструкция проекта 885, и усовершенствованные амортизаторы, снижающие вибрации, а значит и шум ряда агрегатов, и (у «Ясеня-М») особая конструкция реактора, обеспечивающая естественную циркуляцию теплоносителя, что делает ненужными циркуляционные насосы, один из сильнейших источников шума на АПЛ, и применение композиционных материалов, и другие, неизвестные широкой публике новации. В общем, можно спорить о том, как соотносятся шумы «Ясеня» и «Вирджиний», но то, что отечественное кораблестроение сделало большой шаг вперед по части малошумности относительно кораблей предыдущих типов – это несомненно.

Гидроакустический комплекс. Здесь «Ясень» тоже ощутимо вырывается вперед – на нем установлен новейший и очень мощный ГАК «Иртыш-Амфора», который, кроме всего прочего, отнимает ощутимо больше места на корабле, чем МГК-540 «Скат-3», которыми оснащались «Щуки-Б». Строго говоря, и тот, и другой ГАК имеют боковые конформные антенны большой площади, и буксируемую антенну, и они, вероятно, занимают примерно равноценное место, но речь идет об основной антенне, традиционной устанавливаемой в носовом отсеке лодки.

На этой фотографии подлодки проекта 971 «Гепард» хорошо видны торпедные люки

Так вот, если у «Щуки-Б» основная антенна «Скат-3» вполне сочетается в носовом отсеке с торпедными аппаратами, то у «Ясеня» носовой отсек полностью задействован под антенну «Иртыш Амфора», из-за чего торпедные аппараты пришлось смещать в центр корпуса. То есть, опять же, можно долго спорить на тему реальной эффективности ГАК «Иртыш Амфора», но факт заключается в том, что ему отвели больше объема и веса, чем, «Скату-3» на «Щуке-Б».

По количеству вооружений «Ясень» также существенно превосходит «Щуку-Б». Последняя располагала 4*650 и 4*533-мм торпедными аппаратами, причем боекомплект составлял 12*650-мм и 28*533-мм торпед, а всего – 40 единиц. «Ясень» имеет несколько более скромное торпедное вооружение: 10*533-мм ТА с боекомплектом 30 торпед, но при этом располагает еще и пусковой установкой на 32 ракеты семейства «Калибр» либо «Оникс».

Таким образом, мы видим, что «Малахиту» удалось создать более малошумный, более загруженный оборудованием, более вооруженный, столь же глубоководный корабль (максимальная глубина погружения – 600 м и для «Ясеня» и для «Щуки-Б»), ценой… ценой всего, примерно, 200-500 т дополнительного веса («Ясень» имеет надводное водоизмещение 8 600 т, «Щука-Б» — 8 100-8 400 т) и падение скорости на 2 узла (31 уз. против 33 уз.). Правда, объем корпуса «Ясеня» более чем на 1 000 т больше «Щуки-Б» — 13 800 т против 12 770 т. Как это удалось? По всей видимости, значимую роль сыграл отказ от двухкорпусной схемы в пользу полуторакорпусной, позволивший сильно облегчить соответствующие конструкции.

Многоцелевые атомные подводные лодки типа «Ясень» и «Ясень-М», вне всякого сомнения, станут этапными кораблями нашего ВМФ, они вполне удачны, но, увы, на роль перспективой многоцелевой АПЛ военно-морского флота РФ не годятся. И причина тут достаточно простая – это их цена. Контрактная стоимость строительства головной лодки проекта «Ясень-М» составляла 47 млрд. руб., что на тот момент, в ценах 2011 г. составляло примерно 1,5 млрд. долл. что же до серийных, то с ними ясности нет. Вероятнее всего цена на них составляла 41 млрд (1,32 млрд. долл.), но, быть может, все-таки 32,8 млрд. руб. (1,06 млрд. долл.) однако, во всяком случае, больше миллиарда в долларовом эквиваленте. Подобный ценник оказался слишком крут для нашего ВМФ, поэтому в конечном итоге серию «Ясеней-М» ограничили всего 6 корпусами – вместе с «родоначальником» серии «Ясень» — «Северодвинском», на вооружении флота поступят 7 лодок этого проекта.

А их нам нужно, по самым скромным прикидкам, ну вот никак не менее 30.

Соответственно, нам требуется современная атомная ПЛ иного проекта, которая будет способна выполнять перечисленные в начале статьи задачи в сложнейших условиях современного боя: ПЛ, способный противостоять кораблям первых флотов мира. И, при этом, ПЛ, которая по своей стоимости будет существенно ниже, чем «Ясень» и позволит нам строить ее по настоящему массовой серией (свыше 20 единиц). Очевидно, что без каких-то жертв здесь не обойтись.

От чего мы могли бы отказаться в проекте перспективной многоцелевой АПЛ? Разделим все ее качества на 3 группы. Первая — от чего ни в каком случае нельзя отказываться, вторая – показатели, которые, возможно, допускают некоторое уменьшение с минимальными последствиями для боеспособности корабля и, наконец, третья группа – это то, без чего перспективные подводные атомоходы вполне смогут обойтись.

Сперва определимся с тем, от чего мы не должны отказываться совершенно наверняка. Это малошумность и мощность гидроакустического комплекса: наш корабль, вне всякого сомнения, должен быть максимально тих при лучшем ГАК, который мы можем на него поставить. Обнаружить врага, оставаясь невидимым, или хотя бы не позволять сделать это неприятелю – ключевой вопрос выживания подводной лодки, и выполнения ею боевых задач. Если мы сможем добиться здесь паритета с американцами – замечательно, сможем их превзойти – просто чудесно, но никакой экономии на указанных характеристиках быть не может.

А вот со скоростью корабля и глубиной погружения все уже не так ясно. Да, современные подводные лодки вполне способны развить под водой очень высокие скорости: «Щука-Б» — до 33 уз, «Вирджиния» — 34 уз., «Сивулф» — и вовсе до 35 узлов, но насколько такие скорости востребованы в «подводном мире»? Общеизвестно, что на подобных скоростных режимах даже самые малошумные АПЛ превращаются в «ревущих коров», шум которых слышен через половину океана, и в боевой обстановке АПЛ на подобных скоростях ходить никогда не будет. Для подводной лодки значительно большее значение имеет не «предельная» скорость, а максимальная скорость малошумного хода, но она у современных АПЛ как правило не превосходит 20 узлов, а у лодок 3-го поколения составляла и вовсе 6-11 узлов. При этом меньшая скорость корабля – это меньшая стоимость энергетической установки, меньшие размеры и экономия затрат на корабль в целом.

Но… посмотрим на вещи с другой стороны. Ведь большая скорость обеспечивается повышенной мощностью энергетической установки, а последнее – безусловное благо для АПЛ. Ведь в боевых условиях, когда подводная лодка оказывается обнаружена и атакована неприятелем, АПЛ может предпринять энергичный маневр, или их серию, с тем, чтобы уклониться от, скажем, атакующих ее торпед. И здесь, чем мощнее ее ЭУ, тем энергичнее будет маневрирование, законы физики никто не отменял. Это, если позволите, все равно, что сравнить какой-нибудь семейный автомобиль, в который для удешевления «воткнули» слабенький мотор со спорткаром – да, первое авто все равно при необходимости разгонится и до предельно разрешенных значений скоростей в городе и на трассе, но спорткар по скорости разгона, маневру, оставит его далеко позади.

Максимальная скорость «Ясеня» составляет 31 узел, и можно говорить, что по данному параметру наши АПЛ оказались на предпоследнем месте – ниже разве только у британской «Эстьют» (29 уз.), и стоит ли и далее понижать скорость? Ответить на этот вопрос могут дать только профессионалы.

С глубиной погружения тоже все неоднозначно. С одной стороны, чем глубже уходит под воду АПЛ, тем прочнее должен быть ее корпус, а это, конечно, удорожает конструкцию в целом. Но с другой, это, опять же, вопрос выживаемости корабля. Морская и океанская толща представляет собой настоящий «слоеный пирог» различных течений и температур, грамотно пользуясь которым, подводный боевой корабль способен затеряться, сбить погоню со следа, и, конечно, это тем проще сделать, чем большая глубина доступна подводнику.

Сегодня наши новейшие «Ясень» и «Ясень-М» имеют рабочую глубину погружения 520 м, предельную – 600 м, и это значительно превосходит аналогичные показатели американской «Вирджинии» (300 и 490 м) и британской «Эстьют», имеющей рабочую глубину погружения 300 м при неизвестной предельной. Дает ли нашим лодкам тактическое преимущество? По всей видимости – да, потому что лучший американский охотник за подводными лодками, «Сивулф», имел рабочую и предельную глубины погружения, сходные с «Ясенем» — 480 и 600 м.

Как известно, американцы в проекте «Сивулф» вплотную приблизились к идеалу подводного бойца – разумеется, на существовавшем тогда техническом уровне, но стоимость таких АПЛ оказалась запредельной даже для США. В результате они перешли на строительство куда более скромных «Вирджиний», ограничив их, в том числе, и по глубине погружения. Насколько оправданной оказалась такая экономия? Увы, автор настоящей статьи не может предложить ответ на этот вопрос.

Что же у нас остается для секвестра? Увы, только вооружение, но вот здесь действительно можно отказаться от кое-чего: речь идет о пусковых установках для ракет «Калибр», «Оникс» и, вероятно, «Циркон».

Почему так?

Дело в том, что из пяти основных задач многоцелевых АПЛ, только одна (№3, «Уничтожение боевых кораблей и судов противника, действующих в составе соединений и группах, а также одиночно») требует наличия пусковой установки для ПКР, да и то небезусловно – фактически, она по-настоящему нужна только когда подводная лодка действует против крупного соединения боевых кораблей, таких как АУГ или амфибийная группа или схожих размеров.

Но вот для противолодочной борьбы, а значит, и для прикрытия районов боевой устойчивости РПКСН ракеты не нужны – даже если считать, что многоцелевой АПЛ нужны ракето-торпеды, то их вполне можно применять из торпедных аппаратов, вертикальная пусковая не является необходимой для этого. И также она не нужна для действий против торгового судоходства противника: если есть, скажем, крайняя необходимость вывести из строя эскортный корабль, прикрывающий транспорты, то для этого, опять же, не нужен залп из 32 ракет, а значит, опять же, можно использовать в качестве пусковой установки торпедные аппараты. Остаются еще действия «флот против берега», которые подводные лодки могут вести только с применением крылатых ракет, но и тут есть стойкое ощущение, что использование вертикальных пусковых шахт для этих целей совершенно неоправданно.

Дело в том, что пуск ракет сильно демаскирует подводную лодку – вне зависимости от метода старта, нужны весьма мощные двигатели либо ускорители, для того, чтобы «вырвать» ракету из несвойственной ей морской стихии, перенеся ее в стихию воздушную. Сделать их малошумными невозможно, поэтому запуск ракет под водой слышен очень издалека. Но это еще не все – дело в том, что старт ракет хорошо отслеживается РЛС дальнего обнаружения: мы хорошо знаем, какую важную роль придают контролю воздушных и надводных пространств в странах НАТО. Таким образом, пуск ракет в зонах контроля флотов НАТО может сильно демаскировать подводную лодку, что, в дальнейшем вполне способно привести ее к гибели.

Пуск двух ПКР «Оникс» с АПЛ «Северодвинск»

Однако же атаку вражеского побережья можно провести и другим способом, который, на сегодняшний день, насколько известно автору, не применяется, но вполне реализуем на сегодняшнем технологическом уровне. Суть его в использовании специальных контейнеров для ракет, оснащенных системой задержки пуска: то есть если АПЛ сбросит такие контейнеры, отойдет на значительное расстояние, и только после этого ракеты стартуют.

Другими словами, вроде бы ничто не мешает нашей подводной лодке сбросить контейнеры с крылатыми ракетами из торпедных аппаратов – это, по всей видимости, будет значительно тише подводного ракетного залпа. Сами по себе контейнеры можно сделать чрезвычайно малозаметными – при обеспечении нулевой плавучести, они не поднимутся к поверхности моря, где их могла бы визуально, или иным способом обнаружить патрульная авиация, они не шумят, то есть неконтролируемы пассивной гидролокацией, а их малые размеры и общая замусоренность морей и океанов хорошо защитят такие контейнеры от средств активной гидролокации.

В то же время, пуск ракет может быть произведено автономно (то есть без сигнала на запуск) просто при помощи таймера, расположенного в контейнере спустя 2-3 часа после их «высевания» или даже больше – в этом случае подводная лодка успеет покинуть район запуска и обнаружить ее будет значительно труднее. Такой метод не подходит, конечно, для поражения движущихся целей (разве только тянуть провода от сброшенных контейнеров до подводной лодки для корректировки целеуказания), но для уничтожения сухопутных стационарных годится вполне. Пусть даже течения отнесут контейнеры в сторону, обычные средства ориентировки (да тот же «Глонасс») в сочетании с фиксированными координатами цели позволят ракете скорректировать маршрут на образовавшуюся погрешность. Которая, к тому же, может быть в значительной мере «выбрана» на этапе подготовки целеуказания – точка сброса контейнеров известна, скорость и направления течений в районе сброса – тоже, чего же нам еще?

Вот так и получается, что из 5 «альфа-задач» многоцелевых подводных лодок две решаются совершенно без применения крылатых ракет, а для двух других нет никакой необходимости в установке вертикального пуска: и лишь одна задача (разгром АУГ и иже с ними) требует подводных ракетоносцев наподобие «Ясеня» и «Ясень-М».

Нужно понимать, что в случае военного конфликта многоцелевые АПЛ ВМФ РФ получат самые разные задачи – кто-то будет охранять РПКСН и вести противолодочную оборону водных районов и корабельных соединений, кто-то получит приказ идти в океан, атаковать вражеские коммуникации, кто-то – наносить удары по территории противника, и лишь часть подводных лодок будет развернута для противодействия оперативным группам наших «заклятых друзей». Причем установки вертикального пуска будут нужны только «противоавианосным» силам.

Но дело в том, что они у нас… уже есть. Зря, что ли, мы ввели в строй «Ясень» и строим 6 кораблей модифицированного проекта «Ясень-М»? С точки зрения автора настоящей статьи, есть смысл заказать еще один корабль данного типа, чтобы можно было сформировать 2 соединения по 4 лодки: по одному для Северного и Тихоокеанского флотов, таким образом, каждый из них получит свое «противоавианосное» соединение (на дивизию 4 корабля, конечно, не тянут… бригада? Дивизион?).

Что же до торпедных аппаратов, то здесь, по мнению автора настоящей статьи, экономить не нужно: да, дополнительный аппарат, конечно, что-то стоит и весит, но, по большому счету, выгоды от возможности немедленного применения оружия, пожалуй, перевешивают прочие соображения. Поэтому нам, наверное, не нужно уходить на уровень «Вирджиний» и «Эстьютов» с их 4-6 торпедным аппаратами, а сохранить их количество на уровне 10, как у «Ясень-М», или 8, как у «Щуки-Б» или «Сивульфа».

Вот, собственно, таким вот образом и вырисовывается облик нашей перспективой многоцелевой АПЛ. Минимум шумности при максимально мощных средствах освещения подводной обстановки, которые нам доступны. Подойти к делу нетрадиционно, не ограничиваться вливанием денег в конструкторские КБ, но изучить внимательно все, что предлагают энтузиасты, отсеять то, что окажется шелухой, но «не выплескивать с водой и ребенка» — вполне возможно, что какие-то наработки содержат рациональное зерно. В общем, не надо отмахиваться от работы с «рацпредложениями» только на том основании, что кому-то это неинтересно, или потому что 95 или даже 99% этих рацпредложений окажутся неэффективными.

Лодку, скорее всего, придется делать все-таки однокорпусной, так как это предполагает нешуточные выгоды как в плане веса корпуса, так и в части малошумности. В качестве движителя скорее всего будет использоваться водомет, хотя… автор настоящей статьи не понимает, почему при наличии водометных движителей, устанавливаемых на РПКСН «Борей» серия усовершенствованных «Ясень-М» продолжает строиться с классическими, в общем-то, винтами. Было бы прекрасно, если наши кулибины нашли способ обеспечить винту те же возможности малошумности, что и водомету — но тогда зачем же мы строим «Бореи-А» с водометами? Все же можно сделать предположение (больше похожее на догадку), что наиболее эффективным движителем многоцелевой АПЛ будет именно водомет. Прочие характеристики выглядят примерно так:

— Водоизмещение (надводное/подводное) – 7 000 / 8 400 т, если получится меньше – замечательно, но искусственно занижать водоизмещение не нужно;

— Скорость – 29-30 уз.;

— Глубина погружения (рабочая/максимальная) – 450/550 м;

— Вооружение: 8*533 торпедных аппарата, боезапас – 40 торпед, мин или ракет;

— Экипаж – 70-80 человек. Меньше можно, но не нужно – дело в том, что на сегодняшний день действительно можно «доавтоматизировать» подводную лодку до экипажа численностью в 30-40 человек, а быть может и менее. Но ведь экипажу, помимо непосредственного управления кораблем и системами его вооружения надо на ней служить, а, в случае внештатных ситуаций – еще и бороться за живучесть. В подобных условиях чрезвычайно важны человеческие руки, которые не заменит никакой автомат, и потому чрезмерное снижение численности экипажа все-таки нежелательно.

Ситуация могла бы стать иной, если на подводной лодке удалось бы реализовать… танковые технологии, что-то наподобие того, что было реализовано в проекте новейшего танка «Армата» — небольшой экипаж в специальной, особо хорошо защищенной капсуле. Если бы нечто подобное можно было бы реализовать на подводной лодке, ограничив экипаж 20-30 чел., но расположив их рабочие места в отдельной капсуле, которая могла бы покинуть получившую критические повреждения подводную лодку и всплыть… но это явно технологии не сегодняшнего, и вряд ли даже завтрашнего дня.

И еще. Самая замечательная подводная лодка не добьется в современном бою успеха, если не будет вооружена новейшим и эффективным оружием, а также средствами дезинформации противника. К счастью, совершенно ужасающее положение в области торпедного вооружения, кажется, начинает выправляться, с появлением новейших, и, дай Бог, находящихся на хорошем мировом уровне торпед «Физик» и «Футляр» — увы, сколько-то серьезно о них судить затруднительно, так как большая часть их ТТХ секретны.

Но вот вопросы с ловушками-имитаторами, призванными ввести противника в заблуждение относительно реального положения АПЛ, остаются открытыми – по сведениям (правда — неполным и отрывочным) автора настоящей статьи, на сегодняшний день эффективных имитаторов на вооружении ВМФ РФ просто нет. Если это на самом деле так, то подобная ситуация совершенно нетерпима и ее следует исправить в самые короткие сроки, какие только возможны. Строить подводные атомоходы с экипажами под сотню человек, стоимостью в миллиард долларов и более, но не обеспечить их при этом средствами постановки «подводных помех» — это даже не ошибка, это государственное преступление.

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

Тема необходимости и целесообразности строительства крупных серий кораблей поднималась неоднократно многими авторами и специалистами. В пользу этого ясно говорит мировой опыт кораблестроения. Однако то, что творится в нашем ВМФ, напоминает вакханалию с полным отсутствием адекватного военного и технического обоснования (и подмены его различными «рекламными фокусами» и другими «приемами», типа «инновационности» и «модульности» и т.д.).

Летом 2018 года одним из авторов (А.Т.) была опубликована статья «Хуже, чем преступление. Строительство корветов проекта 20386 – ошибка», вызвавшая значительный резонанс (в т.ч. среди специалистов). Затем, на ее базе и по результатам обсуждения было подготовлено и отправлено обращение (А.Т.) в администрацию президента РФ с просьбой разобраться в целесообразности проекта 20386 и возобновить производство и модернизацию серии уже освоенных и промышленностью и флотом корветов проекта 20380.

Кратко, основные тезисы обращения в АП РФ:

1. Огромная цена проекта 20386. Известна строительная стоимость головного, — более 29 млрд. рублей, что на 70% дороже серийного корвета проекта 20380 и близко к стоимости современного фрегата проекта 22350.

2. Слабое вооружение. Несмотря на значительное увеличение водоизмещения (от проектов 20380 и 20385), новый «инновационный» проект 20386 потерял комплекс «Калибр» (штатно установленный на проекте 20385). Применение «Калибра» возможно только с планирумой «контейнерно-модульной» пусковой, временно устанавливаемой взамен вертолета (!) и с уменьшением боекомплекта в два раза от проекта 20385.

Также, под предлогом «удешевления», значительно упрощено гидроакустическое вооружение (с отказом от ГАК «Заря» и заменой ее на более старую и с худшими ТТХ ГАС МГ-335М). С учетом важности противолодочных задач, в т.ч. для обеспечения развёртывания МСЯС, такое ослабление вооружения «перспективного» корвета проекта 20386 разумных объяснений не имеет (особенно с учетом значительно возросшего его водоизмещения и стоимости).

3. Ввиду нового типа главной энергетической установки корвета 20386 (газотурбинная с частичным электродвижением) происходит не только техническая разунификация с другими кораблями ближней зоны, но и значительно усложняется их совместное применение по предназначению. При этом частичное электродвижение мало что дает, т.к. мощность электромоторов на проекте 20386 мала для эффективного поискового хода (порядка 18 уз), а неизбежный переход на турбины резко увеличивает шумность, стоимость эксплуатации и уменьшает дальность плавания.

4. Ради проекта 20386 уже прекращена закладка освоенных промышленностью корветов проектов 20380 и 20385, и это уже в ближайшие годны будет иметь очень тяжелые последствия как для флота, .так и промышленности.

5. «Концепция модульности», которой «обосновывался» проект 20386, потерпела неудачу в целом ряде стран (включая США). При этом у нас «почему-то» игнорируется их успешный опыт в этой области, например, концепция МЕКО, и вся «модульность» для нас свелась к засовыванию боевых комплексов в 20 и 40 футовые контейнера (с значительным снижением их ТТХ). В конце концов – если так нужно проверить эту концепцию, то это можно сделать на любом дешевом грузовом судне (а не на специальном дорогостоящем «перекорвето-недофрегате»). Так где реальная проверка «наших модулей»?

6. Высокий технический риск проекта 20386. Здесь можно отметить проблему стабилизации луча РЛС из-за значительных и случайных деформаций композитной надстройки. Необходимость монтажа РЛС на надстройке крайне спорна. Ведь это не только проблемы со стабилизацией луча, но и значительное уменьшения дальности обнаружения низколетящих целей (от проекта 20385 с таким же РЛК, но на мачте).

Причина размещения полотен РЛС AN/SPY-1 в США очевидна, — их масса и проблемы с остойчивостью их первых носителей КР УРО «Тикондерога». Но после того как новые РЛС уже успешно разместили на мачте проекта 22350 «опускание» их (и дальности обнаружения низколетящих целей) на проекте 20386 находится за пределами здравого смысла. Здесь уже возникает вопрос о «неофициальном названии» проекта 20386, – «ХБЗ» («Хочу быть «Зумвольтом»), слишком очевидно подражание в 20386 этому неудачному проекту ВМС США (особенно с учетом того, что версия 20386 с «волнопронизывающим» носом (как на «Зумвольте» ) существовала).

Заявлено о «преимуществах» корабля проекта 20386 по мореходности, скорости и дальности. Однако рост мореходности незначителен по сравнению с проектом 20380, и начинает явно проявляться только на волнении, где оба проекта оказываются на грани потери боеспособности. Скорость 20386 была получена за счет газовых турбин (на корветах 20380 дизеля). При этом, с учетом значительного роста водоизмещения 20386, применение турбин на исходном 20380 могло дать еще более значительный эффект по стоимости. 

Дальность? Но она нужна в первую очередь кораблям дальней зоны. При этом фрегат проекта 22350 при близкой к проекту 20386 стоимости имеет несравнимо более высокие боевые возможности. При этом значительная дальность на проекте 20386 достигается за счет комбинированной установки и использования электромоторов на экономходу. Проблема в том, что из-за малой мощности этих электромоторов, спектр скоростей корвета ВМФ им не соответствует (например, задача поиска подводных лодок), и в большинстве случаев корвету 20386 придется для этого «становится под турбины», — с резким ростом и шумности и стоимости эксплуатации (и снижением дальности).

Для ближней же морской зоны в качестве замены для МПК проекта 1124 корабли проекта 20386 полностью избыточны. Главное, – нам нужен в ближней зоне массовый носитель наиболее эффективной нас сегодня ГАС, – «Минотавр» (причем с длинной буксируемой антенной).

Для выполнения боевых задач в этой зоне не нужна большая дальность хода и автономность по запасам 20386. Увеличенная скорость смысла не имеет, из-за ограничений буксируемых ГАС, а в боевой обстановке корабли будут ходить с ними (выставленными)! А нужна меньшая цена, и максимально возможные противолодочные возможности за возможно меньшую цену (для обеспечения массовой постройки).

Фактически корабль проекта 20386, хоть и называется словом «корвет», но по своему водоизмещению, мореходности и дальности хода это «малый фрегат». И самое главное, — это фрегат (причем «полноразмерный») и по цене тоже, а вооружён он при этом хуже корвета проекта 20385! Такой вот «перекорвет-недофрегат».

В ответ на обращение в администрацию президента РФ был получен ответ ВМФ, основные положения которого приведены ниже.

Следует прокомментировать этот ответ ВМФ

ВМФ: Корвет проекта 20380 создавался в начале 2000-х годов и с учетом тенденций современного военного кораблестроения постепенно устаревает.

Комментарий. Уместно сравнить наш «опыт» с корветами линейки проектов: 20380 — 20380 с РЛК «Заслон» — 20385 — 20386, с американским – огромной серией эсминцев типа «Арли Берк», созданных на полтора десятка лет раньше нашего 20386, и непрерывно совершенствуемых (в рамках нескольких подсерий). Мы же, так и не устранив до конца недостатки серийного 20380, хватаемся за новые проекты!

ВМФ: Дальнейшая модернизация корвета 20380 в части РЭВ уже привела к значительному увеличению его стоимости.

Комментарий. Это известный факт, и связан он, в первую очередь, с установкой вместо РЛС «Фурке» и «Пума» нового радиолокационного комплекса (РЛК) «Заслон». Возникает вопрос, зачем это было сделано, при наличии серийной РЛС «Позитив-М» (удовлетворяющей по ТТХ требованиям корвета) и имеющей на порядок меньшую стоимость (от РЛК «Заслон»). Кроме того, совершенно непонятно, почему в РЛК «Заслон», при резком увеличении стоимости (от РЛС «Фурке») не был устранен самый критически недостаток ПВО корветов, – отсутствии канала радиокоррекции ЗУР? 

Или верна информация, что установка РЛК «Заслон» на корветы происходила только «ради самого « РЛК «Заслон» (точнее, – ее производителя)?

ВМФ: Ограничение строительства 20385 было вынужденной мерой (санкции).

Комментарий. Однако достраиваются они (два корпуса проекта 20385) с отечественной коломенской дизельной энергоустановкой. При этом есть перспектива по увеличению ее мощности, однако в текущих озвученных планах ВМФ завод оставляют без заказа (дизелей на надводные корабли ВМФ). Если проблема для ВМФ заключается в уменьшении скорости корветов 20385 (с комплексом «Калибр»), то возможное решение по размещению «Калибра» указывалось, – его размещение на наклонных пусковых установках (аналогичных комплексу «Уран») на базе «исходного» проекта 20380.

ВМФ: Корвет проекта 20386 является дальнейшим развитием кораблей ближней морской зоны. Данный проект корабля будет являться основной базовой платформой на ближайшие несколько десятилетий. При разработке проекта использовались лучшие достижения в военном кораблестроении.

Комментарий. Это бессмысленные, «рекламные» фразы, ни на один конкретный тактический или технический вопрос по очевидным проблемам проекта 20386 ВМФ вменяемого ответа привести не смог. С проектом 20386 очевиден сильный регресс уровня разработки: при значительном увеличении водоизмещении и стоимости, по вооружению и боевым качествам проект 20386 значительно уступает предшествующему проекту 20385.

ВМФ: Проекта 20386 является многофункциональным, обладает сбалансированным вооружением (в т.ч. модульным) и способен решать задачи как в ближней зоне, так эпизодически и в дальней.

Комментарий. Выше отмечены очевидные критические недостатки вооружения проекта 20386. ВМФ в качестве ответа смог привести только общие фразы. Видимо, для обоснованных возражений на критику проекта 20386 у ВМФ просто нет аргументов и фактов.

ВМФ: Высокая стоимость головного корвета проекта 20386 обусловлена в первую очередь сопутствующими ОКР по его созданию.

Комментарий. Указанная стоимость корвета проекта 20386 взята из годового отчета АО «Северная верфь». С учетом того что ОКР по проекту 20386 ведет АО «ЦМКБ «Алмаз», очевидно что реальная стоимость головного корвета проекта 20386 много выше указанной в отчете «Северной верфи» цифры в 29 млрд. руб.

ВМФ: В дальнейшем стоимость корветов проекта 20386 планируется снизить за счет их большой серийности.

Комментарий. Возникает вопрос: зачем ВМФ вообще ущербные корабли (проект 20386), причем по цене, близкой к цене кратно более мощных фрегатов проекта 22350? О какой массовой серии вообще может идти речь? И где гарантии «снижения цены», если стоимость предшествующих корветов (проекта 20380) в процессе постройки ранее только росла?

Главная проблема с проектом 20386 это то, что он, при слабых боевых возможностях, срывает замену изношенных и устаревших кораблей ВМФ ближней зоны. Именно понимание этого факта вызвало к жизни исходное обращение (А.Т.)

Итак, есть простые технические и тактические «неудобные вопросы» по проекту 20386:

1. Почему новый проект 20386 имеет крайне слабое вооружение при значительном росте его водоизмещения и стоимости?

2. На чем основана «логика выбора»: или «Калибр в контейнере» «или вертолет» для этого проекта, если они нужны кораблю вместе и практически одновременно (особенно с учетом его значительного водоизмещения)?

3. В чем заключается «целесообразность» строительства проекта 20386 при стоимости близкой к серийному фрегату проекта 22350 (имеющему несравнимо большие боевые возможности)?

4. «Целесообразность» внедрения гибридной энергетической установки с учетом того что устанавливаемые маломощные электродвигатели не в состоянии обеспечить даже поисковый ход 16-18 узлов?

5. «Целесообразность» применения на корабле ближней зоны крайне дорого РЛК (причем не имеющего канала радиокоррекции ЗУР) и «золотыми» по стоимости ЗУР?

6. Что мешало отработать «модульную концепцию» на любом опытовом судне, заранее и минимальными затратами (и при якобы «успешном» ее результате убедительно предъявить специалистам и обществу)?

7. Как может быть обеспечена ближняя зона (в первую очередь в противолодочном отношении) если из-за очень высокой стоимости новых корветов их серия заведомо недостаточная для решения задач ВМФ? Причем об этом сам (!) прямо пишет главный конструктор проекта 20386 в своей последней книге (ссылка ниже)!

8. Почему при крайней важности задачи противолодочной обороны (в т.ч. в целях обеспечения МСЯС), и установке крайне дорогого (и имеющего сомнительное обоснование) РЛК, гидроакустика на проекте 20386 оказалась «зарезана» для «экономии»?

От ответа на них ВМФ фактически уклонился (ибо очевидно – ответить нечего). В ответ на отписку автором было направлено ещё одно обращение. Надо сказать, что за без малого четыре месяца ожидания ответ на это повторное обращение получен не был. Чуть позже ВМФ составил новую отписку, за подписью Начальника кораблестроения ВМФ В.Тряпичникова, ещё более бессодержательную, но о ней ниже.

Возникает вопрос и к автору и главному конструктору этого проекта – Захарову И.Г. В предшествующих его публикациях по теме 20386 указанные выше острые вопросы проекта были старательно обойдены. При этом он все понимает, но делает прямо противоположенное! Захаров И.Г.:

«Необходимость создания и содержания в составе флота малых корветов является результатом роста стоимости и наращивания возможностей многоцелевых корветов. … численность корабельного состава ВМФ может сократиться более чем на 60% … Переломить сложившуюся ситуацию можно только, сосредоточив усилия на решении более четко очерченных приоритетных задач, одной из которых является создание корвета младшего класса и, следовательно, меньшей стоимости. За счет этих кораблей станет возможным сохранить необходимую численность надводного корабельного состава флота.»

Возможно, на этот раз он найдет гражданское мужество и даст объяснения по проекту 20386. При этом не забыв и про проблемы с проектом 20380:

• «обоснование» применения РЛС «Фурке» (при ее возможностях по выдаче целеуказания заведомо не соответствующих требования ЗРК «Редут»);

• отсутствия (до сих пор!) канала радиокоррекции для ЗУР на корветах и смысла в применении ЗУР с 40 км дальностью без канала радиокоррекции (!);

• здесь же: какую дальность захвата ЗУР он лично надеется получить по малозаметным новейшим американским ПКР LRASM, и вообще способен ли ЗРК «Редут» (в комплектации принятой для корвета – с автономными ЗУР с АРГСН) обеспечить эффективное отражение налета таких целей (особенно с учетом того что на всех испытания он работал только по целям с ЭПР на один-два порядка больше LRASM)?

• обоснование применения крайне дорогого РЛК «Заслон» (при очевидном «сокращении» в проекте 20386 для «экономии» гидроакустики).

Очевидно, что реальные причины «решений по проекту 20386» не имеют отношения к технике и «военным соображениям». В среде специалистов в области кораблестроения и создания морского оружия давно циркулирует информация, сводящаяся вкратце к следующему: начало 2013 г., Командующий Балтфлотом докладывает Главкому ВМФ Чиркову В.В. о полной небоеспособности корветов проекта 20380, и в это же время И.Г. Захаров согласовывает у Чиркова В.В. ТТЗ на новый корвет проекта 20386 (причем в обход специалистов ВМФ).

Специалист ВМФ, 03.01.2015: 
«Известен факт прохождения ТТЗ на 20386, когда г-н Захаров, главный враг нашего флота, от лица Алмаза привез ТТЗ в ЦНИИ ВК , подписал у начальника и потом сразу у Главкома. Естественно никто из института внутри ничего не читал. Тогда. Читали потом и …»

Специалист ВМФ 16.11.2006:
«Критика проекта 20380… никого не интересует, а как собственно будут летать эти, без сомнения прекрасные ракеты, при отсутствии линии радиокоррекции и отвратительном целеуказании от «Фурке»… Так сказать, по схеме «выстрелил-забыл». О чем!!!!!!! О цели? или о ракете? … разработчики ЗРК старательно обходят все острые углы, типа:
А как Ваша ЗУР увидит цель при ошибках целеуказания в районе 1 град.?…Ответ — Увидит… и т.д.
… если взять за лемму утверждение И.Г. Захарова: Мы воевать ни с кем не будем тчк Корвет нужен для того, чтобы демонстрировать флаг тчк, то конечно все путем.
А если завтра война…»

Наговор? Однако этими же лицами все проблемы проекта 20380, с которыми флот столкнулся в последующем (и которые полностью не решены сих пор !) были названы не просто до их возникновения, а еще до того как они стали воплощаться в железе! Т.е. на момент принятия «спорных решений» по корветам в конце 2000-х их ошибочность и катастрофические последствия специалистам были ясны сразу.

Специалист ВМФ 10.10.2011:
«С моей точки зрения, которая неоднократно высказывалась здесь, (и сколько раз уже можно ее повторять): никаких реальных возможностей довести до ума ЗРК Редут на корвете 20380 НЕТ.
Причины неоднократно уже указывались и перечислять их еще раз нет никакого смысла.
Ну ладно… основные:
1. Это не ЗРК. Не комплекс. Это пусковая+командный модуль+ракета. Нет информационной подсистемы.
2. У «Фурке» нет никаких шансов обеспечить «Редут» необходимой по точности информацией.
3. Единственный шанс работы — по данным «Пумы» через «Сигму».»

Особенно эти оценки коррелируют с информацией, опубликованной в статье К.Чулкова («Версия на Неве», 01.06.2017 г.):

«Судя по всему, «Башней» в документе назван интегрированный антенно-башенный мачтовый комплекс (ИБМК), который связывает в единый узел всю навигацию, управление вооружением, средства радиоэлектронной борьбы и разведки боевого корабля…. корветы «Гремящий» и «Проворный» серии 20385 строились на «Северной верфи», головным разработчиком был ЦМКБ «Алмаз», который решил заказать «башни» для корветов этой серии у «Ленинца», несмотря на то, что предприятие ранее в морских тематиках не присутствовало и соответствующего опыта не имело…

Но вернёмся к документу «Схема спецотношений по Башне». По договорам с «Алмазом» и «Северной верфью», гласит документ, выплаты от стоимости договора без НДС следуют Лысенко – 1 %, …. Как известно, Эдуард Лысенко – это заместитель начальника ФГУП «ЦМКБ «Алмаз».»

Примечание: на сегодня бывший заместитель директора ЦМКБ «Алмаз» по вооружения Э.Лысенко уволен, оставив после себя длинный «шлейф» крайне странных решений и «предпочтений». Это касалось не только вооружения корветов (хотя по ним он несет персональную ответственность, особенно за проблемы с их ПВО), но и по другим кораблям. Например именно он «обосновал» (в кавычках) якобы «нецелесообразность» модернизации массовых тральщиков ВМФ проекта 1265 под комплекс «Маевка» («Маевка» не вставала вместе с тралами, Лысенко предпочел древние и бесполезные тралы).

Сегодня, однако, ситуация с корветами 20380 изменилась. 

По информации с Тихоокеанского флота , корветы проекта 20380 существенно «прибавили» в боеспособности. Ракетный комплекс «Уран» прекрасно поражает цели на дальности; бывшая ранее «притчей во языцех» пушка А-190 точно и надёжно поражает цели, как морские, и воздушные, так и наземные; РЛС «Фурке» тоже проявила себя хорошо при наблюдении за воздушными целями. Прилично работает гидроакустический комплекс, а системы РЭБ показали себя на «отлично».

Подведем итог

Несмотря на резкое обострения военно-политической обстановки с 2014 г., корветы проекта 20380 ограниченно боеспособны до сих пор (и главные вопросы остаются по ЗРК «Редут»)! Однако промышленностью была проведена большая, тяжелая, но результативная работа по доводке проекта и устранению многих его недостатков. В настоящее время перспективы быстро довести корветы до боеспособного состояния вполне реальны. Очевидно, что по ЗРК ключевой вопрос – введение канала радиокоррекции ЗУР (в т.ч. на всех ранее построенных кораблях с ЗРК «Редут»).

Однако, вместо этого была начата афера с новым проектом (причем с переносом на него ключевых недостатков 20380, например отсутствия радиокоррекции ЗУР), который ещё и в разы дороже.

Возникает вопрос: а возможно ли «полное» устранение недостатков 20380, или его модернизационные запасы якобы «исчерпаны»? Да, проект 20385 очевидно полностью выбрал запасы проекта 20380 по нагрузкам. Однако «внутренние резервы» имеются:

• применение простых и легких наклонных пусковых для комплекса «Калибр», конструктивно схожих с пусковыми установками, ранее применёнными на малом ракетном корабле «Накат»;

• замена тяжелых пусковых установок комплекса «Пакет» на легкие, по типу западных Mk32 с обеспечением хранения запасного боезапаса в общем погребе с авиационным;

• для применения катеров (в т.ч. безэкипажных) в сложных условия – уменьшить высоту установки катеров на уровень верхней палубы (с установкой современных спуско-подъемных устройств), что возможно на вновь строящихся кораблях при условии оснащения лёгкими торпедными аппаратами калибром 324 мм и их переносом в более удобное для перезарядки место.

Безусловно, необходимо решать «проблему ЗРК», с обеспечением радиокоррекции ЗУР. С учетом малых дальностей захвата АРЛ ГСН ЗУР малозаметных целей типа LRASM, очевидно необходима установка второй РЛС типа «Пума» с приданием ей функций управления ЗРК. Возможно, есть смысл в серии ЗУР с уменьшенной стоимостью за счет отказа от дорогой АРЛГСН, — применения их как радиокомандных.

При отражении «плотного», с малым временным интервалом налета малозаметных средств поражения радиокомандный ЗРК с хорошей многоканальной РЛС имеет решающее преимущество перед ЗРК с автономными ЗУР с АРЛГСН, — четко контролируя обстановку, фактический обстрел и уничтожение всех целей. Формально такие есть, – «Панцирь-М» и «Тор-2М», однако их размещение на корвете означает полную переработку его проекта, и возможность применения простых радиокомандных модификаций ЗУР 9М96 и 9М100 с штатной пусковой из под «Пумы», вероятно, проще и целесообразнее.

С целью снижения стоимости корвета целесообразна унификация РЛК «новых» 20380 с первыми двумя корпусами МРК проекта 22800 (т.е. установка РЛС «Позитив-М»). Успешное создание заводом «Пелла» и ЦМКБ «Алмаз» МРК проекта 22800 показало, что корабли можно у нас строить быстро и с умеренной стоимостью. Возможностей РЛК проекта 22800 вполне достаточно для решения задач в ближней зоне (в т.ч. и для корвета проекта 20380).

Подведя итог:

1. Проект 20386 не имеет сколько-нибудь серьезного военного и технического обоснования. ВМФ, получивший его, «мягко выражаясь», с «черного хода», не имеет и не в состоянии привести никаких серьезных и достойных внимания аргументов в его пользу. Серийное его строительство нецелесообразно.

2. Промышленностью проведена большая, тяжелая и в значительной мере успешная работа по доводке проекта 20380, освоено его серийное строительство (даже на «проблемном» Амурском судостроительном заводе).

3. Корабли проекта 20380 начали надежно ходить (в т.ч. в дальнюю и океанскую зону).

4. Необходимо продолжение серии корветов проекта 20380(5), с безусловным полным устранением их недостатков (в т.ч. доработкой первых кораблей серии).

5. С целью снижения стоимости целесообразна унификация РЛК проектов 20380 (новых корпусов) и 22800 (первых двух корпусов серии) и использование (в перспективе) унифицированных стоек управления для различных комплексов оружия.

6. Применение изделий комплекса «Калибр» должно быть обеспечено с наклонных пусковых установок всех корветов (в т.ч. первых корпусов). В первую очередь это касается противолодочных ракет (корвет ОВР должен быть не «дичью» для подлодок, а «охотником» на них!), как это сделано, например на китайских корветах ОВР проекта 056.

7. Необходимо размещение перспективных робототехнических комплексов и современных катеров на борту корветов проекта 20380.

8. Изыскание «внутренних резервов» снижения водоизмещения кораблей проекта 20380 для проведения его доработки (с устранением недостатков), например, замена тяжелых пусковых комплекса «Пакет» на легкие пневматические торпедные аппараты.

Строительство кораблей проекта 20386 необходимо прекратить и не допускать впредь расходования денег на подобные технические авантюры.

Послесловие 2019 года

Эта статья должна была выйти под Новый год в одном крупном издании и писалась специально для него. Однако, с учетом значительного резонанса предшествующей серии статей авторов, были предприняты меры по ее невыходу в СМИ.

Негативные последствия прекращения строительства серии корветов проекта 20380 (20385) начинают осознавать и руководители. В августе 2018-го А.В. Шляхтенко, Гендиректор ЦМКБ «Алмаз», дал интервью ТАСС, в котором заявил:

«В этом году закладка корветов 20380 и 20385 на судостроительном заводе «Северная верфь» и Амурском судостроительном заводе не планируется. Однако в ЦМКБ «Алмаз» убеждены, что эти боевые надводные корабли за счет ограниченной стоимости и достаточно мощного вооружения, позволяющего им решать широкий круг боевых задач, в том числе в удаленной морской и океанской зоне, являются основой для формирования корабельного состава надводного флота….Поэтому их строительство должно вестись непрерывно и максимально возможными темпами. Мы надеемся, что решение о закладке новых кораблей этого класса будет принято государственным заказчиком в ближайшее время.»

А что же ВМФ? «Ответ» (точнее его полное отсутствие) – в отписке начальника кораблестроения ВМФ В.Тряпичникова…

Уже через три года «Дерзкий» останется на стапеле один на неопределённо долгое время, как памятник тому, чем заканчиваются такие авантюры.

/Александр Тимохин, Максим Климов, topwar.ru/

Ещё совсем недавно такой класс корабля, как минный заградитель, или минзаг, был довольно распространённым явлением. Причём «недавно» — это недавно в самом прямом смысле: та же Дания имела такие корабли в строю ещё в конце 90-х. Сегодня, спустя менее чем двадцать лет, подобные корабли почти исчезли. Тем не менее, есть страны, которые не отказываются от кораблей такого класса и продолжают не только их использовать, но и проектировать новые.

На запад от нашей страны к ним относится Финляндия. Длительное время, флагманом финских ВМС был минзаг класса «Похьянмаа» (Pohjanmaa). Этот корабль водоизмещением 1450 тонн ближе к концу своей жизни был модернизирован для проведения патрульных операций и даже успел погоняться за сомалийскими пиратами, причём успешно. 6 апреля 2011 года «Похьянмаа» поймал пару скоростных пиратских лодок и корабль-базу пиратов.

В 2016 году старый уже корабль был продан частной фирме и переоборудован в исследовательское судно. Но и после этого основным классом боевых кораблей в ВМС Финляндии остаётся минзаг.

На сегодняшний день это корабли класса «Хамеенмаа» (Hameenmaa). Таких кораблей у ВМС Финляндии два – «Уусимаа» (Uusimaa), принятый в состав ВМС 2 декабря 1992 года, и собственно «Хамеенмаа», в строю с 15 апреля 1992 года. Последний с 2013 года, после вывода из боевого состава ВМС минзага «Похьянмаа» является флагманом ВМС Финляндии.

Корабли способны нести до 150 мин разных классов, преимущественно финского производства. Финляндия имеет огромные запасы мин, которые рассматриваются ей как важнейшее средство обеспечения национальной безопасности. 

В целом ни по прочему оружию, ни по параметрам корабли не впечатляют – 1 пушка «Бофорс» калибром 57-мм, бомбомёт РБУ-1000, пара автоматических гранатомётов Heckler&Koch GMG калибром 40-мм, два пулемёта НСВ калибром 12,7-мм, УВП ЗРК «Umkhonto» на 8 зенитных ракет производства южноафриканской компании Denel. Есть комплекс постановки пассивных помех.

Помимо этого есть рельсы для сброса за борт глубинных бомб (пара) и четыре рельсовых направляющих для сброса за борт мин. Всё это, как и у старого корабля «Похьянмаа» «упаковано» в водоизмещение 1450 тонн. Максимальная скорость – 20 узлов. Экипаж 60 человек.

Указанный выше состав оружия корабли получили в ходе модернизации 2006-2008 годов. Тогда же, видимо, на них было установлено разведывательное оборудование.

Сегодня, их основной задачей мирного времени является слежение за Балтийским флотом ВМФ России в рамках совместных военных программ ЕС. Невозможно точно сказать, кому ещё Финляндия предоставляет разведывательную информацию. В случае же боевых действий, главной задачей этих кораблей будет, естественно, минирование.

Но и следующие (по убыванию) по классу корабли финских ВМС – тоже минные заградители. Речь идёт о кораблях класса «Пансио» (Pansio). В классе три корабля, «Пансио» (Pansio), «Пихаранта» (Pyhäranta) и «Порккала» (Porkkala). Первый принят в боевой состав ВМС в 1991 году, остальные в 1992.

Эти корабли существенно меньше, чем «Хамеенмаа», и несут меньше оружия. Их водоизмещение 680 тонн, и у них нет зенитно-ракетных комплексов. Фактически они не вооружены, если не считать оружием один пулемёт ПКМ калибра 7,62 мм и один автоматический гранатомёт Heckler&Koch GMG калибра 40 мм. Корабль способен нести 50 мин.

Надо сказать, что «Пансио» — это скорее универсальный минзаг-транспорт, чем боевой корабль. Он вполне способен ставить мины, но кроме этого, он может еще, и перевозить различные грузы. Это «рабочая лошадка» прибрежного флота, способная помимо постановки минных заграждаений, выполнять широчайший круг вспомогательных задач – но не боевых. Так, они вполне хороши при выполнении воинских перевозок и могут быть задействованы в ходе десантных операций. «Лошадка», в общем, очень хорошая, удачная. Финны планируют сохранить эти корабли на вооружении минимум до 2030 года.

В перспективе, Финляндия планирует уйти от специализированных минзагов. Не полностью, конечно. В будущем, когда корабли класса «Хамьенмаа» будут списаны по возрасту, их место займёт универсальный корвет, по своей идеологии весьма напоминающий наши 20380 – даже компоновка похожа. Этот корвет создаётся финнами в рамках программы «эскадра 2020» и он станет основой их военно-морской мощи. Ему уже присвоено имя — в честь бывшего флагмана, «Похьянмаа». Именно так будет называться новый класс боевых кораблей. Однако, и это очень по-фински, в отличие от всех аналогов, включая наши 20380, у финнов на борту корвета будут предусмотрены места для хранения мин, и рельсы для их постановки. 

Также представляет интерес его усиленный корпус, для прохождения тонкого льда.

В теории надводные минзаги предназначены для, выражаясь западной терминологией, «оборонительного» минирования – постановки мин в узкостях и прибрежной зоне, для предотвращения доступа туда иностранных ВМС. Для Финляндии это означает минирование прилегающих акваторий и десантоопасных участков побережья.

Однако специфика Балтийского моря, его береговой линии и размеров, а самое главное – начертание госграницы России, и расположение её гаваней дают финнам возможность провести и так называемое «наступательное» минирование, аналогичное тому, которое они проводили в 1941-м году вместе с немцами. 

Нельзя не признать – минзаги вполне «вписываются» в почти любой возможный для Финляндии сценарий войны на Балтике.

Естественно, не только Финляндия уделяет внимание вопросам постановки мин. На Балтике это вообще общая «тема», причём лидируют в ней не финны, а параноидальные шведы. Они в открытую минируют свои территориальные воды в мирное время, и до них финнам очень далеко.

Не стоит в стороне и Польша – любой её десантный корабль класса «Люблин» даже по классификации является десантным кораблём-заградителем, и скорее предназначен для минирования, чем для высадки десанта. Но ни шведы, ни поляки не имеют специальных минзагов на вооружении, хотя шведы имели их совсем недавно. Финляндия в данном случае исключение, и она не собирается переставать им быть в обозримом будущем.

Однако, пять малых финских минных заградителей это просто ничто по сравнению с тем, какое развитие этот класс кораблей получил в Азии. 

В 1998 году ВМС Республики Корея (Южная Корея) получили новый минный заградитель «Вонсан». Это был удивительный факт – господствующее на тот момент в экспертном сообществе мнение однозначно утверждало, что минзаги, как класс устарели. Но Южная Корея опровергла такие мнения, спроектировав и построив новейший минный заградитель. Корабль получил классификацию MLS-1 (Mine laying ship-1, в переводе «корабль – постановщик мин – 1»). Корейцы планировали построить три таких корабля, но ограничили класс одним по соображениям экономии.

«Вонсан» имеет 3300 тонн водоизмещения, более чем вдвое превосходя финские минзаги. Его длина 104 метра, а экипаж 160 человек. На корабле есть посадочная площадка достаточно большая, чтобы принимать вертолёты MH-53, которых, правда, пока у южнокорейцев нет. Максимальная скорость корабля – 22 узла.

Артиллерийским орудием является 76-мм пушка компании Oto Melara, со скорострельностью до 85 выстрелов в минуту. ПВО обеспечивают вместе с ней две орудийных установки NOBONG со спаренными 40-мм автоматическими пушками каждая. Одна башня расположена за 76 миллиметровкой на носу, вторая, ближе к корме, на надстройке, перед посадочной площадкой. Пушки являются корейскими копиями итальянских автоматов Ото Breda.

Самая интересная особенность корейских минзагов – наличие у них у всех противолодочных возможностей.

Так, «Вонсан» имеет американский гидроакустический комплекс AN/SQS-56 и два трёхтрубных торпедных аппарата Mk.32 mod.5, производимых в Южной Корее по лицензии. Последние предназначены для пуска 324-мм противолодочных торпед LIG Nex1 K745 Blue Shark, корейской разработки и производства, которые несёт этот корабль.

Также корабль оснащён совершенными комплексами постановки помех корейского производства Dagaie Mk.2, способными работать в полностью автоматическом режиме.

Но главным «калибром» корабля является его способность ставить мины.

Система постановки мин, которой оснащён корабль, разработана и произведена корейской компанией Keumha Naval Technology Co Ltd. Механически система организована как шесть направляющих, по которым мины сбрасываются через пару кормовых лацпортов (по три потока в лацпорт). Всего корабль способен выставить за один боевой поход 500 мин, причём на трёх минных палубах могут вместе храниться и в одном потоке выставляться мины разных типов – донные, мино-торпеды, и якорные.

После того как южнокорейцы отказались от продолжения серии «Вонсанов» казалось, что на этом всё закончится, однако, 28 мая 2015 года на верфи Hyundai Heavy Industries был заложен ещё более мощный заградитель, спроектированный на базе «Вонсана» — «Нампо» (Nampo).

Корабль получил класс MLS-2 (Mine laying ship-2, в переводе «корабль – постановщик мин – 2»). «Нампо» — это увеличенный в размерах и усовершенствованный «Вонсан». Его длина 114 метров, а водоизмещение 4000 тонн. Как видно, он больше «Вонсана» и длиннее. У него, в отличие от «Вонсана» есть не только вертолётная палуба, но и ангар. Пушка имеет только качающуюся часть от 76-мм Oto Melara, всё остальное разработано в Южной Корее. Экипаж меньше, чем у «Вонсана» за счёт большей автоматизации.

Система постановки мин модернизирована и вместо шести направляющих для сброса мин имеет восемь, и четыре кормовых лацпорта, по паре направляющих в каждый. При этом, система допускает автоматический сброс мин за борт по точным координатам, с выставлением индивидуальных интервалов между сбросом предыдущей и последующей мины и самим сбросом в автоматическом режиме.

Корабль оснащён ещё существенно более мощным радиолокационным комплексом, чем «Вонсан». Если у «Вонсана» основная РЛС производства «Маркони» (РЛС обнаружения воздушных и надводных целей Marconi S-1810 2D, кроме неё есть РЛС ср. дальности Thales DA-05 2D поисковая РЛС KDT SPS-95K и РЛС управления огнём Marconi RS ST-1802), то «Нампо» в качестве «главного» радара несёт многолучевую РЛС LIG Nex1 SPS-550K 3D, обладающую значительно большими возможностями.

Противовоздушное существенно эффективнее, чем у «Вонсана» — вместо пары автоматов калибра 40 мм, у «Нампо» имеется ЗРК с ракетами K-SAAM, вертикальная пусковая установка которых установлена в обще надстройке с вертолётным ангаром. В УВП помещается 16 ЗУР (по 4 в ячейке).

Но самое главное — в той же УВП может быть установлено до 4-х ПЛУР Red Shark, с уже упоминавшейся торпедой Blue Shark в качестве головной части. Это очень серьёзно поднимает его противолодочные возможности.

Помимо всего прочего, «Нампо» обладает, как заявляется в прессе, «системами противоминной борьбы», а также расширенными возможностями по поиску подводных лодок. С учётом возможности базирования на корабле противолодочного вертолёта, он оказывается востребованным далеко не только как минный заградитель. Видимо, поэтому в последнее время и «Вонсан», и «Нампо» в англоязычных источниках стали называть «Противолодочный минный заградитель».

Видимо, поэтому, кроме противолодочного оружия, корабль ещё и получил средства гидроакустического противодействия корейского производства – устройства (приборы) LIG Nex1 SLQ-261K в количестве двух единиц.

9 июня 2017 года, спустя два года после закладки, «Нампо» вступил в строй, на нём был поднят флаг ВМС Республики Корея. Таким образом, Южная Корея на сегодня является страной, имеющей два крупных и современных минных заградителя специальной постройки. При этом, корейцы ни разу не заявляли, что будут ограничиваться уже построенными минзагами, так что вполне возможно, что за «Нампо» последуют и другие корабли такого же класса.

Однако, судя по всему, это не последний пример. «Судя по всему», так как следующий корабль – японский, а с японцами всё не просто. 

Как уже было указано ранее, в статье про будущие японские авианосцы, Япония мастерски пускает пыль в глаза всему человечеству со своими военными программами. Японцы занижают ТТХ своего оружия, присваивают ему «неправильные» наименования (например авианосец на 27-28 ЛА у них «вертолётоносный эсминец», и даже фотографируют свои корабли так, чтобы их реальный размер был не очевиден.

Помимо всего прочего именно такой «туман» японцы напустили вокруг своих двух кораблей – так называемых «плавбаз противоминных кораблей», класса «Урага» (Uraga). В классе два корабля, «Урага» и «Бунго» (Bungo).

Эти корабли были приняты в боевой состав Морских Сил Самообороны Японии в 90-х годах, «Урага» в 1997 и «Бунго» в 1998. Это большие корабли, водоизмещение «Ураги» 5640 тонн, «Бунго» имеет 5700. Дизельная ГЭУ в 19500 л.с. даёт кораблям возможность идти с максимальной скоростью в 22 узла.

«Бунго» вооружён 76-мм орудием Oto Melara, «Урага» оружия не несёт.

Оба корабля классифицируются как «тендеры», то есть «плавбазы», причём именно для тральщиков. И хотя технической информации по этим кораблям ни на русском, ни на английском языке не найти, пресс релизы об их участии в противоминных учениях совместно с США или Австралией появляются регулярно. Корабли делают то, что явным образом следует из объявленного их предназначения – передают тральщикам топливо и припасы в море. Даже трогательные фото плавбазы с австралийскими тральщиками есть – ну не дать, не взять мамка с детками.

Да и конструктив корабля заявленному предназначению соответствует – есть ангар для большого вертолёта, способного буксировать трал, и отсек под сам трал в корме.

Однако есть нюансы. Смотрим на вид с кормы.

Четыре лацпорта справа и слева явно намекают нам на то, что «Урага» и его систершип не только уничтожают мины, но и ставят их. Явным образом, эти корабли имеют по 4 минных палубы, и для экономии места, лацпорты для сброса мин с этих палуб сделаны на каждой из них – специально, чтобы не тащить мину к рельсам общим для разных палуб. Открыли крышку и всё. И, судя по размерам корабля и этих крышек, мин там примерно как у «Вонсана» или «Нампо».

А это значит, что правы те, кто называет корабли класса «Урага» самыми большими минными заградителями в мире. 

И японцы, и корейцы в состоянии проводить с помощью этих кораблей операции по минированию поистине стратегических масштабов. Корейские минзаги способны в течение считанных часов выставить минимум тысячу мин. В течение недели, прикрытые минимальными силами авиации, эта пара кораблей способна выставить такое количество мин, которое окажется фактором планетарного масштаба. С максимальной степенью вероятности, и корейские, и японские корабли предназначены для проведения экстренной организации противодесантной обороны или блокады узкостей. 

Однако в случае наступательной операции Японии на Курилах, «Урага» и «Бунго» будут очень полезны при последующей организации обороны захваченных островов, блокады судоходства в проливе Лаперуза и, в случае эскалации конфликта – минирования Курильских проливов, или ,при неблагоприятном развитии конфликта – пролива Цугару (Сангарского). Таким образом, японские корабли опосредованно повышают не только оборонительный, но и наступательный потенциал Японии.

Подведём итог.

Несмотря на то, что от специализированных минных заградителей отказались почти все флоты в мире, этот класс кораблей вполне себе существует, более того, как ни странно, он развивается.

При этом «трендами» является рост водоизмещения заградителей (даже новые финские корветы будут иметь около 3300 тонн водоизмещения – в основном из-за минно-заградительной функции, а у «Нампо» уже 4000 тонн), совмещение в минзаге функционала других боевых кораблей (например, придание кораблю противолодочных возможностей, как у корейцев, или совмещение минзага и корвета, как будет у финнов).

Стоит ожидать, что при определённом уровне обострения военно-политической обстановки в мире, которая снова сделает актуальным «стратегическое» «оборонительное» минирование (например, блокада минами фареро-исландского барьера или датских проливов), минзаги могут быстро вернуться, причём на новом, ранее невиданном техническом уровне.

/Александр Тимохин, topwar.ru/

Как всё начиналось

В 1965 году в ВМФ СССР были окончательно сформулированы требования к новому классу кораблей, которым в последствии была присвоена классификация МРК (малый ракетный корабль). Изначально планировалось, что новый корабль будет иметь размерность и водоизмещение, свойственные ракетным катерам, но с лучшей мореходностью. Однако постоянные требования заказчика изменить конструкцию, особенно в части размещения на корабле шести тяжелых ПКР П-120 «Малахит», привели к существенному росту водоизмещения, достигшему впоследствии 670 тонн, что в итоге потребовало введения нового класса кораблей.

С 1967 года для ВМФ СССР началось строительство МРК проекта 1234. Для своего времени это были во многом уникальные корабли. При водоизмещении западного корвета (причём весьма лёгкого) они несли беспримерно мощное наступательное ракетное вооружение, неплохой для своего времени ЗРК «Оса», двухствольную артиллерийскую установку АК-725 калибром 57 мм.

На следующих сериях кораблей, состав оружия непрерывно усиливался, появился модернизированный ЗРК, вместо 57-мм артиллерийской установки появилась более мощная одноствольная 76-мм АК-176. Добавилась 30-мм АК-630М для стрельбы по воздушным целям. Корабли имели средства РЭБ и развитое для такого маленького корабля радиолокационное и радиоэлектронное вооружение. 

Вторым качеством была «катерная» максимальная скорость – 35 узлов. Это обеспечивало превосходство в скорости над большинством надводных кораблей тех лет, пусть и кратковременное.

Для своего времени это действительно было мощное ударное средство в войне на море, и даже сейчас у него имеется высокий боевой потенциал.

Малые размеры (и заметность) и скоростные качества МРК позволяли им «работать» в прибрежной зоне, среди островов различных архипелагов, во фьордах Норвегии и других тому подобных местах и единственным их врагом в те годы была ударная авиация, которой впрочем, ещё надо было до них добраться.

В ходе выполнения боевых задач мирного времени МРК эффективно использовались в ходе «слежения оружием», вися на хвосте западных боевых кораблей и корабельных групп. При этом последние были лишены возможности оторваться от такого слежения. Их высокая скорость позволяла им участвовать в набеговых операциях, аналогичных тем, которые проводили в 1971 году ВМС Индии. В случае начала боевых действий единственным спасением от советских МРК были бы палубные ударные самолёты. Там же, где их не было, перспективы кораблей США и НАТО становились бы весьма туманными.

При этом МРК были малоуязвимы для тогдашних подводных лодок – высокая скорость этих кораблей в атаке и ожидание цели «на стопе» где-то под прикрытием берега, в бухтах, фьордах, за скалами или островками делали их трудной целью для подлодок тех лет. Корабли были, помимо всего прочего, неприхотливы к условиям базирования, их присутствие можно было развернуть в любом месте, где был причал и возможность подать с берега хотя бы топливо для заправки.

Корабли неоднократно ходили на боевые службы в Средиземное море и во Вьетнам, и, в общем, старый эпитет, данный им («пистолет, приставленный к виску империализма»), был вполне верен.

Особенно верным он был в случае теоретического ядерного конфликта. Отбить массированную атаку ПКР П-120 западные корабли тех лет не могли – самые новейшие американские крейсера и эсминцы имели шансы это сделать, при условии не очень плотного залпа. В остальных же случаях маленький МРК, применивший ПКР со специальной боевой частью, мог бы нанести противнику очень существенные потери – вплоть до десятков процентов личного состава и кораблей, имевшихся в тех или иных ВМС. Один.

Такой дебют не мог не впечатлить, и СССР продолжил, что называется, «вкладываться» в МРК. Серия 1234 плавно эволюционировала, по пути усиления оружия и РЭВ (от проекта 1234 к 1234.1), финалом чего стал МРК «Накат» проекта 1234.7, вооружённый двенадцатью ракетами «Оникс», построенный, правда, в единственном экземпляре. 

Также были созданы куда более совершенные проекты: 1239 с аэростатической воздушной разгрузкой (разновидность воздушной подушки, на сегодня два МРК этого проекта «Бора» и «Самум» в строю на ЧФ) и МРК проекта 1240 на подводных крыльях. У этих кораблей скорость была ещё большей, нежели у «классических» МРК.

Но время менялось, и вместе с ним должны были измениться и подходы к войне на море. Уже в 80-х годах противник адаптировался. 

Закат былых возможностей

В ходе бесконечных противостояний с ВМФ СССР ВМС США была отработана тактика ухода от слежения.

Американцы также наработали большой практический опыт в боевом применении ЗУР «Стандарт» по надводным целям на небольшом расстоянии. Эта ракета позволяла нанести по-настоящему мгновенный удар по кораблю преследователю, время от момента её пуска до попадания в цель не оставляло МРК возможности успеть контратаковать. В теории любая ЗУР может так делать, но от теории, до многократно отработанного на учениях метода и ракеты с исправленными «детскими болезнями» — большая дистанция. 

У американцев появились обширные данные о ТТХ и конструкции многих советских ракет, и, как следствие, эффективные системы постановки помех – они часто оказывались более надёжным средством обороны, чем корабельные ЗРК. Наконец, во второй половине восьмидесятых, произошло массовое поступление на вооружение ВМС США БИУС AEGIS, РЛС с АФАР, и универсальных УВП Mk.41, сделавших поражение корабля пуском по нему нескольких ракет невозможным.

Но самое главное – поменялась сама идеология морского боя. Иранская операция «Жемчужина», Фолкленды и бой в заливе Сирт в 1986 году показали – при наличии реальной угрозы, боевые корабли не будут «подставляться» под удар. Разбираться с вражеским флотом будут самолёты, вооружённые ПКР, и подводные лодки.

В Персидском заливе иракский «москитный флот» был уничтожен не иранскими корветами, а «Фантомами». На Фолклендах ни один корабль не был потоплен другим кораблём в бою – с английской стороны работала атомная подводная лодка, с аргентинской авиация. В ходе боя в заливе Сирт ливийский МРК был потоплен ударом с воздуха (то, что отечественные источники приписывают эту атаку крейсеру УРО – ошибка, это были палубные «Интрудеры»).

Отчасти боестолкновения в Персидском заливе в 1988 (операция «Богомол») выбиваются из этого ряда, но и тут ход событий скорее «в минус» концепции малого корабля УРО – американцы очень хорошо показали, что их корабли могут сделать с более слабыми кораблями противника, уступающими по радиоэлектронному вооружению. Вряд ли МРК, будь они у Ирана, проявили бы себя лучше. 

Это, конечно, не значит, что МРК стали совсем неприменимы. Это значит, что они потеряли былое значение в нанесении ударов по надводным кораблям – больше никто не собирался подставлять их под удар в условиях хотя бы даже угрожаемого периода. 

Более того, вырос уровень угрозы и для самих МРК – теперь любой патрульный самолёт мог атаковать их с безопасного расстояния, используя ПКР, а у подводных лодок появились скоростные торпеды с телеуправлением, с помощью которых можно было бы достать самую быструю и манёвренную надводную цель, кроме кораблей на подводных крыльях. Появление крылатых ракет морского базирования типа «Томагавк» у США и «Гранат» у СССР лишило смысла идею набега – теперь появилась техническая возможность поразить любую военно-морскую базу с расстояния более тысячи километров.

К концу 80-х годов МРК превратились в «нишевое» оружие, применимое в редких обстоятельствах, в основном в условиях наличия делающего глупости, подставляющегося под удар противника. Они, конечно, позволяли вести традиционное слежение оружием. Но в угрожаемый период противник отвёл бы надводные силы дальше в море. Они позволяли оперативно развернуть военно-морское присутствие где угодно, но противник мог отправить туда подводные лодки, с которыми МРК в одиночку справиться не могли бы.

Они могли бы охранять десантные отряды на переходе – но только от надводных кораблей, которые нормальный противник не отправил бы на перехват, могли бы поддержать огнём десант – но плохо, 76-мм пушка, не самый лучший для этого инструмент. Их скорость мало что значила против ударной авиации, а примитивное радиоэлектронное вооружение не позволяло действовать против современных крупных боевых кораблей вероятного противника. И так во всём.

По уму, в 80-е годы нужно было закрывать тему, чётко поняв, что основные усилия в БМЗ должны быть направлены на противолодочную оборону, борьбу с минами и огневую поддержку десанта, для чего были нужны совсем другие корабли, но у нас как обычно всё оказалось не так просто.

Новые МРК — дитя случайностей

С 2010 года на Зеленодольском судостроительном заводе началась постройка серии МРК проекта 21631 «Буян-М». Хотя эти корабли были отнесены к тому же классу, что «Оводы» и «Сивучи», но по факту были порождением совсем другой концепции. В этих кораблях ВМФ «скрестил ужа и ежа» — взгромоздил на немореходный малый артиллерийский корабль ещё и УКСК под восемь крылатых ракет «Калибр».

Забавно, но гибрид получился вполне функциональный. Он мог решать задачи, которые решал малый артиллерийский корабль. Он мог проходить с Каспия на Чёрное море и обратно (но не на Балтику – высота не позволяет пройти под Александровским мостом). И он позволял России обойти ограничения, под которыми она подписалась в ДРСМД. 

Нельзя сказать, что такое решение было рациональным. Импортная ГЭУ сделала корабль непропорционально дорогим в сравнении со своим боевым потенциалом. Отсутствие значимых средств ПВО и полное отсутствие возможности обороняться от подлодок или торпед сделало корабль почти неприменимым в «большой» войне, за исключением задач по пуску КР с безопасного расстояния.

Фактически, за стоимость двух таких кораблей можно было бы получить в разы более мощный корабль, способный и бороться с подлодками, и нести крылатые ракеты, и взаимодействовать с вертолётом, если бы его кто-нибудь сделал. Или можно было бы получить корвет 20380, также обладающий несравнимым боевым потенциалом за исключением ударов по берегу, где превосходство было за 21631. И, корабль оказался немореходным. Межбазовый переход с Чёрного моря на Балтику для кораблей оказался очень тяжёлым испытанием – и это несмотря на то, что волнения более четырёх баллов в ходе перехода не было.

Далее включился «реактивный эффект» — наш МРК немореходен (а кто заказывал мореходным)? У него импортная ГЭУ? Слабая ПВО? Он дорог? Делаем новый проект, мореходный, с отечественной ГЭУ, с усиленной ПВО и подешевле. 

Так родился проект 22800 «Каракурт». Корабль, который куда ближе к «классическому» МРК, нежели 21631. Надо сказать, что именно как МРК «Каракурт» удался. Он действительно скоростной и мореходный, и, как и предшественники, он имеет мощное наступательное ракетное оружие. После того, как на корабли начнут ставить ЗРАК «Панцирь», он ещё и сможет худо-бедно отбивать атаки с воздуха и ракетные удары, пусть и наносимые небольшими силами.

Как и 21631, «Каракурт» может выполнять задачи по нанесению ударов по берегу крылатыми ракетами большой дальности. Вроде бы всё здорово, но опять вопрос в концепции – тройка «Каракуртов» легко потопит «Тикондерогу», но кто поставит «Тикондерогу» под их удар? Ответ – никто.

И что делать, если они напорются на подводную лодку противника? Скорость их не спасёт, торпеды быстрее, мер по уклонению от торпед лишённые гидроакустических средств корабли предпринять не могут. А именно подлодки противника окажутся в нашей ближней морской зоне первыми. Отбить массированный удар крупных сил авиации группа МРК не сможет. А именно авиация будет следующей после подлодок угрозой.

Вот и получается, что к МРК должны прилагаться ещё и противолодочные корабли, и корабли, способные защитить их от удара с воздуха, иначе МРК сами станут жертвами противника. А это уже, что называется совсем другие деньги.

И на всё это накладываются проблемы с получением двигателей, которые, похоже, предусмотренным проектом способом решены не будут. Следует ожидать появления на Каракуртах газотурбинных форсажных двигателей.

Наконец, последний гвоздь в гроб концепции МРК-«Калиброносца». Выход США из ДРСМД позволяет России просто развернуть крылатые ракеты большой дальности на автомобильном шасси. С учётом небольших габаритов крылатой ракеты, это совсем не обязательно должно быть дорогое шасси МЗКТ, стандартное для ОТРК «Искандер». Это может быть банальный КАМАЗ. В таких условиях строительство МРК имеющихся проектов окончательно теряет всякий смысл. 

Резюмируем

МРК – порождение другой эпохи, в которой морская война велась иными, нежели сейчас методами. Несмотря на то, что такие корабли могут с успехом применяться даже сейчас (например, в составе корабельной ударной группы, проводя быстрые атаки с выходом из зоны ПВО и ПЛО ордера и возвращением обратно), как для морского боя, так и для ударов с использованием крылатых ракет, необходимости иметь на вооружении такой класс кораблей больше нет.

Любая востребованная функция, которую МРК может с большой пользой выполнять сейчас, может быть возложена и на другие, более универсальные корабли.

Любая функция, которую способны выполнять только МРК, в настоящий момент не особо востребована, главным образом в связи с тем, что противник не будет вести наступательных боевых действий надводными кораблями. Он будет использовать в качестве главной ударной силы подводные лодки и авиацию, и тщательно оберегать от любой атаки ценные корабли УРО, главным образом путём их развёртывания в относительно безопасных районах мирового океана, в дальней морской и океанской зонах – именно чтобы не дать нам атаковать их имеющимися средствами. В том числе и МРК. Дальность крылатых ракет морского базирования, которые несут корабли УРО, позволяет применять их таким образом.

Существует аргумент «за МРК» в виде отсылки к бою МРК «Мираж» в ходе войны с Грузией в августе 2008 года. Но давайте будем понимать, что суицидальная атака грузинских катерников точно также была отбита бы корветом 20380, фрегатом проекта 11356, да и вообще почти любым надводным кораблём с хорошо подготовленным экипажем, кроме, пожалуй, патрульных кораблей проекта 22160 в стандартной конфигурации (без модульного ракетного оружия). Ну вот получилось, что там был МРК в качестве «лёгких сил».

И также давайте будем понимать, что сам факт выхода грузинских катеров в море стал возможен только благодаря полному фиаско отечественной военной авиации в той войне, включая морскую, которая должна была бы быть задействована в обеспечении перехода кораблей к побережью Абхазии. В правильном варианте им просто не должны были бы дать подойти к нашим кораблям на дистанцию ракетного залпа.

Нас ожидает эпоха, когда от флота будут требовать несовместимых вещей – увеличить боевую мощь без пропорционального увеличения расходов. Это требует не распылять скудные финансовые ресурсы на узкоспециализированные корабли, построенные по сути для одной задачи – атаки надводных кораблей, которая навряд ли встанет в войне с серьёзным противником. А крылатые ракеты и с других носителей можно запускать – от фрегатов до автомобилей.

Кроме того, нас ожидает демографический провал, который неизбежно скажется и на пополнении кадров ВМФ, так как процент людей в обществе, имеющих личные данные, позволяющие им стать командирами кораблей, конечен. Меньше людей – меньше потенциальных командиров, нас это скоро ждёт, и это ещё одна причина не распыляться.

Какие корабли нам нужны в ближней морской зоне? Это очень сложный вопрос, требующий отдельного разбора, пока же ограничимся тем, что это должны быть корабли с отличными противолодочными возможностями, с как минимум удовлетворительной ПВО, с пушкой, способной применять управляемые снаряды против воздушных целей, и поддерживать огнём высадку десанта. Корабли, способные тем или иным способом взаимодействовать с противолодочными вертолётами (иметь ВПП и запасы топлива, АСП и РГАБ для них, возможно, плюсом ко всему этому ангар, не важно, полноценный, как на 20380 или сдвижной).

Задачи, которые встанут перед нами в БМЗ, будут требовать именно таких кораблей, а не МРК. Это не значит, что эти будущие корабли не должны иметь противокорабельных ракет, это просто приоритеты.

Что делать с уже построенными МРК? Естественно, оставить их в строю, более того, их необходимо модернизировать. Если вспомнить, по каким правилам наращивали свою военно-морскую мощь американцы при Рейгане, то ясно, что о списании новых и хотя бы относительно боеспособных кораблей и речи быть не может. Нужно много боевых кораблей, хотя бы каких-то. Любой боевой корабль увеличивает напряжение ВМС противника, заставляет его тратить силы, время и деньги. Да, МРК концептуально устарели, да, нам больше не нужно строить корабли такого класса, но те, что есть, ещё вполне можно использовать с толком. 

Во-первых, необходимо обновить оружие на старичках проекта 1234, да и на «Сивучах» тоже. Нужно заменить имеющиеся пусковые установки на наклонные ПУ, с которых можно запускать ракеты семейства «Калибр». Потому что если всё же дойдёт до применения таких кораблей против вражеских надводных кораблей, то «Калибры» — одни их наиболее полезных вариантов.

Во-вторых, в правильном варианте, необходимо обеспечить применение со всех МРК КРМБ для ударов по наземным целям. Конечно, с автомобиля тоже можно, но у корабля есть фактор мобильности, он позволяет выдвинуть рубеж пуска очень далеко от границ России. В «большой» войне это не сыграет большой роли, но в локальном конфликте где-нибудь в Северной Африке решение будет вполне «к месту». Там, в отсутствие у РФ не только авианосцев, но и боевых кораблей ДМЗ в значимом количестве, даже противокорабельные возможности МРК окажутся востребованными. Как и сам факт наличия хоть каких-то кораблей.

Возможно ли установка подобных наклонных направляющих на такие корабли? Установка 12 ТПК для более крупной, чем «Калибр», ПКР «Оникс» на МРК «Накат» проекта 1234.7 говорит, что да, вполне, причём в большом количестве. Существуют и проекты такой модернизации.

Вторым направлением модернизации должно стать оснащение всех имеющихся МРК противоторпедной защитой на базе антиторпеды М-15, ныне входящей в боекомплект комплекса «Пакет-НК». Необходимо, чтобы каждый МРК был оснащён малогабаритной ГАС, способной засекать идущие на корабль торпеды, и имел возможность пуска по торпеде антиторпед, хоть из перезаряжаемых ТА, хоть из ТПК, хоть как-то. И чем больше будет боекомплект антиторпед первой очереди, чем лучше.

Естественно, что корабли должны быть оснащены и средствами гидроакустического противодействия. Возможность охотиться на ПЛ у них от этого не появится, но это и не требуется. 

Системы ПВО и РЭБ нужно обновить, а в боекомплект пушек ввести управляемые снаряды для стрельбы по воздушным целям.

Предлагаемый сейчас вариант модернизации МРК, связанный с установкой на них большого количества ракет комплекса «Уран», не совсем удачен. С одной стороны, предлагаемая к установке в рамках такой модернизации ракета весьма хороша и стоит меньше других вариантов.

С другой стороны, такая модернизация ограничивает функционал МРК ударами по надводным целям и, при поступлении на вооружение ВМФ варианта ракеты, предназначенной для удара по наземным целям, целями вблизи береговой линии. Такая модернизация имеет смысл только на Балтике, где схватки между «москитными флотами» весьма вероятны, как и бои между надводными кораблями и наземными ракетными комплексами. На остальных же ТВД «Калибры» предпочтительнее.

Модернизированные МРК придётся «тянуть» до полного переоснащения ВМФ кораблями новых типов, чтобы не снижать численность боевого состава. Но строить новые больше не нужно.

Последний вопрос – уже строящиеся корабли. Все они также должны быть модернизированы. Те корабли, которые уже заложены, и корпуса которых сформированы хотя бы на 20%, необходимо достраивать. Пусть даже с ГЭУ на базе ГТД М-70. Но те контракты, по которым ещё не было заложено новых кораблей, или где речь идёт о только-только сваренной закладной секции, необходимо отменить. Для ВМФ и МО выгоднее заплатить неустойку, чем распылять ресурсы на корабли, придуманные для прошлой эпохи.

Медленно (с учётом необходимости поддерживать максимальную численность боевых кораблей в ВМФ), но верно этот класс кораблей должен уйти в историю.

/Александр Тимохин, topwar.ru/

23 апреля текущего года вполне может претендовать на звание «Дня, давшего волну надежды». Ибо далеко не каждый день закладывают несколько кораблей одновременно. Понятно, что посещение президентом России «Северной верфи» придает этакую весомость событию, и да, надежду на то, что все не остановится через полгода.

Итак, на верфях заложены два фрегата и два БДК.

Начнем с десантных кораблей, тем более что не так давно мы уже обсуждали тему, где говорилось, что лучше бы БДК вместо невнятных «атомных эсминцев» размером с линкор прошлого века.

И вот – получите. Хорошо, будем весьма рады получить, когда корабли будут построены. Понятно, что я сейчас скажу, что два БДК на фоне всеобщего уныния в этом классе – это… нет, пожалуй, не капля в море. Сказать так – это перебор. Скорее, два ведра воды на роту в жаркий день. Лучше, чем ничего, но и маловато по большому счету.

Но так как 2+2 все еще 4, то как бы через 5-7 лет наличие четырех новых десантных кораблей – ну это уже на что-то похоже в плане всяких операций. Не важно, Сирия, Ливия, Венесуэла или Грузия/Украина.

Главное, что идея БДК проекта 11711 снова «в теме». Ведь реально хорошие корабли, разве нет? А вышло как-то криво в начале. Впрочем, у нас все так. Отставив в сторону саму идею постройки серии кораблей проекта 11711, решили поиграться в ударные вертолетоносцы.

Хорошо, поиграли, теперь, когда эти плавучие чудовища носят вертолеты во славу Египта, пришло понимание того, что можно вернуться к БДК. 

Вернулись.

Причем вовремя, ибо еще в той статье, про атомные эсминцы, я говорил, что средний возраст наших десантных кораблей приближается к 40 годам. Средний! Так что совсем пора.

И возвращение к постройке кораблей проекта 11711 – вполне нормальное с моей точки зрения решение. Тем более что над проектом велись некие работы, суть которых позволяет сделать вывод, что строиться будут не корабли проекта 11711, а некоего 11711.1.

Изменения весьма существенные. Будет убрана артиллерия, которая по идее должна была оказывать поддержку высаживаемым десантникам. Речь идет о РСЗО А-215 «Град-М» и 14,5-мм МТПУ «Жало». Это огневые системы были признаны устаревшими и неэффективными.

БДК остаются с комплексами ПВО АК-630М-2 «Дуэт» и КВПП (комплекс выстреливаемых пассивных помех) КТ-308-04 «Просвет-М».

При этом десант без поддержки не останется. БДК для этого будут оборудованы увеличенной вертолетной площадкой на корме и смогут нести 6 вертолетов вместо 2.

6 единиц Ка-52К «Катран» — ну, это будет намного эффективнее, чем «Грады» и крупнокалиберные пулеметы. Это 6 пушек 30 мм и столько же охапок ракет. Причем умеющих работать на большом удалении.

В общем, идея понравилась. Есть в ней что-то такое, оптимистичное и вселяющее веру в успех. Хотя бы потому, что два корабля серии уже были построены, так что, может, дело пойдет так, что и снова вернемся к первоначальному варианту из 6 БДК.

В общем, «Владимиру Трушину» и «Василию Андрееву» — «ура!» и скорейшего спуска на воду. И трудовых успехов калининградским корабелам.

Переходим к фрегатам

Итак, фрегат. Очень странный класс кораблей, если честно. Плавучий компромисс, так сказать, не обидев.

«Фрегат – боевой корабль водоизмещением 3000-6000 тонн, оснащенный управляемым ракетным оружием. Основное назначение — борьба с воздушным и подводным противником при сопровождении основных сил флота и особо важных конвоев. Универсальный эскортный корабль, способный действовать на любом удалении от берега».

Это вот довольно внятное описание фрегата, взятое из классификации НАТО конца прошлого века.

Вообще, фрегаты могут выполнять (и выполняют) более широкий спектр задач.

Это и патрулирование прибрежной зоны и открытых морских районов, и участия блокада и деблокада морских коммуникаций, например, при участии в локальном конфликте или миротворческой операции, поддержка и прикрытие десантных операций. Прикрытие, конечно, такое… символическое. Но – список, как видите, довольно приличный.

То, что фрегат — компромисс между размером и сутью, то есть, проще говоря, попытки впихнуть максимальное количество оружия в минимальный корабельный объем, это его минус. Минус и сам смысл класса — экономия в обмен на массовость. Отсюда и очень плотная компоновка всего, что отрицательно сказывается на живучести.

Зато – дешево. И задачу выполнить можно.

Единственное, что реально заставляет задуматься, так это то, что таких кораблей нет у мирового законодателя мод – США. В свое время США наклепали этих фрегатов столько, что когда от них отказались, то теперь полмира владеет бывшими американскими кораблями.

А отказались не просто так. Конфликты конца 20 века показали полную ущербность фрегатов как боевых кораблей. Это и конфликт на Фолклендах, когда британские фрегаты не смогли отмахаться от поршневых аргентинских бомбардировщиков со свободнопадающими бомбами, это и более поздний случай с фрегатом США «Старк», которого чудом не разделал на металл самолет (одиночный!) иранских ВВС.

И последние 20 лет американцы строят только эсминцы…

Но с их финансовым аппаратом и внешним долгом в 22 триллиона долларов они могут себе позволить не то что 100 эсминцев – «Звезду смерти» построить.

Мы же говорим не о необходимости завоевать весь мир, а именно о работе по тому списку выше. А раз мы не можем позволить себе строить эсминцы за счет всего мирового сообщества, а рассчитывать только на свои, то и фрегат – вполне корабль.

Здесь совершенно не стоит сравнивать фрегаты проекта 22350 с кем-либо еще просто потому, что современный фрегат – он не для серьезного замеса. Это именно корабль поддержки, рабочая лошадка, которую не жаль, если что.

Ну, это им не жаль, у нас их не так уж и много, так что мы будем беречь. Тем более что наши фрегаты — довольно зубастые ребятки, «откалиброванные», у которых есть чем укусить.

То, что «Горшкова» все-таки домучили, – прекрасно. То, что на подходе «Касатонов» и в обозримом будущем «Головко» и «Исаков» — тоже прекрасно. И здесь закладка «Чичагова» и «Амелько» добавляет дозу оптимизма.

Особенно в том случае, если эти корабли будут строить не так, как «Горшкова». 12 лет строить корабль водоизмещением 4500 тонн – это действительно садизм.

Однако есть еще один положительный момент. Как заявляют многие источники в оборонпроме, мучения с системой «Полимент-Редут» закончены, и она полностью готова к нормальной работе. 

И в итоге на выходе корабль, который может выполнять задачи в дальней морской зоне, все эти представительско-демонстрационные походы, визиты и прочее. Причем это обойдется нам значительно дешевле, чем гонять того же «Петра Великого».

Тем более что крейсер «Пётр Великий» — это все-таки достижение СССР, а «Горшков» — уже российское. И визит нашего фрегата на празднование 70 лет ВМС НОАК – лучшее тому подтверждение. Очень он там в тему оказался и интерес вызвал непосредственный.

Сдвинувшееся с мертвой точки дело постройки новых фрегатов считаю делом весьма важным и по нашему времени даже значительным. Лишь бы не заглохло, как это у нас часто бывает.

Ведь как было заявлено? А так, что в рамках госпрограммы вооружений на 2011–2020 годы военно-морской флот России должен был получить 14 фрегатов: шесть проекта 11356 и восемь проекта 22350. 

Понятно, что за оставшийся год такого количества нам не видать, да и вообще, дай бог получить то, что есть на подходе.

Напомню, что фрегаты 11356 были посажены на мель Украиной, оставшись без двигателей. И до сих пор, как я понимаю, у нас не решили окончательно, что с ними делать: то ли все-таки родить двигатели, то ли продать индийцам. Те купят, конечно.

Оно и проекту 22350 аукнулся разрыв с Украиной. Но не так сильно. Повезло, там доля украинской стороны была изрядно поменьше, что и позволило на зубах вытащить проект, локализовав производство.

Но вообще судьба обеих проектов решается не в Москве или Санкт-Петербурге, а в Рыбинске. Именно там, на заводе АО «ОДК-ГТ» (Объединенная двигательная корпорация – Газовые турбины), где должны собрать двигательные установки для кораблей.

Очень надеюсь, что получится.

Сегодня не стоит даже пытаться анализировать все обещания насчет того, что у нас тогда-то будет столько-то кораблей ДМЗ, кто бы ни озвучивал эти обещания. Давайте все-таки становиться более трезвомыслящими и отталкиваться не от слов, а от дел. Пора как бы.

Даже то, что В.Путин обещал заложить «в ближайшие годы еще пять кораблей ДМЗ», равно как и закладка – это еще не корабли. У нас, к сожалению, от закладки до спуска на воду может пройти столько времени… АПЛ «Белгород» — лучший тому пример.

Так что мы имеем на сегодня торжественную закладку четырех важных и нужных нам боевых кораблей. А если через пять лет эти корабли еще и сойдут на воду – будет вообще прекрасно.

Нам нужен флот. Полноценный, современный и сбалансированный. Если не будет такого, никакие спецлодки со спецдронами, пусть и несущие ядерные заряды, не смогут быть эффективными.

А российский флот должен иметь возможность решать задачи по охране наших интересов и безопасности как вблизи нашего побережья, так и в более отдаленных районах.

Потому плавное и вдумчиво разработанное обновление нашего флота боевыми кораблями будет всегда приветствоваться и восприниматься с должной толикой оптимизма.

Главное – не останавливаться на полпути.

/Роман Скоморохов, topwar.ru/

Как и было анонсировано ранее, 23 апреля произошла закладка двух новых фрегатов проекта 22350, названных «Адмирал Амелько» и «Адмирал Чичагов», а также двух новых кораблей, как было обещано – проекта 11711, получивших имена «Владимир Андреев» и «Василий Трушин».

И вот тут-то все и удивились: ВМФ и ОСК подбросили достопочтенной публике сюрприз.

Другие десантные корабли. Что же заложили 23 апреля 2019 года?

Все помнят эпопею с БДК проекта 11711 – рекордным долгостроем, причём рекордным не только по времени, его строили 14 лет, но и по тому, насколько простой корабль в итоге оказался нашему судопрому «не по зубам». Чего стоит одна только последняя переделка корабля, «отказавшегося» размагничиваться уже после окончания постройки! Да и флот, трижды менявший ТТЗ на уже строящийся корабль, «отличился» здесь не меньше.

В итоге корабль всё-таки был достроен. Крайне неудачный – от спроектированных с ошибками обводов корпуса, до самой концепции, корабль был и остаётся объектом заслуженной критики. Тем не менее, как уже было указано, закладка таких кораблей была бы безусловным плюсом для ВМФ, просто потому, что какими бы плохими они ни были, а лучше такие корабли, чем никакие.

Отечественные БДК серьёзно изношены, при этом, корабли проекта 775 построены в Польше довольно давно, и из-за этого имеются трудности с их ремонтом, обновление необходимо, так что новость о закладке ещё пары кораблей проекта 11711 была воспринята позитивно почти всеми наблюдателями.

Однако на самой церемонии выяснилось, что закладываемые корабли имеют весьма мало общего с тем проектом 11711, который мы знали. Смотрим на фото.

Это головной корабль проекта 11711 «Иван Грен».

Это его закладная доска с силуэтом.

А теперь смотрим на изображение закладываемых кораблей. Это совсем другой проект на самом деле! Вместо двух надстроек – одна, полётная палуба расширена для обеспечения одновременных полётов двух вертолётов.

И силуэт.

Более того, глава ОСК А.Рахманов заявил, что у кораблей и водоизмещение будет другим – 7-8 тысяч тонн.

Заложенные корабли имеют очень мало общего с «изначальными» 11711. Удивительно, что для настолько отличающихся кораблей не был использован другой шифр проекта – они этого заслуживают.

Проект, однако, вызывает вопросы. На рисунке отчётливо видно, что у корабля сохранены носовые ворота для выгрузки техники «на упор», на берег. Но для корабля с таким водоизмещением идея выходить впритык к берегу кажется крайне сомнительной. Для него куда логичнее выглядел бы спуск техники на плав через кормовой лацпорт и её отправка к берегу своим ходом.

Прямо скажем, потери при таком способе десантирования ниже и для десанта, и для кораблей. Единственной проблемой является отсутствие у морской пехоты мореходной бронемашины, но уж коль скоро сделан корабль, с которого можно осуществлять полноценную загоризонтную высадку, то стоило бы потратиться и на машину – тем более что её можно будет использовать и с обычных БДК, причём для той же загоризонтной высадки.

Ворота же — это проблемный узел. У кораблей, которые ими оснащены, есть опасность выбивания ворот волной при слеминге, и такие случаи были на флотах. Как мера предохранения, на БДК используется «обвязка» ворот в транспортном положении, которая в то же время, замедляет и усложняет их использование, а также хождение корабля галсами, под углом к волне, что снижает скорость на переходах в некоторых случаях. Ясно, что новые корабли унаследуют эту проблему. Было ли это оправданно? Скорее нет, чем да.

Здесь можно вспомнить американцев, которые решили вопрос с воротами на танкодесантных «Ньюпортах» путём отказа от ворот в пользу сложнейшего складного моста — и это не просто так было сделано.

Вторым «слабым место» является сама возможность подхода корабля к берегу. Физику не обманешь, и 7000 тонн водоизмещения для корабля, с размерами, сравнимыми с БДК проекта 11711, означают большую осадку. А ведь для подхода к берегу малая осадка крайне важна. Даже для «классического» танкодесантного корабля доступна для высадки очень небольшая часть мирового побережья. Для новых 7000-тонников она будет ещё меньше. А это очень облегчает противнику противодесантную оборону, ведь мест, где такой большой корабль может подойти к берегу немного. 

Есть ли у новых кораблей док-камера? Мы пока этого не знаем. Скажем так – для корабля такого класса она выглядела бы очень логично, фактически ВМФ получил бы пару почти полноценных (за вычетом проблемных ворот) ДВКД, которых нам давно и крепко не хватает. Но пока мы не знаем даже есть ли у корабля возможность выпустить технику с кормы. 

Что ж, подождём.

Так или иначе, одно колоссальное преимущество перед стандартными «Гренами» у «Владимира Андреева» и «Василия Трушина» есть: большая полётная палуба позволяет поднимать пару вертолётов одновременно. Это огромный шаг вперёд по сравнению с «Иваном Греном» и «Петром Моргуновым», у которых при наличии на борту двух вертолётов есть возможность поднимать в воздух только один, после чего нужно вытягивать из тесного и узкого ангара второй и готовить его к взлёту. Это, надо признать, убогая схема применения вертолётов, и очень хорошо, что на новых кораблях всё будет иначе.

Как видим, хотя по новым БДК есть вопросы, всё же видно, что проектировщики и флот работают над ошибками, и что-то стараются исправить. Было бы, конечно, куда полезнее использовать опыт стран, имеющих больший опыт в строительстве десантных кораблей, чем Россия, хотя бы того же Сингапура или Индонезии. Но у нас традиционно не учатся на чужих ошибках, только на своих.

Ну, пусть хотя бы так. Лучше учиться на своих ошибках, чем не учиться вообще. Так что как бы там ни было, а новость о закладке новых десантных кораблей – радостная вдвойне, и из-за самого факта закладки, и из-за того, что, похоже, началась работа над ошибками. Рано или поздно, но мы придём к оптимальному облику и десантных кораблей, и десантных сил в целом. 

Всё это не может не радовать.

Но десантными кораблями дело не ограничивается.

Другие фрегаты

По просочившимся в прессу слухам, два новых фрегата проекта 22350 имеют не 16 «ячеек» под наступательное ракетное оружие, а 24!

Вот эта новость без вариантов позитивная. Теперь новые фрегаты по мощи своего наступательного ракетного оружия (крылатых ракет, ПКР, ПЛУР) потенциально превзошли даже крейсера проекта 1164, имеющих только 16 тяжёлых сверхзвуковых ПКР. Да, они в теории летят дальше, на практике же на такую дальность просто нереально получить надёжное целеуказание, что обнуляет это преимущество.

А вот количество – это количество. И «Амелько» и «Чичагов», если верить вышеуказанной информации, смогут нести те же 16 сверхзвуковых ПКР, только «Ониксов», и у них ещё и останется место под восемь других ракет – например ПЛУР, или «Калибр» для удара по «земле». 

С дополнительной пусковой установкой на восемь ракет общее количество ракет на борту, вместе с зенитными у новых кораблей дошло до 56 – беспримерно много для корабля класса «фрегат».

Стоит на этот раз порадоваться за флот уже без оговорок. 

Куда «воткнули» третью пусковую? Видимо, рядом со старыми двумя – по крайней мере, других возможных мест на корабле не просматривается. Надо также помнить, что фрегаты проекта 22350 отличаются очень плотной компоновкой, и для встраивания ещё одной пусковой установки от инженеров потребовалось серьёзно напрячься.

Хорошо, что у них получилось (если 24 ракеты – правда).

Политический вопрос

Помимо всего прочего, в такой знаменательный для флота день оказалось удивительным отсутствие на церемонии закладки новых кораблей Главкома ВМФ адмирала Королёва. Надо сказать, что про «шаткое» положение Королёва слухи ходят уже давно. Да и явных признаков того, что президента уже серьёзно раздражает то, что происходит с ВМФ, развитию которого он уделял большое внимание, полно.

С этой точки зрения отсутствие главкома рядом с президентом может быть признаком сгущающихся над ним туч. Скажем сразу – есть за что. Количество безумных решений, касающихся военно-морского строительства, превысило «критическую массу» ещё при адмирале Чиркове, но Королёв смог сделать, казалось бы, невозможное: усугубить ситуацию ещё сильнее.

Если предположить, что президент недоволен главкомом и что именно поэтому главкома не было на церемонии закладок новых кораблей, то возможно, нас ждёт новый Главком ВМФ. Не промахнуться бы опять с кандидатурой.

Ложка дёгтя

К сожалению, только позитивом не обошлось. Грустные мысли навевала церемония вывода из эллинга ПЛА «Белгород» — кардинально перестроенного бывшего модернизированного ракетоносца проекта 949АМ. Если бы всё пошло как надо, то этот корабль уже несколько лет назад вступил бы в строй, как первый глубоко модернизированный ракетоносец 3-го поколения, вооружённый минимум 72-мя крылатыми ракетами. С усовершенствованной электроникой и сниженной шумностью.

Некоторые эксперты утверждают, что так как «Белгород» сразу строился бы как носитель «Калибров», а не перестраивался бы из стандартного 949А, то количество ракет на борту можно было бы довести до сотни.

Теперь мы никогда этого не узнаем – ракетная подлодка была изувечена при перестройке, и вместо десятков крылатых ракет по бортам оборудованы (оборудованы ли?) пусковые устройства под шесть СПА «Посейдон». 

Которые, как мы знаем, бесполезны с военной точки зрения, уязвимы и не имеют никаких преимуществ перед баллистическими ракетами (наоборот, все преимущества у ракет). 

В лодку была врезана дополнительная секция для обеспечения базирования атомной глубоководной станции, энергомодуля «Шельф» и НПА «Клавесин», а сама она пойдёт не на флот, а в ГУГИ МО, которое использует проект СПА «Посейдон» как повод для увеличения бюджетов и обретения дополнительной власти в Министерстве обороны. Для ВМФ этот корабль потерян.

Нет спору, то, что делает ГУГИ, важно (кроме «Посейдонов»), но им вполне хватило бы переоборудованной ПЛА проекта 667БДР, которые сейчас массово выведены из боевого состава ТОФ, но ещё не утилизированы. А «расходовать» на нужды ГУГИ новый ракетоносец было не нужно, это было решение где-то между глупым преступлением и преступной глупостью. Впрочем, проект «Посейдон» в перспективе будет стоить нам очень дорого, куда дороже потерянной подлодки.

Так или иначе, но в целом, во-первых, хороших событий 23 апреля было куда больше, чем плохих, а во-вторых, налицо тренд на исправление ситуации в надводном кораблестроении.

Он ещё только «зарождается», но это не может не радовать. Хотя и взгрустнуть, как выяснилось, есть о чём.

/Александр Тимохин, topwar.ru/

В предыдущей статье мы соотносили возможности модернизированного тяжёлого атомного ракетного крейсера (ТАРКР) «Адмирал Нахимов» и трёх фрегатов, которых, вероятно, можно было бы построить за средства, потраченные на модернизацию атомного крейсера-гиганта. Коротко выводы можно резюмировать так.

В сравнении с тремя фрегатами ТАРКР «Адмирал Нахимов» представляет собой настоящий плавучий арсенал. Все дело в том, что крейсер будет располагать 80 ячейками УКСК, 92 (вероятно) шахтами ЗРК С-300ФМ и 20 533-мм торпедами либо ПЛУР «Водопад». Иными словами, в боекомплект ТАРКР входит 192 крылатых и противокорабельных ракеты, тяжелых ЗУР и ПЛУР, в то время как три фрегата проекта 22350 могут нести только 48 таких боеприпасов в установках УКСК (по данным с сайта корпорации «Алмаз-Антей» УКСК может быть использована для применения тяжелых ЗУР).

При этом боекомплект ЗРК «Редут», а он скорее всего будет установлен на ТАРКР, вероятнее всего будет соответствовать таковому на всех трех фрегатах типа «Адмирал флота Советского Союза Горшков».

Что же до каналов наведения ракет, то, с учетом возможной модернизации РЛС управления ЗРК С-300ФН, можно предположить, что ТАРКР будет иметь преимущество перед 3 фрегатами при отражении атаки с одной стороны, примерно равноценен им при атаке с двух направлений и уступит им, если атака состоится из различных 3-4 секторов.

Противолодочные возможности трех фрегатов, вероятно, все же окажутся выше за счет того, что их три, и они могут охватить большую акваторию. Но гидроакустический комплекс ТАРКР, скорее всего, все-таки индивидуально мощнее, количество вертолетов то же, при том что крейсер в качестве «аэродрома» все-таки имеет предпочтение – хотя бы благодаря меньшей подверженности качке.

Но три фрегата проекта 22350 – это примерный эквивалент стоимости серийной МАПЛ проекта 885 «Ясень-М». Возможно, имело смысл вместо модернизации ТАРКР, заказать промышленности еще один современный подводный атомоход?

Надо сказать, что если прямое сопоставление тактико-технических характеристик ТАРКР с 3 фрегатами еще имеет какой-то смысл, то аналогичное сравнение надводного корабля с подводным, по всей видимости, такового не имеет. Да, этим кораблям могут быть поставлены одинаковые задачи, например, поиск и уничтожение вражеских подводных лодок, или же ракетная атака группы надводных кораблей неприятеля, но методы их выполнения будут весьма различными.

Поэтому ниже мы рассмотрим некоторые основные задачи, которые могут решаться флотом в мирное время и военное время, и то, как с ними могут справится 3 фрегата, ТАРКР или многоцелевая атомная подводная лодка (МАПЛ).

Демонстрация флага

Конечно, гигантский атомный крейсер произведет значительно большее впечатление, чем один или два фрегата. С другой стороны, наличие трех фрегатов гарантирует, что как минимум один из них всегда будет на ходу, чаще таковых будет два, а иногда и все три.

Иными словами, ТАРКР заметнее и «весомее», но все же периодически должен проходить текущий и средний ремонт, и может получиться так, что в нужное время он окажется не на ходу, а вот с фрегатами такого не произойдет. Кроме того, ТАРКР является атомным, то есть может заходить не во все порты, и это также может накладывать определенные ограничения.

Что же до МАПЛ, то она для демонстрации флага малопригодна, и, как правило, не используется.

Проекция силы

Здесь речь идет об оказании политического давления военными средствами, и для этого все три типа кораблей пригодны одинаково. Отметим только, что ТАРКР, будучи крупным океанским кораблем с намного большей, чем фрегат, автономностью, лучше подходит для выполнения этой задачи в дальней морской и океанской зонах.

В то же время МАПЛ, наподобие «Ясень-М» в решении этой задачи ограничена в эффективности, по той простой причине, что реальную опасность для ВМС потенциального неприятеля представляет необнаруженная АПЛ. Но если АПЛ не обнаружена, то и угроза от нее не ощущается, а если она сообщила о себе, то превращается из охотника в дичь.

С другой стороны, есть ряд специфических ситуаций, когда МАПЛ будет иметь предпочтение. Так, например, ВМС НАТО очень не понравилось, когда в районе их противолодочных учений всплыла наша «Щука», о присутствии которой не было известно, пока она специально не демаскировала себя. Да и нашим подводникам, несущим службу на РПКСН, явно не слишком приятно было слышать, когда во время учебной подготовки к пуску баллистических ракет, открывались крышки торпедных аппаратов иностранной подводной лодки.

Боевая служба

Под ней автор подразумевает проекцию силы, при осуществлении которой существует вероятность реального ее применения. Иными словами, это ситуация, при которой наш боевой корабль сопровождает цель в готовности к немедленному ее уничтожению – по получении приказа, конечно.

В большинстве случаев при решении такой задачи ТАРКР здесь будет иметь преимущество и перед фрегатами и перед подводным атомоходом. Рассмотрим, к примеру, классический случай слежения за АУГ США – да хотя бы и в том же Средиземном море. Разумеется, если посмотреть на глобус, то это море выглядит очень небольшим, в сравнении с бескрайними просторами Атлантики, Тихого или Индийского океана. Но по факту Средиземноморье весьма и весьма велико – к примеру, расстояние от Мальты до Крита составляет порядка 500 миль, а для того, чтобы из Гибралтара прийти в турецкий Измир придется преодолеть примерно 2000 миль.

Конечно, дальность хода фрегата проекта 22350 значительно больше, и составляет 4 500 миль. Но дело в том, что подобное расстояние фрегат может преодолеть, лишь следуя на экономической скорости 14 узлов, а если нужно идти быстрее, то дальность хода резко упадет. В то же время американский эсминец «Арли Берк», имея дальность хода в 6 000 миль на 18 узлах, естественно, способен будет пройти на высокой скорости куда большее расстояние, чем «Адмирал Горшков». Фрегат проекта 22350 вполне способен некоторое время сопровождать одиночный «Арли Берк» или группу таких эсминцев, или даже полноценную АУГ, следующие на высокой скорости, но затем у него просто начнут иссякать запасы топлива, так что ему придется прекратить погоню.

Иными словами, если американцы замыслят нанесение удара первыми, они вполне могут, предприняв ряд энергичных маневров и двигаясь длительное время на скорости 25 и более узлов, оторваться от слежения наших фрегатов и в момент начала атаки выйти из-под «колпака» советских кораблей. А вот с ТАРКР, по очевидным причинам, такой «номер» не пройдет ни в каком случае: его ЯСУ способна сообщать кораблю максимальную скорость почти неограниченное время.

В принципе, многоцелевая АПЛ, обладая столь же неограниченным запасом хода, в теории тоже может контролировать перемещение вражеских кораблей. Но в этом случае для подводной лодки возникает проблема скрытности перемещений. Дело в том, что АПЛ 3-го поколения были относительно малошумными только на скоростях в 6-7 узлов (ориентировочно), для атомарин 4-го поколения, то есть «Сивулфа», «Вирджинии» и «Ясень-М» этот показатель увеличен до, примерно, 20 узлов, но все равно, эскадра надводных кораблей может некоторое время перемещаться значительно быстрее.

Соответственно, контролирующей их движение подводной лодке также придется давать большой ход и тем самым демаскировать себя. Это, быть может, не будет иметь решающего значения в случае, если наш корабль получит приказ на применение оружия первым. Но вот если такой приказ получат американцы – шансов у АПЛ нанести удар почти не будет, ее с высочайшей долей вероятности успеют уничтожить до применения оружия.

В годы холодной войны наши моряки нередко использовали такой способ – поскольку маршруты выдвижения РПКСН из баз в районы боевой подготовки были командованию отлично известны, в воздух поднималась противолодочная авиация, ставившая на маршруте линию гидроакустических буев, или же «в засаду» на пути РПКСН ставилась многоцелевая подводная лодка.

В результате таких действий нередко выявлялись американские АПЛ, следовавшие за нашими «стратегами» — даже невзирая на лучшие показатели малошумности атомарин наших «заклятых друзей». И если бы вдруг руководство СССР в какой-то момент решило бы нанести превентивный ядерный удар, то американские «охотники» вполне можно было бы уничтожить до того, как они успели причинить вред выходящим на позиции РПКСН. Увы, то же самое верно и для наших МАПЛ, ведущих слежение за АУГ.

ТАРКР здесь будет иметь преимущество в силу значительно большей боевой устойчивости. «Завалить» надводный корабль под 25 тыс. т. водоизмещением – задача далеко не тривиальная, даже в том случае, если есть преимущество первого удара. Тут даже тактическое ядерное вооружение не гарантирует успеха (не исключено, что боеприпас с ЯБЧ будет сбит). Так что с высокой долей вероятности, ТАРКР, даже будучи атакованным, и погибая, все же и сам сумеет нанести смертельный удар по авианосцу наших «заклятых друзей».

Прикрытие районов развертывания РПКСН

Очень часто приходится встречать точку зрения, что такое прикрытие совершенно не нужно: мол, наличие надводных или подводных кораблей или самолетов в охранении наших подводных стратегических ракетоносцев только демаскирует последние. С этой точкой зрения следует безоговорочно… согласиться.

Как было абсолютно справедливо отмечено рядом уважаемых «экспертов», РПКСН – не отара овец, а МАПЛ, или иные боевые корабли – не пастухи, и такое их использование действительно может демаскировать стратегические подводные ракетоносцы. Тем не менее, прикрывать районы развертывания РПКСН необходимо, только вот делается это другими способами.

Проще всего будет провести такую аналогию. Долгое время в годы второй мировой войны противолодочная оборона англичан сводилась к совершенствованию охраны конвоев транспортных судов – им придавалось большее количество кораблей ПЛО, позднее в состав конвоев стали включаться эскортные авианосцы и т.д. Но в то же время, по мере роста военного производства Англии и США, начиная с 1942 г. стали формироваться так называемые «группы поддержки». Они представляли собой отдельные отряды, состоявшие из сторожевиков, фрегатов и эсминцев, задачей которых была свободная охота на германские подводные лодки.

Иными словами, эти охотничьи группы не были обременены обязанностью защищать тот или иной тихоходный караван, но должны были самостоятельно, и во взаимодействии с палубной и базовой авиацией искать и уничтожать вражеские подводные лодки.

Так вот, примерно, и должно строится наше прикрытие РПКСН, которое заключается вовсе не в том, что мы к каждому ракетоносцу приставим по нескольку АПЛ и надводных кораблей, а в том, что мы должны иметь возможность очистить Баренцево и Охотское моря от противолодочной авиации и подводных лодок наших вероятных противников. Тем самым будет достигнуто и прикрытие РПКСН.

Для решение этой задачи, в зависимости от района и прочих условий, где-то будут нужнее фрегаты, где-то – АПЛ и ДЭПЛ, а в целом потребуются совместные усилия авиации, надводных и подводных кораблей. По мнению автора, для решения этой задачи наиболее эффективными будут фрегаты и МАПЛ «Ясень-М», а вот ТАРКР для такой работы все же избыточно велик и чрезмерно вооружен. Он просто неоптимален для подобных задач, хотя и может, конечно, принимать участие в ее решении.

Еще до своей модернизации ТАРКР обладал всеми достоинствами БПК проекта 1155 имевшего такой же гидроакустический комплекс «Полином» и 2 вертолета, но при этом располагал еще и дальнобойными ЗУР, способными изрядно досадить противолодочной авиации.

Участие в глобальном конфликте

В случае возникновения глобального конфликта, наиболее опасным надводным противником нашего флота будут авианосные ударные группировки США. Увы, возможности наших надводных кораблей противостоять им крайне ограничены.

В сущности, более-менее приемлемые шансы уничтожения АУГ ракетным ударом ТАРКР или фрегатов достигаются только из положения слежения за ней в мирное время. То есть, если на момент начала войны наши корабли контролируют местонахождение АУГ, и успевают применить свой ударный ракетный арсенал, то с высочайшей долей вероятности авианосец США будет уничтожен, или, по крайней мере, полностью утратит боеспособность. Если таким образом будет использован ТАРКР, на вооружении которого находятся гиперзвуковые ПКР – вероятнее всего, авианосец будет уничтожен вместе с кораблями охранения.

Но во всех прочих ситуациях шансов поразить АУГ у надводных кораблей – что ТАРКР, что фрегатов, будет очень немного. У американцев не будет необходимости обязательно идти к нашим берегам, они вполне могут добиться нужных им целей, разместив авианосцы у побережья Норвегии и Турции, в Норвежском и Средиземном морях, не заходя в Черное или Баренцево моря. Добраться до них там надводными кораблями будет крайне сложно.

Советские ракетные крейсера и эсминцы, при всех своих плюсах, обладали двумя принципиальными недостатками:

• Во-первых, дальность полета ПКР, даже тяжелых, как правило была меньше, чем радиус действия американской палубной авиации, так что советским надводным кораблям пришлось бы много часов идти на сближение под угрозой уничтожения с воздуха.
• Второе – это отсутствие надежных средств целеуказания для загоризонтной стрельбы ПКР, причем даже не у ракетных крейсеров, а у ВМФ СССР в принципе.

К сожалению, на сегодня неизвестна дальность гиперзвуковых «Цирконов» в варианте ПКР. Но даже если предположить, что она составляет 1000 км, а это крайне сомнительно, то все равно остается проблема получения целеуказания. Обнаружение, идентификация и сопровождение вражеских кораблей, находящихся в зоне абсолютного воздушного господства противника, представляет сегодня крайне сложную, если вообще решаемую задачу. Теоретически, при отсутствии соответствующей палубой авиации, это можно было бы осуществить за счет спутников или загоризонтных РЛС, но первых у нас хронически не хватает, а вторые требуют доразведки.

Разумеется, подводный корабль столкнется с теми же сложностями, что и надводный, но МАПЛ будет иметь преимущества за счет своей скрытности: несмотря на все современные средства обнаружения подводных кораблей, они все же, по этому параметру, имеют значительное преимущество перед надводными. В то же время, не следует ожидать чудес и от одиночной подводной лодки.

На сегодняшний день авианосная ударная группировка США однозначно является вершиной «пищевой пирамиды» на море. Это вовсе не означает, что АУГ невозможно разгромить, но для этого необходимы развитая система морской разведки и целеуказания, а также совместные усилия отлично обученных и достаточно многочисленных разнородных сил, включающих надводные и подводные корабли и авиацию. В связи с обвальным сокращением численности корабельного состава и морской авиации ничего этого, к сожалению, на сегодняшний день у нас нет, и эту ситуацию неспособны исправить ни одиночные ТАРКР или «Ясень-М», ни тройка фрегатов.

И опять же – все вышесказанное не означает, что указанные силы будут для нас совершенно бесполезны. В определенных обстоятельствах, благодаря грамотным действиям командиров и профессионализму экипажей, возможно будет добиться успеха даже с заведомо более слабыми силами. Так, в ходе англо-американских учений 1981 г. британский эсминец «Глэморган» под флагом С. Вудварда умудрился необнаруженным сблизиться с «сердцем» американского ордера – авианосцем «Корал Си» и «поразить» его залпом противокорабельных «Экзосетов» с расстояния всего 11 морских миль. Невзирая на все корабли охранения, 80 ударных и разведывательных самолетов авиакрыла, включая в том числе и самолеты ДРЛО.

Впрочем, не нужно забывать, что С. Вудвард, помимо «Глэморгана» имел в своем распоряжении еще 3 фрегата и 3 вспомогательных судна, которых использовал для «атак» на АУГ с различных сторон. Несмотря на то, что атака началась с 250 миль (едва ли в реальной боевой обстановке британским кораблям было бы «позволено» подойти к АУГ так близко) и безусловно-высокий профессионализм английских моряков, из 7 задействованных для атаки кораблей и судов удача улыбнулась только одному.

В целом же можно констатировать следующее – по части противостояния АУГ США шансы вышеперечисленных кораблей невысоки, но, вероятно, у подлодки «Ясень-М» они все же выше, за ним идет ТАРКР и на последнем месте – тройка фрегатов.

Локальные конфликты

Однако нужно понимать, что глобальная война – вовсе не единственная форма конфликта, к которой ВМФ РФ следует готовиться. СССР, и, в дальнейшем, РФ имел ранее и имеет сегодня своим основным геополитическим противником США и НАТО. Однако воевать нам приходилось то в Афганистане, то в Чечне, то в Грузии, то в Сирии… Иными словами, мы не должны игнорировать возможность участия нашего флота в каких-то локальных конфликтах, наподобие того, что случился у англичан и аргентинцев в 1982 г. за Фолклендские острова.

Так вот, как ни странно, но в подобного рода конфликтах модернизированный ТАРКР может проявить себя значительно лучше многоцелевой АПЛ. Этот тезис отлично иллюстрирует опыт англичан в их войне за Фолклендские острова, где британские АПЛ продемонстрировали буквально-таки вопиющую бесполезность.

Напомним коротко, как развивались события. После захвата Фолклендских островов Аргентиной, британцы, решившись на силовое решение конфликта, должны были решить 3 задачи:

1. Установить господство на море и в воздухе в районе оспариваемых территорий.

2. Обеспечить высадку десанта необходимой численности.

3. Разгромить и принудить к сдаче аргентинские сухопутные силы, захватившие Фолклендские острова.

Прямо скажем, что сил для этого у англичан было немного. Аргентина могла использовать против британской эскадры порядка 113 боевых самолетов, из которых реальную боевую ценность имели 80 «Миражей», «Даггеров», «Супер Этандаров» и «Скайхоков». Англичане к началу операции располагали аж 20-ю «Си Харриерами» FRS.1, единственным преимуществом которых было то, что они размещались на двух авианосцах, которые могли, по желанию командующего подходить к Фолклендским островам сколь угодно близко, в то время как аргентинским пилотам приходилось действовать с материка, и почти на предельный радиус действия. Впрочем, это не касалось авиагруппы единственного аргентинского авианосца.

Иными словами, ничем, хотя бы отдаленно похожим на превосходство в воздухе Королевский флот не располагал. Не имел он также и заметного превосходства в надводных силах, потому что, не считая авианосцев, аргентинский флот имел в своем составе 8 надводных кораблей, включая легкий крейсер, 4 эсминца и 3 корвета, а англичане – 9 кораблей класса «эсминец» или «фрегат». Количество пусковых установок крылатых ракет у англичан и аргентинцев было одинаковым, по 20, причем и те, и другие использовали ПКР «Экзосет».

Иными словами, получалось, что в воздухе аргентинцы имели преимущество, а над водой – примерное равенство в силах. Таким образом, единственным «козырем» Королевского флота оставались подводные лодки, в которых англичане имели абсолютное превосходство: трем атомным ПЛ Великобритании могла противостоять одна-единственная дизельная ПЛ (германского проекта 209) «Сан-Луис».

Хотелось бы отметить, что из трех британских АПЛ две – «Спартан» и «Сплендит», относились к типу «Свифтшур» и были самыми современными кораблями, вошедшими в состав флота в 1979 г. и 1981 г. соответственно. 

Это были АПЛ умеренного водоизмещения 4 400/4 900 т (стандартное/подводное), с экипажем в 116 чел., и вооруженные пятью 533-мм торпедными аппаратами с боекомплектом в 20 ед., в который, помимо торпед и мин могли входить также крылатые ракеты «Саб-Гарпун» или «Томагавк». Хотя ракет, по всей видимости, во время Фолклендского конфликта на них не было.

В подводном положении АПЛ могли развить до 30 узлов, но главным их преимуществом стало использование водометного движителя вместо классических винтов, что позволило серьезно снизить их малошумность. Третья атомарина – «Конкэррор», хотя и относилась к предыдущему типу АПЛ «Черчилль», но, по состоянию на 1982 г. также была вполне современным боевым кораблем.

Что должны были сделать эти три британских подводных корабля? План аргентинского флота был достаточно прост – в преддверии английской атаки он вышел в море, развернув три тактические группы, и был готов атаковать, как только британцы начнут высадку. Таким образом, английские подводники должны были перехватить эти группы в 400-мильном промежутке между побережьем Аргентины и Фолклендскими островами и уничтожить как можно больше аргентинских кораблей.

Что удалось британским АПЛ? Из трех тактических групп англичане не сумели найти ни одной. Да, «Конкэррор» сумела войти в контакт с TG-79.3 в составе легкого крейсера «Адмирал Бельграно», и двух эсминцев, но местоположение отряда аргентинцев подсказала ей космическая разведка Соединенных Штатов. Безусловно, современной атомарине было не слишком сложно сопровождать три боевых корабля еще военной постройки, не имевших современного акустического оборудования, и утопить «Бельграно» когда был получен такой приказ.

Но черный юмор ситуации заключается в том, что аргентинцы ставили TG-79.3 сугубо демонстрационные задачи: иными словами, эта группа должна была отвлечь на себя внимание англичан, в то время как палубная авиация единственного аргентинского авианосца совместно с самолетами сухопутного базирования и «Сан-Луис» нанесли бы главный удар. И даже демонстрационную группу английским подводникам удалось обнаружить лишь с подсказки американцев!

В то же время, «Сплендид» и «Спартан», развернутые севернее, так и не смогли обнаружить главных сил аргентинского флота и никакого ущерба ему они не нанесли. Результат тем более печальный, что на «Сплендид» получили информацию о контакте британского «Си Харриера» с аргентинским эсминцем «Сантисимо Тринидад», который вместе со своим «систершипом» «Геркулес» и авианосцем «Вейнтисинко де Майо» образовывал тактическую группу TG-79.1.

В дальнейшем все три атомарины были отправлены к побережью Аргентины, в надежде обнаружить там вражеские боевые корабли, но из этой затеи ничего не вышло. Никого они обнаружить не смогли, зато одна из АПЛ сама была обнаружена и атакована аргентинской авиацией, и их отозвали, назначив им районы патрулирования в непосредственной близости от Фолклендских островов.

Достоверно это неизвестно, но, похоже, лишь некачественный боеприпас спас англичан от тяжелой и крайне обидной потери. Дело в том, что 8 мая аргентинская подводная лодка зафиксировала неизвестную цель, идущую со скоростью 8 узлов, атаковала ее противолодочной торпедой. Акустик зафиксировал шум удара металла о металл, но взрыва не последовало. Скорее всего, «Сан-Луис» торпедировала новейшую британскую «Сплендид», потому что никаких иных британских кораблей в том районе не было, и кроме того, по некоторым данным, сразу после этого «Сплендид» покинула район боевых действий. Хотя, конечно, быть может все это аргентинским морякам и привиделось — на войне бывает еще и не такое.

Иными словами, атомарины Королевского флота не смогли нанести поражения надводным силам неприятеля, не смогли обеспечить ПЛО британского соединения, нейтрализовав «Сан-Луис», а новейшая «Сплендид», возможно, сама чуть не стала жертвой аргентинской ПЛ. Англичане пытались использовать их в качестве постов ВНОС, то есть воздушного наблюдения, оповещения и связи.

Идея заключалась в том, чтобы британские атомарины всплыв в непосредственной близости от аэродромов, на которых базировалась аргентинская авиация визуально отслеживали ударные авиагруппы, направляющиеся к Фолклендам… естественно, ничего хорошего из столь экстравагантного использования АПЛ получиться не могло. В то же время английские силы, не будучи способными установить воздушное господство над районом операции, испытывали крайнюю нехватку современных средств ПВО для отражения аргентинских налетов. В этом их атомарины, конечно, ничем не могли помочь.

Безусловно, лучшим вариантом усиления корабельной группы англичан стал бы катапультный авианосец, несущий классические палубные самолеты (не СВВП). Но, если бы у англичан был выбор между одной дополнительной АПЛ «Ясень М», или тремя фрегатами проекта 22350 или же модернизированном ТАРКР «Адмирал Нахимов», то британский командующий совершенно наверняка предпочел бы атомный крейсер или фрегаты.

Можно предполагать, что в операции, подобной Фолклендскому конфликту, наиболее полезным оказался бы именно атомный крейсер – по причине большого боекомплекта, которого хватило бы не только на уничтожение флота Аргентины, но и на атаку наземных целей крылатыми ракетами, а также высокой боевой устойчивости – вывести из строя свободнопадающими бомбами или даже ПКР «Экзосет» такой корабль, как ТАРКР очень тяжело. По некоторым данным, наши ТАРКР должны были выдерживать до 10 попаданий «Гарпунами», сохраняя при этом боеспособность. А кроме того, ТАРКР идеально подошел бы на роль лидера ордера ПВО, так как он обладает достаточными возможностями для оперативной координации действий группы боевых кораблей.

Из всего вышесказанного можно сделать следующий вывод. Возвращение в строй «Адмирала Нахимова» с последующей модернизацией «Петра Великого» по его «образу и подобию» есть безусловное благо для нашего флота, и можно только пожалеть, что «Адмирала Лазарева» спасти не удалось. Цена за возрожденный ТАРКР – три фрегата проекта 22350 или одна МАПЛ «Ясень-М» не выглядит чрезмерной, потому что у него имеется своя тактическая ниша, задачи, с которыми он сможет справиться лучше, чем фрегаты или МАПЛ.

В случае угрозы глобального конфликта подобный корабль в составе СФ мог бы уйти на боевую службу в Средиземное море, где залп 80 «Цирконов», при удаче, способен нанести решающие потери 6-ому флоту США. На Тихом океане такой корабль, действуя под прикрытием авиации наземного базирования представлял бы заметную угрозу для АУГ, желающих нанести удары по нашим дальневосточным объектам и серьезно осложнил бы их действия.

В локальном конфликте ТАРКР способен быть флагманом и настоящей «точкой опоры» небольшой корабельной группы (большую нам просто не собрать), потому что, за редким исключением, страны третьего мира не располагают средствами и/или достаточным профессионализмом для того, чтобы уничтожить корабль этого класса.

Ну и, конечно, Андреевский флаг над двадцатипятитысячетонным стальным гигантом, ощетинившимся радарами, ракетами и артиллерийскими орудиями, и способным в одиночку расправиться с военным флотом иных региональных держав, выглядит… гордо.

Так может быть, идея о строительстве атомных эсминцев типа «Лидер» не столь уж оторвана от реальности?

Увы, но вот это как раз крайне сомнительно. Дело в том, что при модернизации ТАРКР эпохи Советского Союза мы пользуемся уже готовыми огромными корпусами, а также сохраняем имеющуюся ядерную энергетическую установку. При этом речь идет не только о реакторе, а, насколько известно автору, также и о турбинах, валах и т.п. – все это составляет значительную долю стоимости атомного боевого корабля.

Известно, что на эсминцах «Арли Берк» стоимость корпуса вместе с ходовой составляет порядка 30% общей стоимости корабля, остальное – это системы вооружения, радары, БИУС и т.д. Но ЯСУ намного дороже, и можно предполагать, что в случае отечественных «Лидеров» указанные стоимости будут соотносится как 50 на 50. В свою очередь это говорит о том, что реальная стоимость отечественного атомного «эсминца» в 20 тыс. тонн водоизмещением вполне может оказаться сопоставимой с шестью фрегатами проекта 22350 или же двумя многоцелевыми АПЛ, а это уже совсем другая арифметика…

/Андрей из Челябинска, topwar.ru/

В разное время эти гиганты наводили ужас на неприятеля. Но мир запомнит их не только как грозное орудие войны. Названия самых больших военных кораблей своего времени навсегда вписаны золотыми буквами в мировую историю.

Кто вошел в ТОП

Открывает наш рейтинг «малыш» по имени «Зубр», которому мы уже посвящали отдельный выпуск под названием «Десантные корабли проекта 12322». Поэтому сегодня не будем заострять на нем внимание.

На втором месте японский линкор «Ямато» 1939 года выпуска с интересной историей участия в боях на Тихом океане.

Линкоры типа «Айова», занимающие третью позицию, за 80 лет своего существования успели поучаствовать в нескольких крупных американских войнах.

Далее по списку идут корабли класса «Бисмарк». Любопытно, что у каждой из башен главного калибра этого немца было имя: носовые назывались Антон и Брюн, а кормовые – Цезарь и Дора.

«Раритет» из нашего списка — линейная парусная «Святейшая Троица» родилась на Кубе в 1769 году. Значительно моложе тяжёлый атомный ракетный крейсер «Петр Великий» с водоизмещением в 25860 тонны. Год спуска на воду — 1977.

Атомная подводная лодка проекта 941 «Акула», занимающая 4 место, обращает на себя внимание впечатляющими размерами: длина – 172,8 м, подводное водоизмещение – 48 тыс. тонн.

Тройка лидеров

Бронза нашего рейтинга у единственного авианесущего крейсера, который в настоящее время входит в состав ВМФ РФ, — «Адмирал Кузнецов».

Серебро берет британский линкор «Неустрашимый». Его появление произвело настоящую революцию в военно-морском деле…

Наконец, заслуженное первое место нашего рейтинга досталось американскому гиганту «Нимицу» – самому большому и самому мощному боевому кораблю из всех, которые эксплуатируются в настоящее время.

/Артем Кузнецов/

Разведывательные корабли ( или корабли ОСНАЗ) играют особую роль как в мирное так и в военное время. Это класс кораблей решающих совершенно специфические задачи в различных точках Мирового океана, начиная от обеспечения управления силами в море до осуществления радиоэлектронной борьбы против сил и средств противника. В мирное время корабли ОСНАЗ также решают различный комплекс задач боевой подготовки, находясь на боевых службах вдали от родных берегов.

В процессе известных событий 1990-х годов корабельный состав разведки ВМФ сильно сократился, очень многие единицы были исключены из состава ВМФ и разрезаны на металл, часть продана частным фирмам или передана в состав ВМС других государств. В итоге также были расформированы все бригады специального назначения, сильно сократились дивизионы. Что мы имеем в итоге на сегодняшний день? 

По состоянию на май 2019 года в состав ВМФ России, находясь в различной степени готовности и технического состояния, входит 20 разведывательных кораблей различных рангов и проектов. Из них в составе Северного флота несут службу 6 единиц, в составе Тихоокеанского и Черноморского флотов по 5 единиц, и 4 единицы в составе Балтийского флота.

Но стоит отдельно отметить, что возможно современный ВМФ России продолжает реализовывать практику советского времени решения разведывательных задач с помощью плавучих судоремонтных мастерских, на которые были установлены средства радиоэлектронной разведки и спецсвязи. Сегодня в Средиземном море на ротационной основе выполняют задачи три плавмастерские: ПМ-138 и ПМ-56 Черноморского флота и восстановленная недавно ПМ-82 Балтийского флота. В свою очередь ПМ-56 ЧФ в 2017 году прошла модернизацию радиотехнических средств.

В целом же командование ВМФ за последние годы выполняет задачи обновления кораблей разведки по двум основным направлениям:
— модернизация уже имеющихся в составе кораблей и в том числе восстановление ранее выведенных в резерв;
— строительство новых кораблей, что в свою очередь пока реализовано в виде двух единиц.

После 2010 года в составе флотов ВМФ России были созданы Центры морской разведки, на которые в свою очередь подчинили дивизионы кораблей ОСНАЗ. В целом же каждое соединение кораблей ОСНАЗ на флотах имеет свой оперативный район решения задач то есть свою зону ответственности:

1. 72 отдельный дивизион кораблей особого назначения Центра разведки Балтийского флота( Балтийск) – операционная зона Балтийское и Средиземное моря, Атлантический океан.

2. 515 отдельный дивизион кораблей особого назначения 1225 Центра разведки Тихоокеанского флота ( Владивосток) – операционная зона Японское и Восточно-Китайское море, воды Тихого и Индийского океанов.

3. 518 отдельный дивизион кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота ( Североморск) – операционная зона Атлантический океан и другие районы.

4. 519 отдельный дивизион кораблей особого назначения 1229 Центра разведки Черноморского флота ( Севастополь) – операционная зона Черное и Средиземное моря, другие районы Атлантического океана.

Но часто бывает так, что корабли выполняют задачи и за пределами своей зоны ответственности. За последние годы в их числе: СРЗК”Приазовье”, ”Виктор Леонов” и ”Василий Татищев” решающие задачи БС в различных точках Мирового океана от 6 до 8 месяцев.

Теперь поговорим о корабельном составе разведки нашего ВМФ, подробно о каждом из кораблей и его современной жизни.

1. Судно ( корабль) измерительного комплекса “Маршал Крылов” проекта 19141 Тихоокеанского флота ВМФ России. В 1990 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 114 бригады кораблей охраны водного района Группировки войск и сил на северо-востоке России ( Камчатка). В 2011 и 2012 годах выполнял задачи боевой службы в северной части Тихого океана. Принимал участие в обеспечении испытаний новых МБР ”Булава”.

В период с ноября 2014 по октябрь 2018 года ”Маршал Крылов” прошел глубокую модернизацию всего измерительного комплекса на ООО ”Дальзавод” во Владивостоке, в результате его возможности значительно увеличились. В марте 2019 года СМИ сообщили о планах еще одной модернизации систем и средств корабля, в частности комплекса “Зефир-Т”.

2. Большой разведывательный корабль ССВ-571 “Беломорье” проекта 1826 Северного флота ВМФ России. В 1987 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 518-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота. В 2000-х годах корабль был выведен в резерв, и только в 2014 году начались постепенные ремонтные работы по восстановлению технической готовности корабля.

В феврале 2019 года на корабле завершен ремонт двигателей. Также имеется информация о планах по модернизации РТС , в текущем 2019 году запланировано возвращение в строй.

3. Большой разведывательный корабль ССВ-80 “Прибалтика” проекта 1826 Тихоокеанского флота ВМФ России. В 1984 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 515-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1225 Центра разведки Тихоокеанского флота. Корабль является активным участником боевых служб и маневров ТОФ. Регулярно привлекается к решению задач в Японском море и Тихом океане.

В 2013 году в рамках планового ремонта корабль получил на вооружение новую корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”. До этого также на вооружение была установлена система связи ”SAILOR”. В 2016 году ССВ-80 длительно выполнял задачи в южной части Тихого океана. Является флагманским кораблем дивизиона разведки.

4. Корабль управления “Славутич” проекта 12884 Черноморского флота ВМФ России. Построен в 1992 году. До 2014 года входил в состав ВМС Украины. В марте 2014 года в рамках операции по возвращению Крыма в состав России фактически перешел в состав ЧФ. Зачислен в состав 30 дивизии надводных кораблей в качестве корабля управления.

В связи с отсутствием решения по дальнейшей судьбе кораблей ВМС Украины, находящихся в Крыму, не эксплуатируется. Требует ремонта и модернизации технических средств.

5. Cредний разведывательный корабль ”Юрий Иванов” проекта 18280 Северного флота ВМФ России. В 2014 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 518-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота. Является первым кораблем ОСНАЗ построенным в современной истории новой России. Наиболее современный корабль морской разведки ВМФ.

В период 2015-2018 годах дважды сообщалось о выполнении задач БС данным кораблем. Одна из наиболее длительных боевых служб прошла в 2018-2019 годах, когда ”Юрий Иванов” выполнял задачи в Средиземном море и центральной части Атлантического океана. Весной 2019 года корабль также осуществил переход из Североморска в Санкт-Петербург для прохождения плавного ремонта.

6. Cредний разведывательный корабль “Иван Хурс” проекта 18280 Северного флота ВМФ России. В 2018 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 519-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1229 Центра разведки ЧФ. В июле 2018 года впервые принял участие в Главном военно-морском параде ВМФ России в Кронштадте.

Первая боевая служба корабля прошла с сентября по декабрь 2018 года в рамках перехода из Балтийска в Севастополь. В марте-апреле 2019 года корабль впервые длительно выполнял задачи в Черном море обеспечивая учения ВМС НАТО. Является флагманским кораблем дивизиона разведки.

7. Средний разведывательный корабль ”Приазовье” проекта 864 Черноморского флота ВМФ России. В 1987 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 519-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1229 Центра разведки ЧФ. В период 2014-2017 годах корабль прошел модернизацию систем связи. В 2013-2014 годах длительно выполнял задачи в различных точках Мирового океана. В 2014 году участник операции возвращения Крыма в состав РФ.

После 2015 года дважды выполнял задачи в составе Оперативного соединения ВМФ России. В апреле 2015 года корабль эвакуировал более 300 человек ( граждан 19-ти государств) из Йемена в Джибути в связи с обострением обстановки. В конце декабря 2018 года корабль вышел на боевую службу в Средиземное море где находится и по настоящее время.

8. Средний разведывательный корабль ССВ-208 ”Курилы” проекта 864 Тихоокеанского флота ВМФ России. В 1987 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 515-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1225 Центра разведки Тихоокеанского флота. В 2013-2014 пройдя плановый ремонт получил на вооружение новую корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”.

Корабль является наиболее активным из состава дивизиона разведки. Регулярно привлекается к решению задач в акватории Японского моря, Тихого океана и других районов.

9. Средний разведывательный корабль ССВ-535 ”Карелия” проекта 864 Тихоокеанского флота ВМФ России. В 1986 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 515-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1225 Центра разведки Тихоокеанского флота. С июня 2002 года корабль был выведен в резерв и длительное время не эксплуатировался.

В 2012 году на корабле начались работы по восстановлению, и в период до апреля 2017 года он завершил ремонт на ООО ”Дальзавод” во Владивостоке. В процессе восстановления корабль получил на вооружение новые РТС, в том числе систему связи ”SAILOR” и корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”. С сентября 2017 года корабль активно решает задачи по предназначению.

10. Средний разведывательный корабль ССВ-520 ”Адмирал Федор Головин” проекта 864 Балтийского флота ВМФ России. В 1985 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 72-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Балтийского флота. После 2013 года корабль прошел ремонт и модернизацию технических средства в Балтийске ( 33 СРЗ), в результате получив систему связи ”SAILOR” и корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”.

В 2016 году выполнил задачи боевой службы в дальней морской зоне. Регулярно привлекается к маневрам в акватории Балтийского моря. В апреле 2019 года корабль завершил очередной плановый ремонт в Кронштадте.

11. Средний разведывательный корабль ССВ-231 ”Василий Татищев” проекта 864 Балтийского флота ВМФ России. В 1988 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 72-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Балтийского флота. В 2015 году корабль завершил ремонт результате получив систему связи ”SAILOR” и корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”.

В 2015 и 2017 году корабль длительно решал задачи боевой службы в акватории Атлантического океана и Средиземного моря. В июле 2017 года участник парада по случаю Дня ВМФ России в Тартусе (Сирия). В 2018 году участник парада ВМФ в Балтийске. Регулярно привлекается к маневрам в акватории Балтийского моря. В апреле 2019 года выполнил задачи в Балтийском море.

12. Средний разведывательный корабль ССВ-169 “Таврия” проекта 864 Северного флота ВМФ России. В 1987 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 518-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота. В 2000-х годах корабль выведен в резерв, и по настоящее время не эксплуатируется.

О планах по восстановлению его технической готовности пока не сообщается. Базируется в Североморске. Известно что длительное время служил ЗИПом для однотипного СРЗК ”Виктор Леонов”.

13. Средний разведывательный корабль ССВ-175 “Виктор Леонов” проекта 864 Северного флота ВМФ России. В 1988 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 518-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота. В 2013-2014 годах завершив ремонт получил на вооружении корабельную станцию спутниковой связи ”Центавр-НМ2C”.

В 2014, 2015, 2017 и 2018 годах корабль активно решал задачи боевой службы в акватории Атлантического океана. Стоит отметить, что СРЗК ”Виктор Леонов” за последние годы по праву можно считать чемпионом по пройденным милям, общее их число превышает 60.000.

14. Средний разведывательный корабль «Темрюк» проекта 862/2 Северного флота ВМФ России. В 1983 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 29-ой отдельной дивизии атомных подводных лодок особого назначения с базированием на губу Оленья. Единственный РЗК в своем роде. В основном решает задачи технического обеспечения действия АПЛ/АГС специального назначения, в том числе как корабль управления.

15. Средний разведывательный корабль “Экватор” проекта 861М Черноморского флота ВМФ России. В 1968 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 519-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1229 Центра разведки ЧФ. В 2016 и 2018 годах выполнил задачи боевой службы в Средиземном море. Регулярно привлекается к учениям и маневрам ЧФ в Черном море.

На протяжении 2014-2018 годов многократно проходил ремонты и глубокую модернизацию РТС, в том числе получив на вооружении систему связи ”SAILOR” и ”Аурига”. Участник операции по возвращению Крыма в состав РФ. С октября 2018 по март 2019 года прошел ремонт в том числе с постановкой в док. Сообщалось о возможном выводе корабля из состава ВМФ в ближайшие годы.

16. Средний разведывательный корабль “Кильдин” проекта 861М Черноморского флота ВМФ России. В 1970 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 519-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1229 Центра разведки ЧФ. В 2017 и 2018 годах выполнил задачи боевой службы в Средиземном море. В июле 2018 года участник парада по случаю Дня ВМФ России в Тартусе (Сирия).

На протяжении 2013-2017 годов многократно проходил ремонты и глубокую модернизацию РТС, в том числе получив на вооружении систему связи ”SAILOR” и ”Аурига”. В наши дни активно используется по предназначению.

17. Малый разведывательный корабль ГС-31 «Чусовой» проекта 07452 Северного флота ВМФ России. В 1987 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 518-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Северного флота. Корабль активно выполняет задачи в акваториях Баренцева и Норвежского морей по предназначению. Участник маневров Северного флота. В 2016 году прошел ремонт.

18. Малый разведывательный корабль ”Сызрань” проекта 503Р Балтийского флота ВМФ России. В 1981 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 72-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Балтийского флота. В 2012 году корабль прошел средний ремонт и модернизацию радиотехнических средств. Регулярно привлекается к выполнению задач в Балтийском море.

19. Малый разведывательный корабль ”Жигулевск” проекта 503Р Балтийского флота ВМФ России. В 1982 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 72-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения Центра разведки Балтийского флота. В 2017 году принимал участие в параде по случаю Дня ВМФ России в Балтийске. В 2018-2019 годах прошел плановый ремонт. Регулярно привлекается к выполнению задач в Балтийском море.

20. Малый разведывательный корабль “Угломер” проекта 1824Б Тихоокеанского флота ВМФ России. В 1989 году вошел в состав ВМФ. Входит в состав 515-го отдельного дивизиона кораблей особого назначения 1225 Центра разведки Тихоокеанского флота. Корабль поддерживается в технической готовности, практически ежегодно принимает участие в Дне ВМФ во Владивостоке. Выполняет задачи по предназначению в ближней морской зоне.

Необходимо вспомнить, что в апреле 2017 года в морской катастрофе при столкновении с гражданским судном в Черном море погиб СРЗК ”Лиман” проекта 861М Черноморского флота. В дальнейшем корабль в связи с наличием на борту секретной аппаратуры и РТС был взорван. На смену ему в декабре 2018 года в Севастополь прибыл новейший СРЗК ”Иван Хурс” проекта 18280.

/Артем Балабин/